Алина Кускова - Через тернии – в загс!
Эмму уложили в емельяновском кабинете, Татьяну услали в аптеку за сердечными каплями, Машка побежала за стаканом с водой, Алла – за мокрым полотенцем. У роскошного тела увядающей красавицы собрались все мужчины «Меченосца», та стонала и закатывала глаза – в изголовье стоял Емельянов.
– Надо же такому случиться, – сокрушался Тимошкин, – что бабы делают, доводят себя до сердечных приступов. Максим Леонидович предупреждал, что вам нельзя пить. Как же вы его не послушались, голубушка? Нужно слушаться Максима Леонидовича, он порой говорит совершенно адекватные вещи.
– Только порой? – перестав стонать, поинтересовалась генеральная директриса, и прибежавшая с мокрым полотенцем Алла почувствовала в ее голосе подвох.
– Нет! – крикнула она. – Максим Леонидович всегда говорит адекватные вещи, он самый адекватный из адекватных людей! – и Алла бросила на Емельянова восхищенный взгляд.
Тот покраснел и опустил глаза, как нашкодивший школьник.
– Я не нуждаюсь ни в чьей защите, – процедил он. – Если кому-то не нравится…
– Нравится, – засуетился Тимошкин, – что бабы делают, совсем запудрили мозги. Очень даже нравится. Конечно, не в смысле тайских трансвеститов, – он почесал затылок, – это к слову пришлось. По-мужски, по-человечески мы своего начальника любим и уважаем.
– Очень хорошо, – пробормотала Эмма, явно думая о чем-то своем. – Ох, как мне плохо!
Ее двуличность, а только двуличные люди могут одновременно заявлять, что им хорошо и плохо, работала на Аллу. Вот, пусть убедится, какую стерву он пригрел на своей груди! То ей хорошо, то одновременно плохо. Только она, Алла Хрусталева, готова твердить ему, что ей с ним всегда хорошо. Но он не слушал.
Емельянов переживал, он попытался вызвать «Скорую помощь», однако Эмма настояла на личном враче, который ее давно знал. «Наверное, еще с позапрошлого века», – мстительно подумала Алла, ехидно улыбнувшись генеральной директрисе.
– Можете идти, дорогая, – махнула Эмма в сторону Аллы, – ваши услуги мне больше не потребуются.
Алла фыркнула и вышла, услышав, как Эмма оправдывалась перед Емельяновым, что сказала это, не подумав, автоматически, ведь Алла так напоминает ей горничную. Зато Виталик походил на героя-любовника. Он вился над директоршей все время до приезда врача и расточал елей на ее больное сердце. То, что произошло позже, было похоже на страшный сон. Королева отлежалась в кабинете Емельянова, после чего они с врачом вывели ее под белы ручки, спустили вниз и усадили в… емельяновский автомобиль. Она добилась того, чего хотела. Причем Алла, а она может дать голову на отсечение, видела, что когда Эмма выходила из кабинета, то окинула ее такой торжествующей улыбкой, что у бедной Хрусталевой подкосились ноги. Это была улыбка змеи…
Глава 7
Карлсон вернулся, но он может улететь обратно
Алла открыла глаза, комната утопала в солнечном свете, значит, Аленка заблаговременно открыла шторы. Она прислушалась: на кухне раздавались голоса, дочь с зятем возились над приготовлением воскресного завтрака. Алла принюхалась, из кухни доносился аромат свежеиспеченных творожников. Антон делал их профессионально, да что там, он делал лучше. Знатоки правы, лучшие кулинары – мужчины. Только они со своей несгибаемой волей и терпением могут сколь угодно долго возиться над приготовлением, казалось бы, простого блюда. Вечно торопящиеся женщины не могут так тщательно перемешивать тесто, по пять минут выбивать ладонями творожный овал и неотрывно следить за тем, как он обжаривается на сковороде со всех сторон. Алла, во всяком случае, точно не могла. Зато Антон это делал в совершенстве. Аленке повезло, у нее такой разносторонний муж, с ним не пропадешь. Муж? Да, нужно скорее построить дом, дочь призналась ей в том, что хочет сыграть свадьбу в деревне. Конечно, очень романтично ночевать на сеновале, но у них нет ни коровы, ни сена для нее, есть фундамент, который ждет своих стен.
Сегодня он должен их дождаться. Уля решил ей помочь, он сам предложил привезти строительные материалы и рабочих, которых станет контролировать Антон, удачно сдавший сессию. У Аленки остался один «хвост» у профессора Смоленского, и ей предстояло хорошенько подготовиться к пересдаче.
Конечно, Ульрих сделал свое предложение не бескорыстно. Он все понял, Алла тоже все поняла. Максим вернулся к своей Эмме и перестал существовать для Аллы как мужчина, теперь она воспринимала его только как начальника, и ни на один поцелуй больше. Обещать что-то конкретное шведу Алла не стала, но тот надеялся и помогал. Алла помощь принимала, надежду не отнимая. Мало ли что еще может случиться в ее жизни? Возьмет и уедет с ним в Швецию. Все равно он живет на две страны. Уля согласился даже на то, чтобы она вышла за него замуж и осталась в России. Алла раздумывала, но не потому, что ждала возвращения блудного Емельянова. Нет, он для нее – отрезанный ломоть с крошками мозгов. Только такой глупый мужик мог клюнуть на мнимый сердечный приступ и снова восстановить отношения со своей бывшей. Двуликий Янус! Он намекнул ей на то, чтобы она немного подождала. Чего собственно? Пока генеральная директорша не откинет свои холеные копыта от очередного сердечного приступа? Алла догадывалась, что у той совершенно здоровое сердце, которое с лихвой выдержит с десяток таких, как она.
Что оставалось делать, чтобы вернуть Максима? Отрезать себе ногу? Он так внимателен к недужным дамам своего сердца. Алла уже стала сомневаться, что их у него только две. Небось, все увечные – его подруги. Или выколоть себе глаз, а у оставшегося выработать косоглазие? Алла вздохнула и потянулась. Ничего, время все лечит, вылечит и ее от этого наваждения. Если послушать тех же знатоков, то любовь – это просто химический процесс, который утихает со временем. Они отводят ему от двух до трех лет – в зависимости от припадочности пациента. Она хоть и ветреная дама, но имеет достаточно умную дочь, которая действует на нее очень отрезвляюще.
Когда Алла пришла с той злополучной корпоративной вечеринки и разрыдалась в присутствии своих домашних, ей пришлось все рассказать Алене. На всякий случай, если вдруг холодным промозглым утром они найдут ее застывшее тело в кровати и не смогут понять, почему она умерла. После того разговора с Аленой Алле стало стыдно за свою слабость, и мысли о кончине она больше не допускала. Дочь вернула ее к жизни одним только замечанием, что, когда Алла помрет, Эмма спляшет на ее могилке. Алла живо представила картину: разодетая в пух и прах (как это слово подходит к моменту!) Эмма вырывает из холмика скромные гвоздички, купленные детьми на последнюю стипендию, и плюет на ее изображение. Этого допустить Алла не могла ни в живом, ни в загробном состоянии. Уж кто-кто, но только не Эмма, которая стала для нее олицетворением вселенского зла. Она сама собиралась плясать, и не на могиле, а на свадьбе собственной дочери и ее расчудесного жениха Антона, баловавшего будущую тещу такими вкусными творожниками. Алла решительно откинула одеяло, села и сунула ноги в тапочки. Сейчас она примет холодный душ, станет веселой и бодрой. И попытается замазать свой красноречивый лоб несколькими слоями тонального крема, чтоб он не болтал лишнего. Карлсон хоть и вернулся, но всегда может улететь обратно. А ей этого очень не хотелось, и не только потому, что она решила закрутить с ним роман перед носом Емельянова и Эммы. Случается же невозможное? Вот она возьмет и влюбится в обаятельного шведа. Сегодня же поедет на дачу и влюбится. «Я люблю Карлсона», – начала свой аутотренинг Алла и пошла умываться. Аленка заподозрила неладное – мама слишком долго возилась с косметикой.
– Надень мой топ, – широким жестом она положила Алле на кровать шедевр портняжного искусства. – Можешь взять мои шорты и похвастаться тем, что у тебя практически нет целлюлита.
– А знаешь, целлюлит появляется только у настоящих женщин, – заметила Алла, накладывая последние штрихи – полтюбика тонального крема на лоб. – У мужчин его не бывает. Догадываешься почему?
– Потому что они не женщины. Ясно, тебе срочно нужен мужчина, – серьезно заявила дочь.
Ульрих сдержал свое обещание и подогнал огромную машину с бревнами. Антон сдвинул на затылок бейсболку и восхищенно уставился на калиброванное чудо плотницкого мастерства. Действительно, любоваться было чем – все бревнышки были одно к одному и пахли смолой и лесом.
– У нас будет настоящий деревенский дом! – произнесла Алла с придыханием.
– К нему нужно обязательно построить баню, – решительно заявил Антон. – Я займусь ею сам. Вот посмотрю, как рабочие будут дом строить, и научусь.
– Я знаю, ты сможешь, – Аленка чмокнула его в щеку, – ты у меня полиглот: глотаешь все подряд – и науку, и бревна. Только пока будешь учиться, про меня не забывай. А то я засохну от тоски.
– Я буду приезжать и поливать тебя своей любовью, – прошептал ей на ухо Антон и поцеловал.
