Подруга по контракту (СИ) - Трифоненко Елена

Павел смутился, постарался перевести разговор на погоду, а потом у него тренькнул телефон. Взглянув на экран, «братец» покачал головой:

— А вот и Аркадий Матвеевич подъехал. Кстати, Марта Петровна, а не хотите с нами — на пикник?

Домработница стремительно переменилась в лице:

— Вы уж меня, Павел Андреевич, извините, но я к этому хаму в машину никогда не сяду.

Он удивился:

— Но почему?

Домработница шмякнула чашкой по столу, а потом гневно вздернула нос:

— Аркадий неприятен мне как личность.

— Бедный мужчина! — воскликнула я с деланным сочувствием.

Все повернулись ко мне, а Марта Петровна почти испепелила меня взглядом:

— Это еще почему?

— Вы ему нравитесь, а он вам неприятен.

На несколько секунд повисла пауза, а потом Марта Петровна натянуто рассмеялась:

— Милочка, да с чего вы взяли, что я ему нравлюсь?

— Так он мне сам сказал.

— Серьезно? — Павел посмотрел на меня с недоверием.

— Ага. А еще он сказал, что как-то Марту Петровну серьезно обидел, но не смог подобрать слов, чтобы извиниться. Очень стеснялся.

Марта Петровна даже раскраснелась:

— А вы ничего не путаете, Лидочка?

— Да мы же только вчера с ним беседовали. Как я могу что-то путать?

— Ну не знаю… — она быстро опустила глаза, однако в них лучилось удовольствие.

— Так поедете с нами? — еще раз попытал счастья Павел.

— Ой, нет, — Марта Петровна как будто даже слегка занервничала. — Мне еще на втором этаже убраться нужно. И постирать. Может, в другой раз?

— Ладно, как хотите, — пожал плечами Павел, а потом посмотрел на меня и Виолу. — Так, девочки, давайте быстрей допивайте чай и бегите собираться.

22

Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я была какой-нибудь камбалой. Иначе как объяснить тот факт, что при слове «море» у меня обязательно поднимается настроение?

Сегодняшний день не стал исключением. Я переодевалась в купальник, громко напевая, собирала сумку, танцуя, а во двор вообще вылетела раньше всех. Вылетела и даже успела немного поболтать с Аркадием Матвеевичем до того, как подтянулась остальная «родня».

Павел вышел во двор в джинсовых бриджах и майке. Мне невольно вспомнилось, как круто он выглядел без нее, и щекам стало горячо от смущения.

— Что? — нахально поинтересовался «братец», заметив мой интерес. — Красавчик?

— Вообще зачетный, — не моргнув глазом, ответила я.

Мне показалось, что его губы тронула полуулыбка. Впрочем, разглядывать Павла дальше было бы странно, потому я быстро перевела взгляд на Виолу. Та надела в дорогу тот самый комбинезон, который мы купили вчера. Меня это невероятно порадовало.

Павел и Аркадий Матвеевич неторопливо погрузили в машину шезлонги, зонтик и корзину с едой. Виола задумчиво провела пальцами по блестящему белому капоту и вдруг спросила:

— Пап, а можно я сяду впереди?

Павел удивился, но отказывать дочери не стал. Помог ей забраться на сиденье, а потом собственноручно пристегнул Виолу ремнем безопасности. Я украдкой наблюдала за «братом». Какой он все-таки замечательный отец! Вот бы мой будущий муж был таким же заботливым и внимательным! Я бы тогда целую кучу детей завела: троих, там, или даже четверых. Но не сейчас, конечно. Ближе к тридцати.

Павел повернулся ко мне:

— А ты чего стоишь? Особое приглашение требуется?

Я смутилась и быстро юркнула в машину, накинула ремень безопасности. Обычно мне это делать лень, но сейчас хотелось продемонстрировать образцовую сознательность. Забираясь следом, Павел задел меня коленом. Мою кожу будто обожгло — я невольно дернулась и отодвинулась. А «братец» осуждающе покосился на мою короткую юбочку.

— Что? — одними губами возмутилась я. — На пляж же едем!

Он сделал такое лицо, будто не прочь сжечь меня на костре инквизиции.

— Кондиционер включить? — заводя двигатель, поинтересовался Аркадий Матвеевич.

Я широко улыбнулась ему в зеркальце заднего вида:

— Давайте!

Остальные не возражали, и через несколько секунд в салоне стало прохладно.

Мы лишь немного отъехали от дома, как у Аркадия Матвеевича развязался язык. Сначала он травил всякие байки из армейской жизни, а потом стал пересказывать нам городские сплетни. Рассказчик из него был так себе. Голос Аркадия Матвеевича отличался особой монотонностью, и уже минут через пять меня потянуло в сон. Однако я боролась с собой и, чтобы не задремать, таращилась в окно. Вокруг было чудесно. Все как я люблю: пальмы, кипарисы, облезлые спины нерадивых отдыхающих…

— А ты, значит, Лидочка, тоже из Новосибирска? — неожиданный вопрос Аркадия Матвеевича заставил меня вздрогнуть.

— Что? — переспросила я, отлепляя потяжелевшую голову от спинки сидения (кажется, я все-таки начала засыпать). — А, ну да. Из Новосибирска.

— Я там тоже бывал, — с радостью поделился Аркадий Матвеевич. — Даже на теплоходе по реке вашей плавал… Как ее? Забыл, — он задумчиво постучал пальцами по рулю, а потом вопросительно взглянул на меня через зеркало.

— По реке? — попугайчиком повторила я.

— Ага. Как она у вас называется? Ну эта, что через весь город течет.

Я испуганно захлопала ресницами. С географией у меня всегда было так себе: все, что я запомнила с уроков, это то, что мох растет на деревьях с северной стороны.

— Вы, наверное, про Обь, Аркадий Матвеевич? — вмешался Павел.

Наш водитель радостно хлопнул себя ладонью по лбу:

— Точно! Обь! Я по ней с такой кралей катался — все мужики слюнями капали. Жаль только, что все равно у нас с ней ничего не вышло.

Аркадий Матвеевич печально вздохнул. «Вот ведь не везет мужику, — с сочувствием подумала я. — Прямо, как и мне. Я тоже все время влюбляюсь в тех, кто не слишком заинтересован в отношениях».

Мой телефон тихо тренькнул, оповещая о новом сообщении в «Вайбере». Я встрепенулась. Неужели Сашка обо мне вспомнила? Или бабушка? Родня у меня заполошная: стоит не отвечать пару минут — примчатся с мигалками.

Я быстро запустила руку в сумку и попыталась нащупать телефон. Тот как сквозь землю провалился. Вообще мои вещи частенько так делают и обычно в самый неподходящий момент. Помня об этом, я терпеливо обшаривала сумку снова и снова. Снова и снова.

Кремы, полотенце, пакет с бельем, расческа…

Через минуту бесплодные поиски начали напрягать. Через две — по-настоящему бесить. Где этот чертов телефон? В параллельную реальность, что ли, провалился? Я закусила губу и еще раз обшарила дно. Телефон тренькнул снова. Ох! Бабушка, сто процентов, уже капает себе карвалол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍От этой мысли меня даже в пот бросило. Если что-то случится, дед меня не простит!

Воображение заботливо нарисовало мне палату, капельницу и обессиленную бабулю с компрессом на голове. Для меня это было слишком. Психанув, я вывалила содержимое сумки на сиденье, вот только делать этого явно не стоило: телефон нашелся сразу, но часть вещей скатилась на пол.

— Осторожно! — сказал Павел и наклонился, чтобы поднять упавшее.

И вот тут случилась минута позора. Павел выудил из-под сиденья не только губнушку и расческу, но и мои трусики. Да не абы какие, а любимые — с кружавчиками.

Меня всю до кончиков волос бросило в жар.

— Спасибо, — пробормотала я, проклиная свою нелюбовь к мокрым купальникам, ведь именно она побудила меня прихватить с собой сменное белье.

— Не за что, — невозмутимо ответил Павел.

Он аккуратно сложил трусики мне на колени и тут же отвернулся.

Боже, сотрите ему кто-нибудь память!

Я быстро запихала вещи обратно в сумку и на мгновение прижала ладони к пылающим щекам. Да уж! Ничего подобного со мной раньше не случалось. Неудивительно, что руки трясутся, а сердце отбивает трещотку. Я украдкой сделала пару глубоких вдохов и подумала о пончиках. Почему о них? Ну, мысли о пончиках почему-то всегда меня успокаивают. Вот и в этот раз помогло: секунд через двадцать упорной визуализации самообладание почти полностью ко мне вернулось — я откинулась на сиденье и заглянула в «Вайбер».