Светлана Багдерина - Что такое Багинот
– В смысле?
– В смысле, вез с собой, надоела, взял да и выпустил.
– Шуточки!..
– Это еще ничего! А я вот помню, как мой дед рассказывал…
Сенька с усилием поднялась на ноги, держась за стремя кобылы, и звучно откашлялась. Гул голосов не сразу, но стих.
– Интересно, говорил ли что-нибудь Бруно Багинотский про людей, которые, вместо того, чтобы оказать должные почести и заботу героям, едва не пролившим за них свою кровь, держат их в сырости, холоде и голоде под открытым небом? – проникновенно и вдумчиво проговорила она, грустно глядя в неумолимо закатывающийся закат.
Король смутился.
– М-милости прошу к нашему шалашу… К «Бруно Багинотскому», конечно, я имел в виду!.. Вопрос оплаты пребывания в случае успешного решения вопроса с монстром урегулирован мной положительно.
– Ну так чего мы ждем?
– Карету нам, карету!..
Кареты, естественно, нигде не оказалось, даже в кустах, и до города добираться пришлось со скоростью ковыляющего на стертых ногах волшебника. Представ перед выбором: ехать или идти, Адалет наотрез отказался от поездки верхом до посещения одного знакомого травника напротив их «Бруно». Бешеная скачка от тучи-вампира задом наперед на тощем крупе будто обезумевшей кобылы долго еще станет напоминать о себе впечатлительному труженику магических наук не только в кошмарных снах.
Оказавшись, в конце концов, под гостеприимным кровом, со вкусом умяв горячий ужин перед горячим камином и пройдя через горячую ванну, отряд снова разделился. Лукоморцы по настоянию мастера Хайнрика и по велению души отправились отдыхать в свою комнату. Чародей направился в мастерскую нового приятеля принимать таинственные укрепляющие здоровье организма процедуры, чтобы с наступлением темноты окунуться в самые непроходимые и ужасные дебри магии, готовя сюрприз для багинотского чудища. Олаф, наточив топоры, надраив шлем и начистив кольчугу, обнаружил, что развлечения внезапно кончились, и от скуки решил спуститься скоротать остатки вечера в общем зале.
Он ожидал увидеть пустынную комнату с безжизненно выстроившимися в ровные ряды столами и скамьями. Или пару-тройку завсегдатаев за одним из столов ближе к камину и стойке, в компании хозяина, кислого, как его оказавшиеся не у дел промышленные запасы пива. Чего прямолинейное и суровое отряжское воображение не могло представить, так это громовых аплодисментов и троекратного в тринадцатой степени «ура»,[16] прогремевших при появлении на лестнице его скромной нордической персоны.
– А чего вы тут такое празднуете? – нерешительно остановился он за пару ступенек до пола. – Свадьбу? Похороны?
Вместо ответа из собравшейся пестрой толпы веселых и просто навеселе багинотцев вылетел провокационный призыв:
– Качай героя!!!..
Ни возразить, ни вытащить из ножен меч, ни даже сбежать конунг не успел: радостно орущие горожане налетели на него, подхватили, подбросили под самый потолок…
Никто из них не ожидал, что кроме собственно отряжской персоны качать им придется еще и два самых больших топора из весенней коллекции, дедовский широкий меч, новую утяжеленную кольчугу и фамильный боевой шлем.
– М-может, еще раз попробуем?.. – неуверенно предложил кто-то из почитателей, обступивших Олафа, распростертого на полу. Под каменными сводами не спеша перекатывались, затихая, остатки стального эха.
– Мужланы!!!..
Передние ряды сконфуженной аудитории раздвинулись под яростно работающими локтями, и на авансцену, горя негодованием и черными очами, вырвалась бледная брюнетка лет тридцати в откровенном темно-лиловом платье.
– Идиоты! Вы его убили! Ему надо срочно сделать искусственное дыхание!
Нервно облизав тонкие алые губы, дама проворно склонилась над оглушенной жертвой собственной популярности, но на секунду замерла – то ли вспоминая, через какое конкретно место лица это дыхание делается, то ли раздумывая, стоит ли.
Почувствовав на своем носу бархатистое прикосновение помады, а на губах – стиснувшие их холодные пальцы, недокачанный герой мигом пришел в себя и сделал попытку вскочить на ноги.
– АЙ!!!..
Успех был двойным, но на ногах мастера Карла он всё же оказался чуть скорее, чем на своих.
– Дальше качай героя?.. – донеслось с осторожным сомнением из задних рядов.
– Да идите вы в Хел! – пошатнувшись, но вовремя вцепившись железной хваткой в вытаращившего глаза хозяина, рыкнул отряг.
– И-извини… – смущенно выдавил кучерявый конюх, непроизвольно отступивший на полшага. – Мы т-только х-хотели… п-поприветствовать…
Северянин запрокинул лохматую голову и расхохотался.
– А ловко у вас получается, ребята! Если вы таким же макаром и те две дюжины воинов приветствовали еще до победы, немудрено, что они к вам не вернулись! Если б они с тем чудом справились, вы бы их самих до смерти укачали!
Расслабившись, горожане нестройно засмеялись. Но громче и звонче всех над осветившимися улыбками лицами, почти забывшими улыбаться, разносился заливистый смех его самозваной народной целительницы.
– Пива герою! – спохватился вдруг хозяин.
– Сухариков герою! – щелкнула пальцами брюнетка в фиолетовом.
– Орешков герою! – подскочила румяная посудомойка.
– Воблы герою! – замахал пятерней над головой министр финансов: гулять, так гулять.
– И всем того же! – снова перехватил инициативу мастер Карл, и не преминул добавить: – Но каждому за свой счет!..
Всё еще слегка контуженого конунга развернули и, подхватив под руки – не столько для устойчивости, сколько чтобы потом похвастать перед теми, кому героя не досталось – повели усаживать к ближайшему столу.
Прямо напротив Олафа, на самое почетное место, водрузился министр финансов, слегка косоглазый от принятого за вечер на кружевную грудь пива. По правую руку – важный и гордый, хоть и прихрамывающий на обе ноги, мастер Карл. Слева от него, оттерев в короткой, но равной борьбе раскрасневшуюся посудомойку, дыша духами и – не к ночи будет сказано – туманами – приземлилась фиолетовая дама. Несколько мгновений – и их стол оброс со всех сторон не уместившимися на скамьях обожателями северного ратоборца и стал похож на породистую виноградную гроздь. По залу, довольные и усердные, забегали официанты, обнося и обсчитывая посетителей, завороженно взиравших на отряжского витязя. Музыканты же, народ увлекающийся и творческий, позабросив и позабыв свои инструменты и обязанности, забрались на стойку, вытянули шеи, и влюбленными очами уставились на отряга. Даже непосвященному стало понятно: быть к утру новой балладе.
Терпеливо дождавшись, пока объект всеобщего почитания отопьет один глоток и разжует один орешек, приумолкший было фан-клуб конунга во главе с роковой брюнеткой наперебой взорвался вопросами и пожеланиями:
– Куда направляется ваша компания?
– Это правда, что чудовище похоже не на зверя, а на тучу?
– И может высосать у тебя всю кровь за километр?
– А ты и знать ничего не будешь, пока замертво не повалишься?
– Расскажи, как вы нашли его!
– Нет, лучше как с ним дрались!
– А куда ваша компания держит путь?
– А это верно, что первый раз оно вас поджидало прямо за фермой мастера Гюнтера?
– И что вы с ним два раза сражались?
– И ты так и не сказал, куда же ваша…
– Два?.. Два раза?.. С чего вы взяли? – удивленно нахмурившись, умудрился вставить в град вопросов первую фразу Олаф.
Поток коллективного сознания охотно ринулся в новообразованное русло.
– Нам Гуго рассказал!
– Всё как было!
– Как оно на вас за фермой набросилось!
– Башка – во!..
– Глазищи – во!..
– Клыки – во!..
– Так куда вы всё-таки…
– Ревет как сто медведей!
– И огнем дышит!!!
– И как он от него едва ноги унес!
– А на вас оно накинулось!
– И половину сожрало!.. э-э-э…
– Он клялся, что своими глазами это видел…
Конунг подавился сухарем.
– Во брехло!!! – грохнул он могучим кулаком по столу, и непривычные к такому обращению высокие тонкие кружки подскочили и дружно попадали в обморок. – А как он от собственной лошади деру дал и нас Хель знает где бросил, он не похвастался?
Часа через четыре, когда малодушный дезертир в пятнадцатый раз был уличен, изобличен и заклеймен всем багинотским сообществом, когда даже самые преданные почитатели громадного отряга слегка утомились в двадцатый раз выслушивать подробности дневных событий, в насыщенной воблочно-пивным ароматом атмосфере трактира неуловимо повеяло переменами.
– Олаф?.. Олаф?.. Олаф?.. Эй, Олаф, я говорю!..
– А?.. Что?.. – неохотно вынырнул из глубин веселой мужской беседы рыжий воин.
– Тебе не кажется, Олаф… что здесь стало… так душно… чтобы не сказать… духовито? – уже спокойнее, мелодично и многозначительно проворковал бархатный голосок слева.
