Djonny - Сказки темного леса
— Нет, — ответил я, — вы не туда попали. Это штаб Елочной Кампании! И тут же повесил трубку. Но через пару секунд телефонный звонок раздался опять.
— Вы не так меня поняли, — послышалось из трубки. — «Это ОБЭП» значит, что вам звонят из ОБЭПа. Мне нужно срочно поговорить с вашим старшим!
— А больше вам ничего не нужно? — возмутился я. — У нас тут не фирма, денег нету, на кой нам ОБЭП? Кончайте свои шуточки! И снова повесил трубку. Но не прошло и минуты, как телефон выдал очередную порцию трелей.
— Алло, — теперь коварный хулиган говорил голосом молодой женщины. — Из Главка вас беспокоят, у нас к вам будет вот какой вопрос…
— Телефон справочного — 09! — сурово ответил я. — Обращайтесь туда со своими вопросами! Подобные звонки сыпались, не переставая. Бывало, что к телефону подходил не я, а еще кто-нибудь, и тогда по проводам неслись целые потоки живописнейшей ругани.
— Хуебэп! — орал в трубку Панаев. — Больше никогда сюда не звони! Иначе мы твой адрес вычислим, и тогда тебе пиздец! Ты меня понял?
Он был не так уж неправ. Недавно мы уже наказали одного телефонного грубияна: им оказался сожитель Иришкиной матери, который взял за привычку хамить Крейзи во время разговоров по телефону. Крейзи эту проблему представил нам так: наглый алкаш терроризирует бедную девочку (Иришку), а когда он (Крейзи) звонит к ней домой, вместо голоса любимой его встречают нецензурная брань и пьяные выкрики. Это хуйло, толковал нам Крейзи, воцарилось у Иришки дома словно дракон, вместе с целой сворой таких же отвратительных змеев. Так найдутся ли среди нас рыцари, которые…
Результатом этой проникновенной беседы стало то, что мы (Крейзи, я, Гуталин и Эйв) ворвались прямо к Иришке в квартиру. «Дракона» Гуталин и Эйв выволокли за шкирку из комнаты, затащили в ванну и вкатили ему преотменнейшей «пизды», а его «друзей-змеев» я запер в комнате и придушил с помощью слезоточивого газа. К сожалению, вместе с ними я «придушил» Иришкину маму, Иришку, самого себя и всех наших товарищей. Получилось так себе, но, как говорится — «победы не бывает без падших», а того «дракона» мы все-таки победили.
Так что Панаев был не так уж и неправ, угрожая телефонному хулигану — кабы не одно охуительное «но». Этим же вечером в штаб пришел Крейзи, который начал беседу со мной вот с какого вопроса:
— Слушай, Петрович, сегодня никто не звонил?
— Да нет, — ответил я, вспомнив, каким образом мы сегодня отвечали на звонки. — Никто!
— А… — Крейзи с облегчением вздохнул. — А то Благодетель говорит, что у ментов на вас лежит целая кипа жалоб. Дескать, звонить будут чуть ли не из самого Главка! Тут Крейзи уселся на лавку, пододвинулся ко мне поближе и зашептал:
— Есть сведения, что завтра нас придут проверять. Будет собрана комиссия: представитель ОБЭПа, кто-то из Главка, начальник местных ментов и куратор из Госкомэкологии. Назначено все это на девять утра…
— Прикольно, что ты мне сказал! — обрадовался я. — Завтра ноги моей здесь не будет…
— То есть? — удивился Крейзи. — А кто будет встречать комиссию? У меня дела в Комитете, Леночка тоже занята, остаешься только ты. Немедленно отправляйся домой спать и приходи завтра ровно к половине девятого. Ночными дежурными останутся Браво и Тень, а с утра…
— Да ни за что, — рассмеялся я. — Мне это на хуй не надо. Если хочешь тереться с мусорами, бросай свои дела и иди сам их встречать. Или попроси Кримсона — увидишь, что он тебе ответит.
— Очень надо, брат, — умоляюще произнес Крейзи. — Это дело больше некому доверить! В конце концов, это твой вокзал, ты тут старший оперативник. Встреть их, ну что тебе стоит?
— Ладно, — кивнул я. — Черт с тобой, уболтал!
С утра я проснулся свежим и отдохнувшим, полным оптимизма и жизненных сил. Налил себе сто пятьдесят водки, съел тарелку борща и пару бутербродов, выпил полчайника крепчайшего кофе. Я не видел особенного смысла ошиваться в штабе, ожидая встречи с «комиссией», поэтому для начала встретился возле метро с Эйвом. Мы немного покурили на улице, обсуждая готовящееся мероприятие, и к дверям штаба прибыли не «в половину», а где-то «без пяти». И сразу же заметили неладное.
Двери штаба (обычно плотно закрытые, чтобы не выпускать драгоценное тепло) теперь были приоткрыты примерно на треть. Взявшись за ручку, я потянул ее на себя, и сквозь открывшийся проем почти сразу же увидел Максима Браво. Он скорчился на груде елок и блевал, сунув голову и плечи в огромный пластиковый мешок.
Несколько удивленный таким делом, я сделал пару шагов внутрь помещения. Следующим, что я увидел, было тело Панаева, мертвым грузом лежащее на инспекторском столе. Голый по пояс Тень (он был только в ботинках и джинсах) лежал на спине, широко раскинув руки. В его обращенном к потолку лице не было не кровинки, грудная клетка не двигалась, а левую руку обвивала приспущенная перетяжка, сделанная из брючного ремня. А из вены, словно воткнутый в мишень дротик, торчал двухкубовый шприц со следами выбранного «контроля».
На столе возле Панаева лежала картонка, на которой были сложены: зажигалка, закопченная стальная ложка, пустые упаковки из-под шприцов и два «гаража».[241] Рядом с ними виднелись распотрошенная обертка от сигаретной пачки и горка грязно-белого порошка, в котором наметанный взгляд без труда бы узнал героин.
Когда я это увидел, мой взгляд, словно молния, метнулся налево, к круглым настенным часам. До прихода комиссии оставалось меньше трех минут, так что самые первые мои мысли были такими:
1. Немедленно выйти из помещения.
2. Тщательно протереть дверную ручку.
3. Подняться по лестнице к платформам пригородных поездов.
4. Покинуть территорию вокзала.
5. Приехать домой, позвонить Крейзи и сказать, что я, похоже, проспал.
По счастью, я нашел в себе силы остаться. Вдвоем с Эйвом мы вытащили из помещения Панаева (который хоть и дознулся, но был все-таки жив) и неудержимо блюющего Браво. Кое-как взвалив Теня на плечи, Эйв схватил Браво под руку и потащил обоих наших «ночных дежурных» в направлении местного шалмана. Там он положил Теня на бильярдный стол, заказал кофе и принялся допытывать Браво насчет истории их с Панаевым «ночных похождений». Узнал он вот что.
В середине ночи Панаеву и Браво пришла в голову мысль зайти «на чай» к проживающей неподалеку Иришке. Причем «чай» был только предлогом: на самом деле товарищам нужна была чайная ложка. Получив желаемое, товарищи на трамвае (который Тень «застопил» с помощью природоохранного удостоверения) отправились в район Некрасовского рынка, где функционировала ночная «точка» по реализации героина.
Притаившись возле подъезда, друзья некоторое время ждали, пока не объявится хоть какой-нибудь покупатель. Через полчаса в подъезд вошел незнакомый молодой человек, и Браво, выждав положенное время, двинулся следом за ним.
— Жди меня тут, — напутствовал он Теня перед тем, как скрыться в подъезде. Долго ждать не пришлось: не прошло и пяти минут, как Браво выбежал из подъезда и с криком «Панаев, ноги!» ринулся в ближайшую подворотню. Вволю побегав по заснеженным дворам, друзья спрятались в каком-то парадняке, чтобы раскатать на обледенелом подоконнике «пару дорожек». Со шприцами и ложкой было решено покамест подождать.
После этого наши товарищи направились в сторону Московского вокзала, где пост ночного дежурного занимал человек из «Шестисотого Драккара» по прозвищу Якудза. Выдав себя за проверяющих Городского Штаба, Панаев и Браво проникли в помещение милицейского пикета, и покуда Якудза спал, сделали в журнале дежурств следующие записи:
«Приходнулся — отошел. Огурцов».
«Приходнулся — не отошел. Панаев».
Как выяснилось позже, надписи эти оказались пророческими. Покинув Московский вокзал, наши «дежурные» заложили по городу приличный крюк и только под самое утро вернулись в Городской Штаб. Устроившись в тепле, они высыпали героин на картонку, положили рядом Иришкину ложку, зажигалку и припасенные на такой случай двухкубовые шприцы. Тщательная подготовка не прошла даром, буквально через пару минут Браво с Панаевым «дознулись» едва ли не до смерти — один на куче елок, а другой прямо на инспекторском столе.
Выставив «дежурных» вон, я принялся с лихорадочной поспешностью приводить в порядок помещение. Полетели в мусорный мешок пустые водочные бутылки, объедки и грязная пластиковая посуда. В едином порыве исчезли полные хабариков пепельницы, смятые упаковки из-под сосисок и разбросанные тут и там номера газет «Грибная Правда», «Русский порядок», «Лимонка» и «Штурмовик». Я носился по комнате, словно вихрь, заметая наиболее очевидные следы вчерашнего пиршества.
