Ллойд Осборн - Несусветный багаж
Моррису все это было известно. Теорию той области изобразительного искусства, которой он собирался заняться, наш деятельный торговец знал досконально. Однако подделка подписи все же есть дело практики. Вот и сидел Моррис в окружении произведенных им многочисленных вариантов подписи своего дяди, как доказательств своей бесталанности, и под наплывом грустных мыслей постепенно терял всякую надежду на успех. Временами ветер начинал завывать в камине за спиной, иногда над крышами Блумсбери проносился столь грозный шквал, что Моррису приходилось вставать и вновь зажигать газовую лампу. В оставленном жильцами доме хозяйничали холод и запустение: ковры с пола были убраны, на диване громоздилась кипа присланных счетов, накрытых грязной салфеткой, на столе — заржавевшие перья и покрытые пылью книги. Все это, однако, были только внешние свидетельства моррисовых неудач, настоящая же причина его безутешного расстройства лежала перед ним в виде неудавшихся подделок.
— Это, пожалуй, одна из самых удивительных вещей на свете, с которыми мне приходилось сталкиваться, — жаловался он мысленно сам себе. — Похоже, что для этого дела нужен талант, которым я не обладаю. — Моррис еще раз внимательно пригляделся к изображенным им образцам. — Любой канцелярский клерк поднял бы меня на смех. Ну что ж, не остается ничего иного, как попросту скопировать подпись.
Моррис подождал, пока минует очередной шквал ветра и дождя и покажется хоть какой-то просвет в хмуром небе, дарящий подобие дневного света, после чего подошел к окну и на глазах всей Джон-стрит воспроизвел подпись дяди Джозефа. Даже самый нестрогий взгляд оценил бы плоды его усилий как весьма малозначительные.
— Лучше не сумею, — признался он сам себе, печально глядя на дело рук своих. — Та к или иначе, он умер. — После чего Моррис заполнил чек на сумму тридцать фунтов и двинулся по направлению к Англо-Патагонскому банку.
Там, на месте, у окошечка, где обычно он улаживал свои финансовые дела, стремясь сохранять как можно более равнодушный вид, Моррис предъявил фальшивый чек кассиру, дюжему рыжебородому шотландцу. Шотландец посмотрел на чек, можно сказать, с некоторым изумлением, он долго вертел его в руках и даже какое-то время рассматривал подпись через увеличительное стекло, изумление же постепенно уступало место выражению явной неготовности немедленно обслужить клиента. Извинившись, кассир отправился куда-то в дальние закоулки банка, чтобы через продолжительное время вернуться, беседуя на ходу со своим непосредственным начальником, лысоватым господином весьма представительного вида.
— Я имею честь говорить с мистером Моррисом Финсбюри? — спросил вновь сей джентльмен, глядя на Морриса сквозь очки с двойными стеклами.
— Именно так, сэр, — ответил Моррис. — Что-нибудь не в порядке?
— Как вам сказать, мистер Финсбюри, мы, признаться, несколько удивлены… — сказал начальник, слегка помахивая чеком, — но указанная вами сумма не имеет покрытия.
— Не имеет покрытия? — воскликнул Моррис. — Как же так, мне досконально известно, что на счету должно быть две тысячи восемьсот фунтов ровным счетом.
— Две тысячи восемьсот шестьдесят четыре, если быть точным, — ответил представительный господин. — Но эта сумма была вчера полностью снята.
— Снята? — в изумлении закричал Моррис.
— Лично вашим дядей, — подтвердил собеседник. — И не только это. Мы также оплатили предъявленный им чек на сумму, дай Бог памяти… Сколько там значилось, мистер Белл?
— Восемьсот фунтов, мистер Джадкин, — ответил кассир.
— Дент Питман! — воскликнул Моррис, под которым чуть не подкосились ноги.
— Что вы говорите? — переспросил мистер Джадкин.
— Нет, ничего, это поговорка такая, — пролепетал несчастный Моррис.
— Надеюсь, что ничего плохого не случилось? — заботливо поинтересовался мистер Белл.
— Я единственно могу вас заверить, — заявил Моррис, — что ничего подобного произойти просто не могло. Мой дядя находится сейчас в Борнмуте и не встает с постели.
— Разве? — удивился мистер Белл, забирая чек у мистера Джадкина. — Но этот чек подписан в Лондоне и притом датирован сегодняшним числом.
— Ах, это случайно, по ошибке, — пытался оправдаться Моррис, хотя его лицо и шея залились яркой краской.
— Разумеется, разумеется, — согласился мистер Джадкин, внимательно, однако, приглядываясь к клиенту.
— И… и… — снова начал Моррис. — Если даже нет покрытия, то ведь речь идет об очень незначительной сумме… наша фирма… семья Финсбюри… может дать все необходимые гарантии, что столь небольшое превышение счета…
— Несомненно, мистер Финсбюри, — ответил мистер Джадкин, — если возникнет такая необходимость, мы примем это во внимание. Но мне не кажется, что… короче говоря, мистер Финсбюри, подпись на этом чеке не представляется мне очень четкой.
— Пустяки! — все больше нервничая, ответил Моррис. — Попрошу дядю, чтобы подписал заново. По правде говоря, — продолжил он, снова набравшись храбрости, — дядя так плохо себя чувствует, что был не в состоянии подписаться без посторонней помощи, отсюда и ваши сомнения.
Мистер Джадкин внимательно посмотрел в глаза Моррису, потом перевел взгляд на мистера Белла.
— Возможно, что мы стали жертвой мошенничества. Я прошу вас заверить мистера Финсбюри, что наши детективы сейчас же этим займутся. Что же касается вашего чека, то должен с сожалением заявить, что мы не можем счесть его, как бы это сказать… надлежаще оформленным документом.
Моррис механическим движением забрал чек. Он уже думал о чем-то другом.
— Это означает, — сказал он, — что мы понесли убытки, то есть мой дядя и я.
— Не обязательно, — возразил мистер Белл. — Банк несет ответственность, и либо мы найдем ваши деньги, либо их вам возместим. Вы можете на нас положиться.
Лицо у Морриса вытянулось, но в мозгу у него сверкнула новая искра надежды.
— Вот что, господа, — сказал он. — Оставьте это дело мне. Я сам им займусь. Кое-какие мысли на этот счет у меня есть, а кроме того, детективы недешево обходятся.
— Об этом не может быть и речи, — заявил мистер Джадкин. — Мы рискуем потерять две-три тысячи фунтов. Банк же в случае необходимости готов затратить гораздо больше. Непойманный мошенник — это постоянно действующая угроза. Мы выясним дело до конца, можете быть спокойны.
— В таком случае я беру все убытки на себя, — решительно заявил Моррис. — Категорически запрещаю вам проводить какие-либо расследования.
— Должен перед вами извиниться, но при всем к вам уважении решать такие проблемы с вами мы не можем. Вам придется согласовать это решение с вашим дядей. Если он придет к такому же выводу и либо сам тут появится, либо разрешит мне посетить его на больничном ложе…
— Это совершенно исключено! — воскликнул Моррис.
— Ну вот, вы сами видите, что руки у нас связаны. Нам придется немедленно подключить к этому делу полицию.
Моррис машинально сложил чек и спрятал его в карман.
— До свиданья, — сказал он и непонятно каким чудом нашел в себе силы достойно удалиться.
— Никак не пойму, что они такого подозревают, — размышлял Моррис. — И вообще все непонятно, все их поведение было каким-то странным. Впрочем, уже неважно: все кончено. Деньги со счета исчезли, полиция идет по следу; через два часа Питмана арестуют… и вся история с трупом появится в вечерних газетах.
Если бы Моррис мог слышать разговор, который происходил после его ухода в банке, он был бы не столь напуган возможными последствиями вмешательства полиции, хотя других поводов для беспокойства у него, наверно, прибавилось бы.
— Удивительное дело, мистер Белл, — сказал мистер Джадкин.
— Да уж, сэр, но мы, кажется, нагнали на него страху.
— Вряд ли мы еще когда-нибудь увидим мистера Финсбюри, — ответил начальник. — Это было первое ему предостережение. Наша фирма так давно вела с ними дела, что я предпочел поступить в данном случае как можно более снисходительно. Но вы уверены, что вчера никакой ошибки не произошло? Это был действительно мистер Финсбюри-старший?
— В этом нет никаких сомнений, — рассмеялся мистер Белл. — Он долго объяснял мне принципы банковского дела.
— Ну и ну, — изумился мистер Джадкин. — Если он появится еще раз, пусть зайдет ко мне. Надо его предостеречь.
Глава седьмая
в которой Уильям Дент Питман обращается за юридической помощью
Норфолк-стрит — которую жильцы мистера Питмана в шутку называли островом Норфолк — не отличалась ни протяженностью, ни красотой, ни благоустроенностью. Случалось увидеть тут малопривлекательной внешности девиц, рассчитывающих на неожиданный профит в виде поставленной кем-то кружки пива или на то, что кто-то услышит издаваемый ими едва различимый амурный шепот. Дважды в день по улице проходил человек, скупающий бездомных кошек. Заглянувший сюда шарманщик быстро удалялся с разочарованным видом. В праздничные дни улица становилась ареной для проявления доблести местной молодежи, и жители ближайших домов имели возможность ознакомиться со всем арсеналом приемов защиты и нападения в современном рукопашном бою. В одном только отношении Норфолк-стрит могла предъявить свои претензии на звание приличной улицы: на ней не было никаких торговых заведений, если не считать одного — питейного, да и оно находилось уже у самой Кингс-роад.
