Оганес Диланян - Уролога. net

— Живи много лет, малыш. И будь здоров и счастлив. — Не сдержавшись, целую ребенка в то место, которое скоро превратится в лоб. С усилием проглатываю комок и возвращаю ребенка отцу.

Мать почему-то плачет. Когда говорят, что слезы ручьем, — это не метафора.

— Оганес Эдуардович… Спасибо вам… — В глазах отражается нечто, что не может описать никто.

— Кхм… — Привычным движением поправляю очки, хотя они сидят идеально. — На здоровье! Рожайте еще!

Угрюмая пара сидит передо мной.

— Нам посоветовал к вам обратиться такой-то. — Бог ты мой, сколько может быть горечи в людском взгляде.

— Расскажите, в чем проблема? Что вас беспокоит? — Просто пациенты, очередные. Таких было много, будет еще больше.

— Пять лет мы стараемся зачать ребенка… Я была у всех врачей, поголовно… Мы уже готовы на ЭКО… Мы накопили денег…

— Погодите. У каких врачей вы были? И какой у вас диагноз?

Женщина достает пухлую папку:

— Вот.

Описывать все, что там было, бессмысленно. Именитые гинекологи, репродуктологи. Диагнозы, Диагнозы… Дисфункция труб, поликистоз правого яичника, дисгормональная инфертильность… Никогда не любил гинекологию.

— Ладно, насколько я могу судить, у вас лично нет каких-либо проблем. По крайней мере, неразрешенных. Вас смотрели и консультировали очень грамотные врачи. А где документы вашего супруга?

— Вот. — Достает два листка: анализ на ЗППП и заключение уролога — «здоров».

— Где спермограмма?

— Там все было нормально.

— Когда?

— Четыре года назад. Больше не сдавал.

— А УЗИ делали?

— Ага. Нет патологии.

— Доплер вен яичка?

— Нет…

Выражение лиц описать невозможно. Кажется, я говорю все то же самое, что говорили маститые и именитые. Да, собственно, я их ученик, что я еще могу?

— Послушайте меня… Пожалуйста. Вас надо обследовать по всем канонам. Одна спермограмма еще ничего не значит. Надо сделать доплер. И еще. Знаете… Будьте на моей стороне, а?

— Как это понять?

— Не отчаивайтесь. Не давайте болезни делать вас несчастными. — Избитые, банальные слова, но почему-то помогают… — Давайте я посмотрю вас, Антон, и тогда решим.

Общий осмотр — без патологии. УЗИ — все хорошо.

Доплер…

— Посмотрите направо. Покашляйте. Сильней. Еще сильней.

Есть смешивание. Есть. Варикоцеле. Субклиническое варикоцеле.

— Так. Четыре дня без половой жизни и сдавайте спермограмму. И на повторную консультацию. — Я радуюсь, предвосхищая результаты спермограммы, а они опять угрюмые.

— Сколько мы вам должны? — Сухой, официальный вопрос. Нет, не пробил их броню… Они ни во что уже не верят.

— Антон… Марина… — Жестом, давно ставшим привычкой, снимаю очки, потираю лицо. Глаза устали. — Ребят, не хороните себя раньше времени, а?

— Хорошо… Так сколько мы должны?

— Так как я не поставил вам диагноз, так как не назначил никакого лечения, то об оплате не может быть и речи, пока не будет спермограммы.

— В вашей клинике сдать сперму?

О, я знаю смысл этого вопроса. Да, я сталкивался и с необоснованным направлением на анализы, и с тем, что все делается ради денег. В том числе и анализы.

— Нет. Сходите в любую из этих лабораторий. Они независимы и достаточно авторитетны. — Пишу названия.

— Направление не дадите?

— Нет. Слово «спермограмма» вы и так запомните, а бланк с моим именем может вызвать у вас не те мысли. Я не получаю денег за то, что отправляю людей на анализы, ребят, — улыбаюсь широко, как будто сказал что-то смешное.

— Хорошо. — Улыбка в ответ.

— Ну, что я говорил? Подвижности сперматозоидов нет! Всего семь процентов подвижных! — Они не понимают, почему я ликую. — Антон, вас надо прооперировать!

— Как его? А я? — Марина надувает губы на пухлом лице, как будто я ее обидел.

— Я не гинеколог, Марина, но, полагаю, что даже уролог может прийти к заключению, что если в сперме вашего мужа не все в порядке, то никаких результатов ваше лечение не даст!

— А какие гарантии?

— Никаких. Но статистически — с такой спермой и ЭКО не поможет…

— Хорошо…

Операция Мармара. Продолжительная терапия. Контроль спермограммы — норма. Консультация гинеколога, гормональная стимуляция…

Телефонный звонок:

— Я БЕРЕМЕННА!

Непроизвольно отодвигаю трубку от уха, морщусь.

— Я БЕРЕМЕННА!! Я БЕРЕМЕННА!

— Да нет, мам, не от меня. Пациентка моя звонила.

— Но ты же не гинеколог!

— Я ее мужа оперировал.

— А… А то я уж приготовилась стать бабушкой.

Сегодня утром это маленькое чудо потянуло ко мне руки (мне очень хочется верить, что двухдневный ребенок может протянуть руки целенаправленно) и издало ряд забавных звуков…

И кто после этого скажет, что я не держал сегодня в руках Нобелевскую премию, а?

«ЕЖЕЛИ МУЖЧИНА СЛОМАЛСЯ, ЕГО МОЖНО ПОЧИНИТЬ»

Оперблок. Уже помывший руки профессор подходит к пациенту. Желая еще раз посмотреть зону операции, обращается к медсестре:

— Милочка, поправьте член, пожалуйста. Кхм. Спасибо. — А потом поворачивается к больному.

Тот отвечает на немой вопрос:

— Не работает. Вообще. Ни ночью не встает, ни при онанизме, не говоря уже про половой акт. — Довольно респектабельного вида пожилой мужчина грустно смотрит в глаза Диланяну.

— Ну да, сосудистая эректильная дисфункция — она такая… — задумчиво говорит Диланян. — Вам показано протезирование кавернозных тел.

— Поможет? Что это вообще такое?

— Ну, суть в том, что можно заменить кавернозные тела, то есть собственно ткань, которая эрегирует, силиконовыми цилиндрами. В которые при помощи помпы загоняется вода. Возникает эрекция.

— Что за помпа? — удивляется пациент.

— Ну… Вот, смотрите… — Диланян показывает рисунок. — Верхний шарик — это резервуар, там вода. Вот эта нижняя штука в мошонке — это помпа. Вы помпой просто будете накачивать цилиндры.

— И будет эрекция?

— Ага.

Сияющий оперблок. Все стерильно настолько, насколько не бывает в трансплантологии.

— Обработать еще раз.

— Оганес Эдуардович… Семь раз уже обрабатывали…

— Ты понимаешь, Люд, если на протез попадет инфекция, то это все. Кирдык. Каюк. Хабах.

— А-а-а…

— Ретрактор Скотта… Скальпель… Электронож… Не режет. А, нет, все нормально. Тампон, тупфер, пинцет. Сушить. Резать-вязать.

— Оганес Эдуардович, а можно вопрос? — Многоопытная операционная медсестра краснеет, аки школьница.

— Да, Люд, конечно. Что такое? Отсос.

— Пожалуйста. Скажите… А вот эта фигулинька… Она что, реально станет нормальным половым членом?

— Люд, я тебе обещаю. Ты будешь сохнуть по этому члену. Месяца через два, — с серьезным лицом отвечает Диланян и начинает отслаивать рану, проникая особым бужом в половой член.

— Доктор, спасибо вам!

— Все хорошо?

— Ага.

— Мочитесь нормально?

— Конечно!

— А с половой жизнью?

— Две любовницы! И жена глаза на все закрывает!

— Тьфу ты, — кривится Диланян. — Прости меня, господи, я с благими намерениями…

— Благими намерениями, — лукаво ухмыляется пациент, — вымощена дорога сами знаете куда.

— Знаю. Меня на том свете будут жарить долго и с упоением, — расстроено бросает Диланян. — А вы, батенька, не увлекайтесь. Не переусердствуйте. Сердчишко-то я не заменю.

— Доктор, можно к вам?

— Амвросий Аполлинариевич! Что такое?

— Да тут понимаете, такое дело…

— Что такое?

— Ну, в общем… Я тут занялся анальным сексом…

— А? Что? — Диланяна чуть инфаркт не хватил. Лицо его перекосилось от злости и отчаяния.

— Ну, в общем, у меня теперь там нарыв… — грустно закончил Амвросий Аполлинариевич.

— Сестра! Процедурную освободите, быстро! — завопил Диланян, ибо понимал, что ежели этот самый нарыв попадет на протез, то быть беде.

— Ах ты ж, чтоб твоя мама в вазу для цветов превратилась, — выругался по-армянски Диланян, взглянув на довольно большой абсцесс над половым членом в области лобка. — Ты что ж это, а, сударь, не мылся после секса?

— Да вы понимаете… — Амвросий Аполлинариевич смутился чрезвычайно. — Это все так быстро случилось…

— Новокаин, скальпель… Пинцет, тампоны, — затараторил Диланян и вскрыл абсцесс. — Обработать. Сушить. Фу-у-ух… Нормально. Дальше подкожки не пошло…