Виктор Емский - Славянские шутки (О нелегкой жизни украинских националистов)
Петро вдруг злобно выругался и заявил, обращаясь ко всем сразу:
— Дулю вам всем! Поняли? Мне доктор сказал, что на заднице кожа выгорела полностью! Нарастет новая — и никакого флага не останется!
Пафнутий, хмыкнув, рассказал:
— У меня один из прихожан как-то обгорел во время пожара. На его груди был выколот бюст Сталина. У прихожанина появилась со временем новая кожа, но совсем тонкая. И бюст остался хоть и размытым, но видимым. Исчезли только усы. Теперь Сталин стал похожим на Саакашвили… А в случае с Петриком — флаг, скорее всего, останется полностью видимым, потому что у него усов нет. А то, что он будет размытым — ничего страшного. На него можно будет смотреть издалека, фокусируя взгляд. Как на картины голландских художников…
Договорить Пафнутий не успел, так как получил в лицо подушку, прилетевшую от Москалюка. Мурзик с Сергеем опять зашлись хохотом, а святой отец, швырнув подушку обратно, завершил свою мысль:
— Вот только жизнь Петрика так и останется беспокойной. Американский флаг всегда притягивает к себе посторонние предметы. Начиная с пинков и заканчивая пулями, минами, а то и просто огнем.
Петро, застонав, уткнул лицо в подушку и зажал руками свои уши.
ЭПИЛОГ
Апрель 2015 года. Луганская область.
Обмен пленными должен был состояться на линии разграничения, установленной очередным недолгим перемирием. Для этой цели был выбран маленький поселок, состоявший из нескольких десятков домов. В нем имелась изрытая снарядами площадь, на краю которой стоял одноэтажный домик поселковой администрации.
Автобус с украинскими пленными прибыл ранним утром. Ополченцы выгнали всех из салона и предложили покурить. Бывшие гвардейцы собрались на краю площади. Автобус загнали за домик администрации. Там же выстроились в ряд машины военных и журналистов, собравшихся осветить событие в средствах массовой информации.
С украинской стороны также прибыли представители от газет и телеканалов. Но их пока на площадь не пускали, и они расположились немного в стороне, ближе к окраине. Все ждали автобуса с пленными ополченцами.
Между домиком администрации и колонной припаркованных машин, немного в стороне от своих товарищей, стояли Петро с Мурзиком. Они курили и негромко разговаривали.
— И возвращаться неохота в этот дурдом, — сказал Петро.
— Так останься здесь, — предложил Мурзик, зачем-то разглядывая пожарный щит, прикрепленный к стене домика.
— У меня там родители. Старенькие… У них будут неприятности.
— Как знаешь. Кстати, тебе должны заплатить круглую сумму за все эти месяцы, проведенные в плену. Да еще за ранение.
— Ага, заплатят, как же, — сказал Петро. — Хорошо, если предателем не объявят.
— Ну, ты можешь радоваться хоть одному факту. Тому, что твоя татуировка почти полностью выгорела.
— Но не до конца. Если приглядеться — можно понять…
— Ха, — ржанул Мурзик. — На выплаченные за нахождение в плену деньги можно будет свести ее полностью. А еще лучше — выколоть поверх нее что-нибудь новенькое. Скажем, трезубец!
Петро с подозрением посмотрел на Мурзика и спросил:
— Издеваешься?
— Нет, шучу, — сказал Мурзик и тут же звонко рассмеялся.
Петро сплюнул под ноги и пошел к автобусу.
— Ты куда?! — крикнул Мурзик встревоженно.
— Отлить, — кратко ответил Москалюк.
Он зашел в ряд автомобилей и остановился между автобусом и старым ЗИЛом. Взяв дымящийся окурок в рот, Петро справился с ширинкой, облегчился на переднее колесо грузовика и, закончив дело, повернул влево голову. Выплюнув окурок изо рта, Петро проследил взглядом за полетом, и сердце его забилось с бешеной скоростью!
У заднего колеса машины стояло ведро, наполненное до краев какой-то прозрачной жидкостью. Над ведром сгустилось легкое марево, которое обычно появляется от испарений бензина. Дымящийся окурок, разбрасывая в полете искры, несся по дуге к ведру!
Петро резко развернулся и хотел было рывком стартануть с места, но сам этого сделать не успел! Сзади в многострадальное седалище Москалюка ударил столб пламени, и тело его под воздействием огненной силы живо вынесло на площадь.
— Горю! — взревел Москалюк.
Мурзик, не растерявшись, протянул вперед ногу. Петро тут же споткнулся и грохнулся животом на асфальт. Грузин молниеносно сорвал с пожарного щита огнетушитель, и спустя секунду спасительная струя пены ударила в факел огня, пылающий на спине Москалюка. Через несколько мгновений борьба с огнем была победоносно завершена.
Когда рассеялся дым, Мурзик подошел к лежавшему Петро и присел перед ним на корточки. Раскурив торчащий во рту окурок (он так и не успел его выплюнуть), Мурзик, глядя в ошалевшие глаза Москалюка, протянул ему дымящуюся сигарету и произнес:
— На, курни еще разок!
Петро медленно взял окурок в руку, отшвырнул его в сторону и тихо произнес:
— Все. Флагу капут…
Мурзик, заржав во весь голос, встал на ноги и пошел навстречу врачам, бегущим к Петро с носилками.
* * *В колонне машин, подъехавших с украинской стороны, находились три автомобиля «Скорой помощи». Их них почему-то никто не вышел. Но на это не обратили внимания, так как началась обычная в таких случаях суета.
Журналисты, освещающие события от имени самопровозглашенных республик, выбрали нужный им фон, и стали снимать репортаж. Тем же занялись их коллеги с противоположной стороны. Вот только комментарии к хронике событий, выдаваемые в эфир, разительно отличались.
Луганский журналист, указывая рукой на вереницу пленных, тянувшихся от украинского автобуса, гневно говорил в камеру:
— Вы видите, до какого состояния доведены эти несчастные люди! Они подвергались пыткам! Более того — большинство из них не имеют отношения к ополченцам! Это просто мирные жители, схваченные украинскими вояками с целью увеличить количество обмениваемых человек…
Украинский репортер, стоя с другой стороны площади, указывал рукой на пленных гвардейцев, бредущих к автобусу со стороны ополченцев, и торжественно вещал в объектив:
— Посмотрите на этих героев, которые более двух месяцев находились в плену у террористов и российских спецслужб! Несмотря на зверские пытки, которые применялись к ним, ни один из них не захотел сотрудничать с террористами и предать отчизну!
В эту минуту в камеру попали два гвардейца, несущих под руки пьяного в стельку Нечипурло, ноги которого произвольно волочились по земле. Васька, отпросившись у конвоиров по нужде, на соседней с площадью улице нашел сельский магазинчик и быстренько в нем налакался. Теперь ему было настолько хорошо, что о ногах он просто забыл.
Репортер продолжал:
— Вы видите замученного украинского бойца, который даже не в состоянии идти сам…
И здесь на Нечипурло накатила волна вдохновенья. Он открыл пасть и хрипло затянул:
— Мурка, ты мой муреночек! Мурка, ты мой котеночек…
Оператор тут же убрал камеру в сторону и уткнулся в другую картину: двое пленных несли носилки с лежащим в них Петро. Он располагался на животе, и в объектив четко попала его спина, залитая пожарной пеной. Мурзик шел рядом с носилками и что-то говорил Москалюку.
Репортер тут же переключился на них.
— А сейчас вы видите украинского героя, которого пытали агенты ФСБ. Они бесчеловечно жгли паяльной лампой его самое толерантное на теле место! Но герой не выдал врагам места дислокации секретного дивизиона, оснащенного новейшими ракетами, изобретенными украинскими учеными! Наши врачи уже обработали его ожоги дорогим «Пантенолом». Президенту не жалко денег для лечения воинов АТО!
Тем временем Мурзик, прощаясь с Петро, говорил:
— Давай, до встречи! Я думаю, увидимся еще, если в Судан не уеду. Вон, уже бегут к тебе…
Петро приподнял голову и увидел, что от ближайшей медицинской машины к ним несутся с носилками два крепких санитара в белых халатах. У него в голове почему-то сразу заиграла мелодия песни «Цыпленок жареный».
Через минуту Москалюк был жестко перегружен в носилки санитаров, доставлен к машине «Скорой помощи» и засунут в салон. Санитары запрыгнули следом и быстренько захлопнули за собой двери.
Москалюк опять приподнял голову и увидел прямо перед собой сидящего на откидном стульчике человека. Этот человек имел квадратную комплекцию, бульдожью челюсть и кувалдообразные кулаки. Белый халат, надетый на него, ничуть не скрадывал громоздкость фигуры, а интеллигентного вида докторский колпак лишь подчеркивал звериную суровость лица.
Человек в докторской одежде взял Петро пальцами за подбородок и, резким движением задрав его голову вверх, уперся своим взглядом в глаза Москалюка.
— Добро пожаловать домой, сынок! — хрипло произнес он.
