Борис Привалов - Не проходите мимо. Роман-фельетон
— Вы за это ответите! — кричал Альберт. — Я пожалуюсь папе!
— И тете! — кричал студент. — И бабушке! И всем родственникам! И мимо нашего института не ходи лучше — мумию из тебя сотворим!
Фельетон девятый. Соловьиный свист
Можаев нагнал своих друзей почти у самого пруда. Вид у него был сконфуженный.
— Наш Юрий Холмс, кажется, потерпел здоровисенькое поражение, — съязвил Мартын.
— Упустил… — вяло ответил Юрий. — Чорт бы побрал эти серийные поросячьи маски!
Со стороны пруда слышались залпы смеха. Плотное кольцо зрителей окаймляло водоем.
— Цирк на воде! — кричали мальчишки. — Ну и комик!
Зрелище, которое пользовалось таким успехом, было действительно смешным. В центре пруда, качаясь, как пресспапье, плавал небольшой плот. На нем, с трудом удерживая равновесие, балансировал долгогривый молодой человек в клетчатых штанах. В одной руке он держал штиблеты-босоножки, в другой — ракетную гильзу. Электрики, не разобравшись, в чем дело, направили на пруд прожекторы. Лицо молодого человека на плоту было бледно, как очищенная репа.
— Альберт! — воскликнула Вера. — Боже мой! Что случилось, Бертик?
— Вот сейчас начнется самый цирк, — сказал кто-то из зрителей. — С берега будут задавать вопросы, а тот водяной комик станет отвечать в куплетной форме!
Но потомок именитого литератора, услышав свое имя, вздрогнул и неосторожно переступил ногами. Плотик закачался еще активнее и одним краем ушел под воду.
— Папа! — пискнул Альберт, отчаянно взмахивая босоножками.
Зрители засмеялись: они принимали борьбу Бомаршова со стихией за хорошо отрепетированный номер.
— Эх, пропустили вы начало! — сказал сосед Благуши. — Он уже и на четвереньках ползал и сандалиями, как веслами, загребал.
— Это кошмарно… — сжимая Надину руку, всхлипывала Вера — Он тонет, а все хохочут… Его спасать надо!
— Пять шестых земного шара — вода, — философски изрек Юрий, — но человек вспоминает об этом только тогда, когда начинает тонуть.
— Спа…па-па…сите! — донесся с пруда жалобный вопль. — Папа!
— Милиция идет! — закричали мальчишки.
Среди Поросят и Чайников замелькали белые фуражки блюстителей порядка. Сержант расспрашивал с помощью рупора Альберта:
— Фамилия? Место жительства? Год рождения? Под судом и следствием не состояли? Отвечайте, гражданин!
— Бомаршов его фамилия! — сказал Юрий. — Литераторов сын. Спасать ребенка надо, а не разговаривать.
— Что ж я, прямо так, при всей форме, и полезу в воду? — удивился милиционер.
Другой блюститель порядка, услышав фамилию Бомаршова, крикнул уже почтительно:
— Продержитесь еще маленечко, товарищ, сейчас все будет в полном порядке.
— Но он же утонет! — простонала Вера, заламывая руки. — Он такой хрупкий, он такой неприспособленный! Неужели здесь нет настоящего мужчины? Что же все смотрят? Плывите к нему кто-нибудь! Юрий, мне говорили, что вы бывший моряк…
Но прежде чем Можаев смог ответить, Мартын сбросил свою двухцветную спортивную куртку, тренировочные брюки, сандалеты на гуттаперчевом ходу и сдал очки Юрию на хранение.
— Купаться здесь воспрещается! — закричал милиционер, бросаясь к Благуше. — Гражданин! Вы нарушаете постановление горсовета от двадцать восьмого апреля…
— Он командировочный, — сказал Юрий, — поэтому имеет правоте знать здешних указов!
Мартын, кинув на Надю взгляд героя, легко вскочил на цементную лягушку и бросился в воду.
Публика бурно зааплодировала и тут же разразилась хохотом. Благуша показался из воды, потирая ушибленную голову: пруд был ему лишь по пояс.
Мартын зашагал к плоту. За ним, как за Гулливером, тянулись ниточки водорослей и целая армада каких-то листьев, похожих на игрушечные кораблики.
Альберт затих и тупо глядел на приближающегося Благушу.
— Сидеть смирно! — приказал Мартын, вылавливая из воды веревку. — Поехали, хлопче!
Юрий не удержался и, расчехлив свою «лейку», щелкнул несколько кадров.
— Потом подарите мне один снимок, — сказала Надя, — для семейного альбома. Мама вам будет очень благодарна!
Отфыркиваясь и похлопывая себя по плечам, Благуша вылез на сушу. Альберт, уже успевший надеть свои босоножки, ждал, когда плот накрепко привяжут к берегу. Мартын не выдержал, схватил Бомаршова за шиворот, приподнял, встряхнул его, как градусник, и поставил на землю.
— Ты простудишься! — заботливо сказала Вера. — Немедленно поезжай домой! Боже, Альберт, как ты меня напугал!
— Насморка я не боюсь, — сказал Альберт, поглаживая свои крысиные усики.
— Ты такой храбрый, Бертик, — сказала Вера, смотря на Бомаршова влюбленными глазами.
— Скажите, а вы не были водолазом? — спросила Надя Мартына. — Вам полагается медаль «За спасение утопающих». Об этом должна похлопотать Вера.
— Говоря откровенно, похлопотать должны и вы, Надя, — не выдержал Юрий. — До того как Мартын увидел вас, он столь героических поступков не совершал.
И кто знает, какой бы оборот принял этот обмен мнениями, если бы около них не раздался официальный голос:
— Простите, гражданин! Я вас предупреждал: купаться в пруду нельзя! Прошу уплатить штраф!
— За что? — удивился Юрий. — Один из всех рискнул броситься на спасение, а вы его же и…
— Большинство граждан — местные жители, — сказал милиционер, — они знают, что утонуть в этом водоеме невозможно.
— Тогда и Альбертика штрафуйте, — сказал Мартын добродушно, — в компании как-то веселее.
— Я не купался, я тонул! — возмутился Альберт. — И кроме того… кроме того… у меня из кармана выпал паспорт. И утонул. Верусик, как же мы теперь пойдем в загс?
— Человек без паспорта, — заметил Юрий, — имеет мокрый вид…
— Товарищ Бомаршов, — почтительно произнес милиционер, — в воду не влезали. У них, глядите, даже брюки сухие. А насчет утопленного документа не тревожьтесь. Выдадим новый в обычном порядке.
— Паспорт можно вернуть, — усмехнулся Юрий. — А как быть с утерянной репутацией храбреца?
— Скажите, Надя, — спросил Мартын, — ваше бюро возвращает потерянную репутацию?
— Теряйте — заходите, — лукаво ответила Надя. — Но боюсь, что ничем помочь не сможем.
— А вас, — бодрым голосом сказал Мартыну милиционер, — прошу уплатить десять рублей.
Мартын улыбнулся виновато-чарующей улыбкой. Милиционер ответил ему тем же… Тогда Благуша покорно достал из кармана бумажник, уплатил десятку из командировочного фонда, а квитанцию в негодовании бросил наземь.
— Стоп! — сказал Юрий. — Ты сделал первую ошибку, когда отдал червонец, а вторую — когда бросил квитанцию. По этой самой квитанции я получу деньги назад. Товарищ милиционер, пойдемте в отделение. Там мы с вами выясним, как применять постановление горсовета от двадцать восьмого апреля…
— Да не журись ты, Юра, из-за десятки, — небрежным тоном бросил Мартын.
— Штраф вместо медали — нет, этого я так не оставлю! Не поминайте лихом. Встретимся через полчаса, ну хотя бы на горке.
Эскортируемый милиционером, Юрий отбыл в отделение.
Альберт вытянул шею, будто силился кого-то разглядеть поодаль, и сразу же заторопился.
— Мне пора домой. У нас сегодня гости, и мне нужно переодеться. Ты со мной, дорогая?
— Да, — сказала Вера, — поедем.
И они ушли.
Мартын и Надежда долго молчали. Благуша, видимо, понимал, что рыцаря из него не получается. Лучшим выходом было покинуть это роковое место.
— Знаете что, Надя, — наконец прервал молчание Благуша, — здесь столько народу, что сохнуть у всех на глазах просто неприлично. Да и студено что-то после ныряния. Давайте устроит пробежку до конца аллеи, на горку. Добре?
— Идет! — согласилась Надя.
Финиш состоялся у маленькой, увитой плющом беседки. Надя прибежала к беседке первой и целую минуту ждала Мартына.
— Что значит узкая специальность, — запыхавшись, произнес Благуша. — Я левой рукой могу сто раз выжать швейную машинку, а вот бег на средние дистанции не моя стихия!
С вершины холмика был виден клочок массового поля. Там все вертелось, кружилось, сверкало огнями. Здесь же было тихо, и луна светила так, будто ей перед этим прочитали инструкцию «Как добиться максимального эффекта в освещении Земли ночью». Из беседки доносились звуки поцелуев.
— Гарно! — сказал Мартын. — Пойдемте посидим.
Но осуществить этот замысел оказалось не так-то легко: все скамейки были заняты влюбленными. Когда Надя и Мартын проходили мимо, то парочки делали вид, что беседуют о выполнении квартального плана и о понижении себестоимости продукции. Попадались и смелые люди: те целовались, невзирая на окружающих.
Наконец место было найдено. Над обрывом, среди старых лип притаилась какая-то древняя, еще допарковых времен, скамья. Ближайшее к ней дерево было покрыто червонными тузами и стрелами, а также инициалами нескольких поколений влюбленных.
