Алина Кускова - Через тернии – в загс!
– Я знаю, ты сможешь, – Аленка чмокнула его в щеку, – ты у меня полиглот: глотаешь все подряд – и науку, и бревна. Только пока будешь учиться, про меня не забывай. А то я засохну от тоски.
– Я буду приезжать и поливать тебя своей любовью, – прошептал ей на ухо Антон и поцеловал.
Алла скромно промолчала, что сделаешь? Аленке придется остаться в городе. Конечно, она могла бы поговорить с профессором насчет переноса экзамена на осень, но это будет так некрасиво выглядеть. Как все-таки тяжело просить за себя и своих детей, вот другое дело – за кого-то другого. Она бы обязательно попросила. Но в этом случае у нее язык не повернется. Алла посмотрела на дочь с Антоном, они обнялись, и Тоша пошел помогать разгружать будущий дом. Нужно повернуть свой язык, нужно. Когда приедет Смоленский, а Людмила Александровна сказала, что сегодня он обязательно приедет, Алла подойдет к нему и попросит об одолжении. Пусть дети проведут этот месяц вместе. Разлучать их – преступление.
Алла постаралась себя уговорить всеми возможными методами. Она даже подумала о том, что ее небольшая квартирка станет свободной, и она сможет пригласить к себе в гости кого угодно. Но кого угодно не хотелось, хотелось Емельянова. Снова она думает не о том. Она пригласит в гости Ульриха. Алла же решила закрутить с ним роман. А что? Вон он бежит к ней, такой высокий, загоревший, стройный. Нет, это Смоленский, а рядом с ним Карлсон – маленький, полноватый, словом, мужчина в самом расцвете сил. Она его полюбит? Да, за то, что он очень обаятельный.
– Аллочка! Аллочка, – вопил Ульрих, – как тебе мой калибр?! Ты довольна?
– Очень, – честно призналась Алла и поздоровалась с обоими мужчинами.
Они не стали стоять с ней и направились к Антону с рабочим, чтобы помогать разгружать бревна. Алла осталась стоять с Аленкой, обе восхищались мужчинами, тренирующими свои мускулы.
– Аллочка, – прошептала дочь, – ты не можешь его любить.
– Сердцу не прикажешь, – вздохнула та и мечтательно устремила глаза вдаль.
– Нет, ты только погляди, какой он толстый и маленький, – настаивала дочь.
– Зато у него огромные карие глаза. – Алла очнулась: – Кто это маленький и толстый?
– Твой Карлсон! А ты о ком думала?! Ты же обещала выкинуть Емельянова из головы.
– Я выкидываю, выкидываю. Нельзя же так сразу, нужно постепенно. Почему это я не могу полюбить Улю? Да, у него недостаточно презентабельная внешность, зато у него добрая и чуткая душа. – Швед, будто почувствовал, что о нем говорят, посмотрел на Аллу и послал ей воздушный поцелуй. Смоленский помахал женщинам рукой. – Видишь, – сказала Алла, – он не забывает обо мне ни на минуту.
– Профессор тоже ворочает бревна с мыслями о том, как он утопит меня на очередной сдаче. Еще ручкой машет, душегуб. – Аленка надела солнцезащитные очки. – Нужно спрятать глаза, – пояснила она Алле, – чтобы меньше выражали мое к нему отношение. – Алла задумалась и тоже полезла в сумочку.
Бревна сложили у фундамента, прикинули, как и куда они лягут. Все оказалось высчитано до сантиметра, а сами бревна были пронумерованы. Ульрих пообещал, что завтра привезет рабочих, обязательно заедет за Антоном, и они начнут строительство дома, которое намереваются завершить через месяц. Бригада строителей должна будет собрать так называемую коробку с крышей, окнами и дверями. И в этой коробке можно будет жить летом. Отделочные работы придется перенести на следующий год.
У Аллы не хватило денег. Она и так залезла в долги, но занимать у шведа категорически отказалась. Он привез ей строительные материалы гораздо дешевле их рыночной стоимости, но сделал это за ее деньги. Другие варианты Аллу не устраивали. Она и до этого была независимой и после этого будет. Милостыню будет просить, но у мужчины денег не возьмет. Перед ее глазами предстала страшная картина: Алла в обносках стоит перед офисным зданием с протянутой рукой и просит подать ей на пропитание. Мимо нее проходят Емельянов с Эммой, и он протягивает ей десятку. Она швыряет купюру ему в лицо и истерически хохочет, размазывая по своей грязной физиономии скупые женские слезы. Алла тряхнула головой, наваждение какое-то.
Она отвлеклась и посмотрела в сторону дороги. На обочине стояла темно-синяя иномарка, из которой высовывалась женская голова. Все бы ничего, только эта голова Алле очень не понравилась. Она принадлежала яркой брюнетке с шикарной гривой волос. Брюнетка прятала глаза под большими очками и наблюдала за разворачивающимся у Аллиного дома действием. Как только она заметила, что Алла глядит в ее сторону, сразу спряталась в машине и подняла тонированное стекло. Кто это мог быть, Алла не знала. Наверное, соседка, деревенские дома сегодня скупают все подряд, мода на дачи все еще процветает. Ехала мимо, залюбовалась калиброванными бревнами, а ими не любоваться нельзя, остановилась и решила посмотреть. Возможно, она собирается построить такой же дом. Синяя иномарка тихо загудела и медленно поехала в сторону города. Алла пожала плечами – не хочет общаться, и не надо.
Смоленский снова помахал ей рукой, на этот раз это означало то, что их приглашают подойти ближе. Алла приблизилась к огромному штабелю сложенных бревен и погладила их рукой. У нее будет свой дом. Что должна сделать настоящая женщина? Разрушить старый и построить новый дом, родить дочь, выдать замуж и обрести еще и сына, спилить трухлявые пни и на их месте заложить целый сад. На долю женщины все выпадает в двойном варианте. Это только мужикам легко: построил, родил, посадил.
Мужчинам пришлось немного отдышаться, все-таки таскать бревна – дело тяжелое. Смоленский тут же предложил летний душ у себя на участке и скромный обед на свежем воздухе. Отказываться никто не стал, тем более перед этим Алла с детьми заехала в магазин и накупила продуктов. Мужчин нужно хорошо кормить, чтобы они хорошо трудились.
Людмила Александровна встретила их наваристым борщом. Пока мужчины разводили огонь в мангале, дамы быстро настрогали салатов. Обед получился на славу, к борщу и салатам прибавилась жаренная на углях курица. Смоленский вел себя по-хозяйски, предлагая гостям выпить по рюмке коньяка и рассказывая о том, что хороший коньяк рассасывается в крови в течение двух часов. Для мужчин это было актуально: все, кроме Антона, были за рулем. Но уезжать из этого спокойного тихого места не хотелось.
Алла после обеда устроилась в саду в гамаке, Аленка осталась помогать хозяйке управляться с грязной посудой, а мужчины всерьез обсуждали идею вечерней рыбалки. Смоленский оказался заядлым рыболовом и пообещал добавить коньяка, если гости останутся ночевать. В принципе, никого ничего не сдерживало, только Аллу, которая должна была завтра находиться на своем рабочем месте. Но Уля пообещал выбить для нее у Емельянова выходной день. Таким образом, вечерняя рыбалка должна была состояться в любую погоду.
Аленка наотрез отказалась участвовать в сомнительном, по ее мнению, мероприятии и осталась ночевать с Людмилой Александровной. Смоленский покачал головой, свалив ее нежелание на неокрепшую женскую психологию, требующую уюта и крыши над головой, похвалил Аллу за определенную романтичность и пошел за рыболовным снаряжением.
К месту предполагаемого лова щук приехали на профессорской машине. Темнело быстро, поэтому сразу кинулись разводить костер из привезенных заранее дров, у костра посадили Аллу, как хранительницу очага. Мужчины спустились к реке и принялись обсуждать дальнейшие действия. Алла сидела, глядя на бегающие языки пламени, и откровенно скучала. Что ее толкнуло на эту авантюру? Уж точно не Алена, предусмотрительная дочь спит сейчас в уютной постели или лежит и слушает рассказы Людмилы Александровны о ее молодости, ее любви. Это так интересно – послушать про большую настоящую любовь. Вот у нее такой не было никогда. Она могла бы быть, если бы Емельянов не пошел на поводу у Эммы, которую, а в этом Алла не сомневалась, уже давно разлюбил. Видимо, он оказался не из тех, кто легко расстается с прошлым. Снова она думает о Емельянове! Алла потерла глаза и увидела перед собой Ульриха.
– Моя кошка скучает, – прошептал он, наклоняясь к ее щеке и одаривая ее звонким поцелуем.
– Крошка, – поправила его Алла, немного отстранившись, – ты хотел сказать крошка.
– Да, – обрадовался швед, – я хотел сказать! Сейчас сказать! Романтика, и ты, и я, и наша любовь.
– Уля, – вздохнула Алла, – у тебя там наверняка щука клюет, гляди, удочка выгнулась дугой.
– Щука – это спиннинг, – философски изрек тот, но на удочку посмотрел.
Алла воспользовалась моментом и вскочила. Аленка тысячу раз права, она не сможет любить Карлсона! Тот, все-таки надеясь на взаимность, поцеловал ее снова и побежал к реке. Алла перевела дух. Уж лучше сидеть одной и любоваться пламенем, пожирающим поленья, чем целоваться с нелюбимым мужчиной.
– Скучаем? – на этот раз проведать Аллу пожаловал Смоленский. – Пошли к нам! Там захватывающая обстановка. Рыба так и прет, так и прет. Уже три уклейки поймали.
