Djonny - Сказки темного леса
— Слушай, Крючок, а ты где служил?
— Под Саратовом, в пехоте, — тут же отозвался Крючок. — Только давно это было. А что?
— Да, теперь-то люди не так служат, — многозначительно проронил Браво. — Ты, поди, и не знаешь об этом ничего!
— Да о чем не знаю-то? — заинтересовался Крючок. — Ты скажи, может и знаю!
— Я бы рассказал, — гнул свою линию Браво, — да не могу. Я же подписку давал! Секретное это, брат, дело!
— Да не скажу я… — прошептал потрясенный таким поворотом Крючок. — Мне и говорить-то некому!
Видно было, что ему здорово хочется узнать, о чем идет речь. Тогда Браво выждал еще немного и говорит со всей возможной значительностью:
— Вот ты сидишь тут и не знаешь, что война началась!
Столько уверенности, столько внутренней силы вложил Максим в эти слова, что Крючок чуть со стула не упал.
— Во… во… — захрипел он, не в силах выговорить страшное слово, но потом все же собрался с духом и спросил: — А с кем?
— Угроза из космоса, — сухо ответил Максим, и, не давая Крючку опомниться, напористо продолжал: — Планету Венера знаешь? Оказалось, там есть разумная жизнь! От народа это скрывают, но ты, Крючок, этим сказкам не верь! Ты же умный мужик! Знай — шесть лет назад на Венеру высадились наши первые корабли. И летели на них обычные парни, срочники-космодесантники, гордость страны…
Тут Браво склонился к Крючку и зашептал ему в самое ухо. Рассказывал он жуткие вещи: про населяющую Венеру свирепую расу «проксов», про худые скафандры, про режимы секретности и про суровый и безрадостный космический быт. Поначалу я не понял, к чему Браво клонит, но затем въехал: мы и есть те самые космодесантники.
Скорее всего, к этому вранью Браво подвиг фильм «Звездный Десант», но Крючку-то неоткуда было про это знать. К его чести замечу, что поверил Крючок далеко не сразу, а лишь после того, как Браво показал ему свои «десантные ботинки» (оказавшиеся неведомыми Крючку туристическими вибрамами) и довольно-таки странный поясной ремень.
Вынужден признать, что такого ремня не то что Крючок, но даже я ни разу раньше не видел. На вид это была обычная офицерская портупея, только вот шпеньков на ней было не два (как положено), а целых три. Соответственно и застегивалась она не на две, а на три дырочки.
— Видишь? — спросил Браво у потрясенного Крючка. — Знаешь, зачем это? Чтобы при повышенной гравитации штаны не спадали!
При кажущейся простоте довода, Крючку показалось его более чем достаточно. Он до того проникся идеей межпланетной войны, что принес к нам в дом собственную бутылку самогона (чего раньше за ним не водилось) и предложил помянуть погибших на Венере российских космодесантников. С тех пор на Крючка стало не налюбоваться: он прекратил выпрашивать подачки, перестал дерзить, а вместо этого принялся бродить по деревне с просветленным лицом, размышляя над сказанными ему напоследок Максимом словами:
— Ты только подумай, Крючок: пока ты у себя на болоте ацетон пьешь, кто-то защищает нашу планету от угрозы из космоса!
На этом неожиданные визиты не кончились. Через пару дней после Браво в Сосново приехала его подруга Светка Иванова, ради любимого пустившаяся в путешествие едва ли ни через всю Псковскую область.
Это была невысокая хрупкая девушка, сильно злоупотреблявшая героином. У нее были острые черты лица, жесткие светлые волосы и непримиримый, вспыльчивый нрав. В Цевле Иванова оказалась всего на сутки позже Максима, но сумела быстро выяснить нужную информацию и на следующий день уже стучалась в двери нашего дома.
Следующим же вечером Светка и Наташа ушли в Гоголево за самогоном. Их долго не было, а ближе к середине ночи к нашему дому подкатил УАЗ, за рулем которого сидел племянник видного Гоголевского землевладельца, старейшины местной дагестанской общины по имени Муса. Племянника звали Заур, и он всего четыре дня как откинулся с кичи, где мотал за изнасилование долгие восемь лет. Из машины он вынул бесчувственную Наташу и пьяную «в дугу» Иванову, а рассказал вот что:
— Еду, — сказал Заур, — и что вижу? Идет одна баба, вторую на плечах тащит. Думаю — нет, не дело это. Вот и подъехал помочь!
Оказалось, что на ломающуюся с героина Наташу самогон оказывает неблаготворное, даже вредное действие. После двухсот грамм лицо у нее побелело, глаза закатились — и Наташа упала, не подавая почти никаких признаков жизни. А поскольку приключилось все это на темной ночной дороге, да еще под первые заморозки — Ивановой пришлось несколько километров тащить Наташу на себе.
По ходу дела Светка пыталась привести Наташу в чувство, вследствие чего та оказалось довольно-таки сильно избита. Пьяная Светка меры не знает, так что Наташе пришлось несладко. Нос у нее оказался сломан, губы разбиты, под обоими глазами расплывались огромные синяки. Но это, как говорится, дело десятое. Не замерзла насмерть, и то хорошо.
На утро Браво влез в соседский огород, срезал пук садового мака и заварил целый чайник кокнару. Напившись ароматного настоя, мы ушли на болота, где провели весь долгий день. Солнце растопило тонкий ледок на многочисленных лужах, было довольно-таки тепло, но глаз уже различал в окружающем мире первые признаки подступающей перемены. Золото и багрянец тронули кроны деревьев, сменили свой цвет пышные болотные травы, в воздухе витало холодное дыхание осени.
Возвращались мы под вечер, и на подходах к дому увидели странную картину. В темноте возле сарая жалась серая приблудная лошадь (их немало было на свободном выпасе возле Сосново), а перед ней стоял Крейзи с зубной щеткой в руках. Ухватив лещадь за подбородок, он с остервенением тер ее щеткой по морде, а несчастное животное фыркало, трясло головой и пятилось назад. Но Антон держал крепко — так, что не вырвешься.
— Ты что делаешь? — спросил я, но тут Крейзи повернулся ко мне, и все вопросы сразу же отпали. Лицо у Крейзи было белое от кислоты, взгляд туманился, а из глаз текли слезы. Выглядел он до того страшно, что мне враз стало не по себе. Силуэт его лица в темноте напоминал абрис вампира — отрешенный, пустой, утративший все человеческое. Некоторое время он пристально смотрел на нас, а потом отвернулся и вновь занялся своим делом.
На следующий день в Сосново прибыл ЗИЛ, груженный сборщиками клюквы из Локни — вперемешку бабами и мужиками. Машина с водителем осталась неподалеку от шоссе, а сборщики ушли в охранную зону и дальше, по дороге к Свиной.
Вооружившись помповиком (дробовик к тому времени пришлось отдать обратно Александрову), мы решили организовать на дороге засаду — Крейзи, Браво и я. Поначалу все шло хорошо: мы поджидали возвращающихся с заготовок людей, отнимали у них набитые клюквой мешки, а на самих нарушителей на месте составляли надлежащие протоколы. Но через полчаса дела у нас пошли наперекосяк, когда из придорожных кустов на нас выскочили восемь разъяренных мужиков.
Предводительствовал ими участковый из Локни по имени Семен — приземистый, широкоплечий мужик. Взбешенные тем, что мы вздумали чинить помехи их бизнесу, мужики сбились в кучу и перли, что называется, напролом.
— Антон, стреляй! — заорал Браво, но Крейзи подумал немного и стрелять не стал.
В следующую секунду наши противники сорвали дистанцию и набросились на нас. Думаю, нам бы здорово досталось — но тут Браво вышел вперед и ударом в челюсть опрокинул участкового Семена на землю. Это несколько притушило начинающийся конфликт, но все равно мужики сохранили в нем явно лидирующие позиции.
— Похуй нам на ваш заповедник! — орали они, размахивая у нас перед лицами набитыми кулаками. — Устроили тут разбой! Найдется и на вас управа! Ночью приедем и дом вам сожжем, всех поубиваем на хуй!
— Засужу! — выл участковый Семен. — Пиздец тебе!
Тем не менее, пиздить нас мужики все-таки постеснялись. Так что Семен оказался единственным, кто пострадал во всей этой заварухе. Но отнятую нами клюкву мужики отжали обратно, и несколько конфискованных «грабилок» тоже пришлось отдать.
— Смотрите, блядь, — прошипел на прощание участковый. — Я вам этого не забуду!
С этого дня наш дом перешел на осадное положение. Наташу, Максима и Иванову мы отправили на автобусе в город, окна в комнате задвинули шкафами, а на чердак посадили наблюдателя с дробовиком. От администрации заповедника вести перестали приходить еще неделю назад, местные инспектора от знакомства с нами открещивались, так что мы оказались словно подвешены в пустоте.
Из обещанных нам Остроумовым «бесплатного проезда, двух базовых лагерей, питания, формы, оружия и транспорта» мы видели пока что только дом с мухами, но ни еды, ни каких-либо субсидий на питание нам не перечисляли. Про транспорт, оружие и форму я даже не говорю: у нас были только выданные Благодетелем бушлаты да одинокий Крейзин помповик.
