Всеволод Нестайко - Необычайные приключения Робинзона Кукурузо и его верного друга одноклассника Павлуши Завгороднего в школе, дома и на необитаемом острове поблизости села Васюковки
Я лежу, напрягся весь, затаил дыхание. И вдруг послышалось мне, что где-то далеко-далеко пронеслось тонкое и тоскливое: «А-а-а-а-а!..» То ли еле слышный гудок паровоза на дальнем полустанке, то ли действительно голос — не разберёшь… Но я почему-то уверен, что друг в беде. И никто, никто не знает, где он. Кроме меня. И никто дороги туда не найдёт. Кроме меня. И никто не поможет ему. Кроме меня…
Нет, не могу я спокойно спать, когда друг в беде. Не могу.
— Мама,— говорю,— я пойду на двор спать. На сено. Душно очень.
— Иди,— спросонья говорит мать.— Только одеяло возьми, укройся хорошенько.
Я беру одеяло и выхожу из хаты. И сразу вступаю в густую и даже как будто липкую темноту. Иду почти ощупью, как слепой. Чтоб невзначай не скрипнуть калиткой, прокрадываюсь в сад и уже там перелезаю через забор. Иду по селу, словно по лесу — темень и тишина. Лишь в одном месте мелькает огонёк. То на столбе у сельсовета горит фонарь. Ветер качает его, и круглое пятно света взад-вперёд скользит по земле, словно качели. А дальше снова темнота. Я дважды уже спотыкался и чуть не упал. Вот и речка. Тут немного светлее. Тускло блестит вода. Я сажусь в лодку, осторожно, чтобы не замочить, кладу на нос одеяло (чего я его взял — сам не знаю) и отправляюсь. Руки мои — будто не мои. Гребут механически — я их не чувствую. И всё тело — не моё: какое-то деревянное. Будто не в действительности всё происходит, а в бреду каком-то. Шелестят камыши — словно по коже моей шелестят.
Лишь бы не сбиться с пути, лишь бы не заблудиться!.. Первый плёс. Стружка. Второй плёс. Теперь направо… Вон тот гнилой островок, на котором я чуть не остался навсегда… Верно. Правильно я плыву. Из-за туч выглянул месяц, и не только в плавнях, а и в душе моей сразу стало светлее и веселее. Ещё немного, ещё… Уже близко. Вот ещё эта стружка, потом поворот и — будто из узенькой улочки выехал я на большущую площадь. Широкий ровный плёс отражал рогатый месяц и серебряные кудри залитых сиянием облаков, и показалась мне вдруг зелёная громада острова гигантской сказочной горой среди бескрайнего моря, и до горы той далеко-далеко, на горизонте она, а сам я маленький-маленький, как букашка. Казалось мне, что я даже дивные города на склонах горы с церквями, с дворцами, с высокими башнями (то причудливо переплелись ивовые ветви) и всадников даже вижу, которые мчатся по извилистым горным дорогам (не птица ли какая-то шевельнулась в зарослях?), и даже слышу цоканье копыт (то звенит у меня в ухе от тишины)…
Вот ведь порой причудится.
И тем неправдоподобнее и фантастичнее показалось мне то, что я вдруг увидел наяву. А увидел я огромную серую фигуру в лодке у самого берега — будто сказочный великан Гулливер вторгся в страну лилипутов. Я вздрогнул от неожиданности. Кто это? Кукурузо? Но у него же нет лодки? Рыбак какой-то? Но рыбаки никогда так далеко не заплывают в плавни, да ещё ночью. Рыба и у самого села прекрасно ловится…
Злодей? Пират?.. Сердце моё покатилось-покатилось куда-то вниз… Тем временем лодка исчезла за прибрежными камышами. Мне так хотелось повернуть и как можно скорее рвануть назад. Но я удержался от этого малодушного порыва. Ведь там, на острове, Кукурузо, мой друг, совсем один. Я же плыву к нему на помощь. И, может, как раз в эту минуту моя помощь ему нужнее всего. Ведь у меня лодка. И если незнакомец, которого я только что видел, действительно опасный злодей и хочет причинить моему другу зло, я спасу друга, мы удерём на лодке. Быстрее, быстрее! Я налёг на весло и направил лодку к берегу. Пристал, вылез и осторожно начал красться в глубь острова. Кукурузо, наверное, в шалаше — скорее всего, спит и ничего не подозревает,— не слышно ни звука. Звать его опасно — сразу привлечёшь внимание незнакомца.
Ох, как темно, какие заросли! Ничего не видать… Внезапно где-то там, за камышами, где был незнакомец, что-то бултыхнулось в воду. Сердце моё остановилось. Что это?.. Что?.. Ой! А что, если это… если это он уже утопил моего друга! Меня бросило в холодный пот. Прошла минута… вторая. Я стоял в совершенной темноте, вытянув вперёд руки (так, как шёл), и не мог шевельнуться. И вдруг… вдруг на мои руки кто-то натолкнулся. Большущий, как медведь. Руки мои сами собой сжались, вцепились в его грудь. В следующее мгновение я почувствовал страшный удар по ногам и полетел на землю. Но почему-то не назад, а вперёд, на него. Должно быть, он подбил меня и бросил на себя (есть такой приём в борьбе самбо, мы с Кукурузо его знаем). Я вскрикнул и бешено замолотил руками и ногами, вырываясь. Царапнул по чему-то мягкому — кажется, по лицу, изо всех сил рванулся, вскочил на ноги и бросился бежать. Я мчался сквозь чащу, ломая ветки, спотыкаясь и наталкиваясь на деревья. Но я не чувствовал боли ни от царапин, ни от ударов. С разгона я вскочил в лодку и, схватив весло, стал отгребать от берега.
Никогда я не грёб так отчаянно — лодка летела, как ракета. Всё время я панически оглядывался — не гонится ли за мной он. Нет. Погони не было видно… Опомнился я лишь тогда, когда пристал к берегу возле села. Я всё время дрожал от напряжения, от усталости, от страха. Но, несмотря на усталость, по селу я тоже не шёл, а почти всю дорогу бежал — в полной безопасности я мог чувствовать себя только в своём дворе. Мокрый конец одеяла (я всё-таки замочил его) шлёпал меня по спине, словно подгонял… Как бревно, упал я в сено у сарая и долго лежал, не двигаясь, словно без сознания,— приходил в себя. В голове, как в испорченном телевизоре, одна за другой проносились картины только что пережитого. Что же это случилось?.. Кто это был?.. Неужели Кукурузо погиб? Что делать?.. Может, разбудить отца, всё рассказать, собрать людей и — туда… А если Кукурузо не погиб? Если моя стычка с незнакомцем (теперь я уже почти гордился ею) разбудила его и дала возможность благополучно избежать встречи со злодеем? Ведь я ни в чём не уверен. И тогда, если я приведу людей, тайна Кукурузо раскроется и выйдет, что я изменил… О, нет! Изменить другу — ни за что! Я никогда не пойду на измену. Всё, что угодно, только не это. Но что мне делать? Что же делать?.. Долго я мучился над этим вопросом, но так ничего и не смог придумать. Наконец усталость и сон одолели меня, и я уснул…
Ночное приключение было такое неправдоподобное, что когда я утром проснулся, то даже вначале подумал — не приснилось ли это мне…
Но вот ко мне подошла мать, склонилась:
— Ну как спалось на дворе, сынок?.. О, чего это у тебя одеяло мокрое? Разве ночью дождь был? Или, может быть…— Мать улыбнулась.
— Да что вы… то… то… я… воды захотелось, кружку сюда взял и разлил нечаянно.
Хорошо, что мать спешила доить корову и не стала допытываться.
Ночное приключение снова вспомнилось мне во всех подробностях. Но теперь оно почему-то не казалось мне таким ужасным, как ночью. Может, потому что утро было солнечное и весёлое, а, как вы знаете, все ночные страхи проходят утром. Ночью всё кажется страшнее оттого, что темно и тихо и люди спят. А утром светит солнце, щебечут птицы, гремят вёдрами бабы у колодцев и всюду люди. Утром, наверное, и умирать не очень страшно. Я был бодр и исполнен энергии. На остров, немедленно на остров! Узнать, как же там, живой ли…
Умывшись на скорую руку, я побежал в хлев. Мать ещё доила корову.
— Мама! — крикнул я.— Дайте молока, пожалуйста, скорее, потому что я бегу.
— Куда это ты? Сейчас завтракать будем.
— Да я потом. Я не хочу. Я молока только. Я с хлопцами договорился на рыбалку.
— Ты хоть хлеба возьми.
Выпил я одним духом стакан молока, отрезал большой кусок хлеба — за пазуху и на улицу со всех ног. За ворота выбежал и с разгона прямо на деда Вараву наткнулся — чуть с ног не сбил. Он даже пошатнулся.
— Тю на тебя! — буркнул сердито.— Ишь разогнался — как голый в баню.
— Извините!.. Здравствуйте, диду!
— Здоров. Куда это тебя несёт? Прёшь, как немой в суд. Людей с ног сбиваешь.
— Да я на речку, на рыбалку с хлопцами уговорился.
— Проспал? — уже сочувственно и вместе с тем укоризненно спросил дед (сам же рыбак — понимает).
— Ага!.. Так я побегу! Извините! — а сам думаю: «Эх, не знаете вы, ничего не знаете, куда я спешу. Если бы знали, не то б запели».
Глава XI
Настоящий пират
С трепетным сердцем подплывал я к острову. И чем ближе подплывал, тем сильнее билось моё сердце: живой или неживой, живой или неживой…
И вдруг — ого-го-го-го-го!.. Я увидел Кукурузо. Живой и невредимый стоял он на берегу, высунув из кустов голову, и радостно улыбался мне. Только нос у него был облупившийся, и правую щёку наискось пересекала свежая царапина. Но что такое царапина на щеке такого геройского хлопца, как Кукурузо? Ничто!
Когда я пристал к берегу, мне хотелось броситься и обнять его на радостях, но я сдержался. Я лишь толкнул его в плечо и спросил:
— Ну как? Как ты тут?
— Ничего,— шлёпнул он меня по животу и сразу добавил, взявшись рукой за щеку и покачивая головой: — Тут такое было-о-о…
