Наринэ Абгарян - Манюня
-А что это ты в одежде легла в постель?- спросила она и пощупала мой лоб.
-Умирать легла,- буркнула я, и, вытащив из кармана записку, отдала ей.
Мама прочла поэму. Закрыла лицо ладонями. И затряслась всем телом.
-Плачет,- удовлетворённо подумала я.
Потом мама отняла с лица ладони, и я увидела, что глаза у неё хоть и мокрые, но весёлые.
-Мам, ты чего, смеялась?- обиделась я.
-Ну что ты,- ответила мама,- давай я тебе кое-то расскажу, ладно?
Она села на краешек кровати, взяла меня за руку, и стала терпеливо объяснять, что мне пока рано влюбляться, что всё у меня ещё впереди, и таких Аликов у меня в жизни будет ещё много.
-Сколько много?- живо поинтересовалась я.
-Огого сколько,- ответила мама и поцеловала меня в лоб,- вставай.
-Нет!- я твёрдо решила умереть.
-Ладно, как хочешь,- дёрнула мама плечом,- только я купила бисквит, твой любимый, с арахисом, и козинаки взяла.
-Сколько взяла?- приоткрыла я один глаз.
-Чего?
-Того и другого.
-Три килограмма бисквита и два килограмма козинаки.
-Ладно,- вздохнула я,- пойду поем, а потом вернусь обратно умирать.
Умереть мне в тот день так и не удалось, потому что сначала я ела бисквит, потом мы с Каринкой смотрели «Ну, погоди», потом подрались, и мама выставила нас на балкон, чтобы мы подумали над своим поведением. Потом мы подрались на балконе, и мама затащила нас в квартиру и развела по разным комнатам, чтобы мы ещё раз подумали над своим поведением.
Мы сразу же соскучились друг по другу и до передачи «Спокойной ночи, малыши» перестукивались через стенку и орали друг другу песни в розетку. А после передачи легли спать, и тут мне уже точно было не до умирания, потому что надо было успеть заснуть до того, как сестра начнёт храпеть.
На том и закончилась моя первая любовь.
Потом я познакомилась с Манькой, и мне стало как-то недосуг влюбляться. Сразу появилось много интересных дел. Мы с утра до ночи бегали по дворам, наедались до отвала алычи, купались в речке, воровали незрелый виноград, штурмом брали кинозалы для просмотра очередного шедевра индийского синематографа и доводили до белого каления Ба. О мальчиках не могло быть и речи, мальчики отошла на второй план и ничего, кроме жалостливого недоумения, у нас не вызывали.
Да и как можно было отвлекаться на любовь, когда жизнь в нашем городке била ключом, и одно удивительное событие сменяло другое?
Взять хотя бы историю, которая приключилась с нашим соседом по лестничной площадке дядей Арамом.
Дядя Арам был учителем черчения, но почему-то работал электриком. И, как водится в кругу уважающих себя электриков, полез в грозу чинить столб высоковольтовых линий. За пять минут, в течение которых он находился наверху, в столб два раза ударила молния. Один раз – в его основание. «Молния не бьёт два раза в одно место»,- вспомнила народную мудрость дядя Арам, и невозмутимо продолжил ковыряться в проводах. Но видимо в тот злополучный день вожжа попала молнии под хвост, потому что она, тщательно прицелившись, таки попала в дядю Арама. Аккурат в загривок, как потом сказала Ба.
Бедного электрика отшвырнуло чуть ли не в другой конец земли, но сослуживцы быстро его нашли. Дядя Арам, почерневший от чудовищного заряда электричества, аккуратно лежал на земле, местами дымился и пах пережаренными котлетами.
И что самое удивительное – дышал.
В тот же день из Еревана прилетел вертолёт, чтобы срочно перевезти его в лучшую клинику республики.
Дочка дяди Арама, Анжела, в одночасье стала девочкой номер один нашего двора.
-Ну как там папа, Анжелка?- выспрашивали мы.
-Дышит,- важно отвечала Анжела.
-А что ещё делает?
-Говорят - пахнет шашлыком.
-Ого,- уважительно таращились мы,- а ещё?
-Больше ничего пока не делает. И это,- замялась Анжела,- у него на теле все волосы выгорели – брови, ресницы. Даже на груди ничего не осталось.
-И на ногах?
-И на ногах,- вздохнула Анжела, и вдруг расплакалась,- он лежит в отдельной палате и к нему никого не пускают!
Нам стало жалко Анжелку. Мы обступили её со всех сторон, и стали гладить по волосам. Так как нас было много, а голова у Анжелки была одна, то мы чуть не передрались за право погладить её по голове.
На следующий день повторялась та же ситуация. Мы снова выспрашивали как дела у дяди Арама, потом Анжела плакала, и мы её гладили по волосам.
А однажды Анжела вышла на улицу крепко задумчивая, привычно подставила нам свою голову и шёпотом сообщила:
-Папа очнулся!
-И чего?- вылупились мы.
-И стал говорить, что он больше не будет электриком работать.
-Это как это?- не поверили мы своим ушам.
-Сказал, что с него достаточно одной молнии. И что он не хочет больше бога гневать.
-Аааааа, ооооооо,- застонали мы.
Слухи в нашем городе распространялись с какой-то молниеносной скоростью. Не успела Анжелка рассказать нам последние новости о своём отце, как на другом конце города люди уже уверяли друг друга в том, что у электрика Арама открылся третий глаз, что он этим глазом исцеляет любую хворь, видит будущее, и ведёт прямые переговоры с богом на разные актуальные для мироздания темы.
Когда дядя Арам выписался из клиники и рейсовым автобусом вернулся домой, то встречать его на автовокзал пришла большая толпа.
-Арам, а правда, что молния бьёт очень больно?- выкрикивали люди.
Дядя Арам боязливо выглядывал из-за спины водителя «Икаруса» и искал глазами в толпе жену.
-Арам, я здесь,- всхлипнула тоненько Рипсиме.
-Пропустите человека к жене!- рявкнул водитель автобуса и ринулся выкладывать грудью дорогу.
-Арам!- причитала Рипсиме.
-Рипсиме!- жаловался дядя Арам.
Толпа терпеливо ждала, пока дядя Арам обнимет свою жену.
-Ну поцелуй её, чего стесняешься?- подбадривали люди дядю Арама,- мужик ты или не мужик?
Когда дядя Арам смущённо клюнул в щеку свою Рипсиме, толпа решила, что все церемонии соблюдены и снова обступили дядю Арама.
-Мне бы домой,- шепнул дядя Арам.
-На нашем глазу*,- заверили люди, подхватили его под руки и повели домой, не переставая сыпать вопросами. Спрашивали, есть ли на самом деле бог, и если да, то что делать с партийными билетами, лечит ли теперь Арам педикулёз и существует ли разум на других планетах.
Дядя Арам морщился, как от зубной боли, и молчал.
-Я здесь, Арам,- гладила его по руке Рипсиме.
Когда поздно ночью толпа, наконец, разошлась по домам, дядя Арам обнял одной рукой свою Рипсиме, другой прижал к себе Анжелку и сказал:
-Надо отсюда переезжать.
-Куда?- заплакала Рипсиме.
-Поедем во Владикавказ, к твоей сестре. А то я этого не вынесу.
Целый месяц, пока шла подготовка к переезду, в нашем подъезде дежурила очередь из впечатлительных женщин, угрюмых мужчин и словоохотливых старух.
Дядя Арам прятался по родственникам и не ночевал дома.
-Скажите Араму,- обрывали телефоны родственников люди,- тут приехал человек из города Капана. У него жена на третьем месяце беременности. Пусть Арам подскажет, кто родится, мальчик или девочка?
-Не знаю,- мотал головой дядя Арам.
-Он говорит, что с пятидесятипроцентной уверенностью будет мальчик,- передавали в трубку родственники.
-Мальчик родится!- раздавался на том конце провода вопль радости,- спасибо, Арам, они его назовут в твою честь!
-Я этого не вынесу,- качал головой дядя Арам.
-Не волнуйся, я с тобой,- шептала ему верная Рипсиме.
Анжела ходила по двору насквозь заплаканная.
-Не хочу уезжать,- говорила она.
-Мы тебе будем писать,- гладили мы её по голове.
Потом они переехали. В день отъезда дядя Арам пробился через толпу провожающих к нам домой, пожал папе руку.
-Юра, отправь летом Надю в санаторий, она скоро будет желудком маяться,- сказал он папе на прощанье,- и не переживай, будет у тебя сын. На твоё сорокалетие.
-Да ну тебя,- махнул рукой отец,- о сыне я уже не мечтаю.
-Ну-ну,- улыбнулся дядя Арам,- а Надю обязательно отправляй на лечение, ладно?
-Ладно,- обещал папа.
-И, это, я тебя умоляю, не называй сына в мою честь!- засмеялся на прощание дядя Арам.
.....................................................
*На нашем глазу(подстрочник)- обязательно, нивапрос:)
8 Манюня и ромалэ, или Ба сказала господибожетымой
Середина лета - жаркая для хозяек пора. Отходят черешня, абрикосы, малина, ежевика. Нужно успеть сварить варенье и приготовить джем. Нужно закатать в банки лучик летнего солнца.
Ба варила абрикосовый ждем. На абрикосовый джем Ба слетались все пчёлы с окрестных пасек, бабочки кружили за окном, радуга раскидывалась над домом Ба и связывала противоположные концы горизонта разноцветной подарочной лентой.
