В жизнь без паники - Анастасия Якимуш
Устав от настырной гостьи, датчик сдался и послушно моргнул красным глазом: «Я на страже вашего покоя. Дым не пройдет» Перевела я это моргание и переместилась в детскую.
Перетрогав лбы, носы, уши и сонные артерии пацанов, я зачитала импровизированную молитву и двинулась в собственную спальню.
Легче не стало. Датчик мог отрубиться в любой момент. Ровно, как и пожар мог начаться в любой момент. Почему пожар, а не наводнение, не крушение стен и не нашествие зеленоглавых путешественников в космосе? «Да пожалуйста!» – услужливо фыркнула фантазия и передала моей атаке пополненный список тревог.
Я замоталась в одеяло и стала похожа на большую нервную гусеницу. Одна проблема была решена, сползать оно перестало. Зато на смену этой примитивной проблеме пришла другая: если я так усну, то могу расшибить лоб, когда буду вскакивать в случае ЧП.
В том, что ЧП обязательно произойдет, я не сомневалась.
Я хотела спать, но боялась уснуть. В памяти всплыли овечки. Я считала их попарно, штучно и целыми батальонами. Мои овечки прыгали, танцевали и просто неподвижно стояли на лугу. Ни один чабан не видел столько кудрявых парнокопытных, сколько насмотрелась я в тот нелегкий период жизни.
Под утро я вырубилась, но не благодаря принимаемым мерам, а вопреки тому хороводу мысленного бреда, крутящегося в голове.
Когда я открыла глаза, бездушные стрелководы показывали начало восьмого утра. Старший сын требовал утюженную рубаху, чистые брюки и вкусный завтрак. Младший пытался убедить меня в бесполезности детского сада и с громким пыхтением прятался среди подушек и одеял.
У меня было ощущение, что глаза я закрыла секунду назад. Вот моргнула и уже утро. Абсолютно никакого облегчения, чувства пополнения сил и восстановления жизненных ресурсов.
Внушительный список дел на день отсеял мысли о возможном дневном отдыхе.
Я суетилась, нервничала и не могла удержать в голове никакой информации. Старший был отправлен в школу в несвежей утюженной рубашке и чистых мятых брюках. Почти как просил.
Младший усиленно делал вид, что происходящая вокруг суета никоим образом не касается его упрямого величества. Раньше я могла кричать. С приходом атак крик пропал. Я могла неуверенно блеять. Дар убеждения сбежал за руку с умением брать верхние ноты. Маме двоих пацанов необходимо уметь кричать и убеждать. Или одно из двух. В идеале оба пункта сразу.
Кое-как запихнув сопротивляющегося младшего в машину, я протерла запотевшие очки и завела мотор.
– Мама, если ты увезешь меня в садик, я буду там громко плакать и кричать, – попытался наладить мосты сын.
– Родной, я могу выдать тебе громкоговоритель, чтобы твои крики услышали не только в садике, но и в ближайших поселках, – нервно огрызнулась я и выехала на дорогу. Наверное, у меня влиятельный ангел, раз за все время атак я каждый раз благополучно достигала точки назначения.
В садике младший закатил привычный концерт, на который прибежала знакомая сотрудница.
– Это кто у нас тут приехал? Мы по тебе соскучились! – громко возопила добродушная женщина, – Как вы еще не прибили его? – шепотом добавила она, скосив глаза в мою сторону.
Действительно. Как?
Я неопределенно повела плечом.
– А мы вот всем коллективом на «Эмоциозапирине» сидим. Классная штука. Перед сменой закидываешься одной таблеточкой, и ни одна кричащая личность не способна вывести тебя из равновесия. Даже заведующая, – заговорщицки подмигнула мне женщина.
Я закатила глаза, пытаясь запомнить название чудодейственного препарата.
– Ну все, помаши маме ручкой и пойдем в группу! – женщина потянула моего сына в сторону двери. Я безучастно помахала рукой и вышла на улицу.
Колкие снежинки, оседлав холодный ветер, обалдело носились между сугробами и облаками.
Еще один минус атак. Мне все время было холодно. Я не могла согреться ни в горячем душе, ни под тремя одеялами, ни сидя у печки в бабушкином доме. Обыденные минус десять казались мне ледяными минус пятьдесят. Скачками добежав до машины, я вбила в поисковик название успокоительного. Отзывы гласили, что это обычное плацебо. Препарат-пустышка. Действующее вещество не имеет никакого отношения к успокоительному.
Я задумалась. Будучи человеком внушаемым, я могла попробовать испытать эффект этих волшебных таблеток. Даже, если плацебо. Почему нет? Хуже уже точно не станет.
Помню, в старших классах подружки чуть что, сразу хватались за таблетки: контрольная, 1 сентября, родительское собрание. Я их до сих пор не могу понять. Смысл тревожиться о таких вещах? А перед собранием, на мой взгляд, вообще родителям нужнее.
Закинувшись первой порцией, я почувствовала, себя раздвоившимся шизофреником. Мои эмоции переселились в маленькую девочку, которая оказалась заперта где-то глубоко в моей голове. Девочка постоянно кричала, заламывала руки, билась в истерике, бегала по кругу, а я в это время сидела/стояла/шла и смотрела в одну точку.
Я прислушалась к ощущениям. Тревога осталась. Это минус. Но и не бесит. Это плюс.
Ночью атака снова пришла и издевательски хохоча выпустила девочку из клетки. Схема лечения провалилась.
Будни тревожника.
Легче от таблеток мне не стало. У меня была призрачная надежда, что активное вещество, входящее в состав лекарства, накопится в организме и волшебным образом вытеснит оттуда тревожность вместе со всеми приступами панических атак, навязчивых мыслей и поглощающих страхов.
Ага. Накапливалось во мне только состояние приближающейся депрессии на фоне затяжной тревожности.
Ко всем противным состояниям прибавилось чувство, что я пропустила прием таблетки. Я высчитывала часы между приемами и, если опаздывала, хоть на пять минут, впадала в паническую атаку.
Я бы записалась на прием к психиатру, но во всем мире бушевал коронавирус, закрывший все учреждения и разогнавший врачей не скорой помощи по домам.
Пришлось импровизировать. Мои впалые щеки, круги под глазами и бешеный взгляд убедили маму в необходимости перебраться жить к нам. Пока муж не вернется с вахты.
Вечером мы с детьми встречали мою маму и неспешно шли к нам домой. С ее собакой. Я готова была впустить в дом собаку, лишь бы иметь призрачное чувство защищенности.
Каждый вечер проходил по одному сценарию: сначала я практиковала йогу. Делала это долго, пытаясь сосредоточиться на дыхании и собственных чувствах. Выходило паршиво, ибо каждое движение начиналось с мысли: “Опять меня начинает трясти, опять участилось сердцебиение”.
За несколько месяцев таких тупых тренировок я начала попу на два размера больше привычного. Плюсом стали не всегда корректные комплименты от мужчин. Минусом они же и необходимость срочного обновления гардероба.
Потом я мыла посуду, наблюдая, как мама играет с моими детьми. Каждое мытье посуды из моих рук, сведенных тревожной судорогой, выскакивала посуда. Что-то разбивалось, ошметками разбрызгивая мыльную пену.
Иногда я включала музыку, чтобы отвлечься и потанцевать, но это скорее походило на танец робота с заклинившей улыбкой. Дети шарахались, когда
