Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»

№ 621, 12 июля 2007 года

Умный народ

В России опубликован список так называемой экстремистской литературы. Разные суды России обнаружили разжигание межнациональной розни в 14 статьях и брошюрах. На многих ларьках в метро запросто можно обнаружить сочинения, в которых содержатся прямые призывы к уничтожению того или иного народа под корень, а сайты интернета, в особенности некоторые «живые журналы», такими призывами переполнены. То, что с ними борются в судебном порядке, отвратительно. И дальше, поверьте моей интуиции, будет еще отвратительнее.

Я понимаю, какой гнев на себя навлекаю, но противникам межнациональной розни стоило бы помнить русскую пословицу: «Волка на собак в помощь не зови». Судебное преследование за текст, хотя бы и откровенно фашистский, не панацея от фашизма. Законодательное запрещение любых публикаций на национальную тему на деле лишь раздразнивает гусей, способствует скандальной славе и всенародной поддержке фашиствующих публицистов. При этом за экстремизм, безусловно, наказывать надо, но решения о наклеивании опасного ярлыка «экстремист» и «разжигатель» должна принимать иная инстанция, а уж никак не наши уголовные суды, известные своей беспристрастностью. Репрессии ведь всегда начинаются с тех, кого репрессировать есть за что. Серия сталинских литературных расправ начинается с РАППа, который сам всех давил и всем надоел. Огосударствление бизнеса начинается с равноудаления олигархов, которых всенародно хотят равноудалить известно куда. Сегодня расправа с прессой начинается с антифашизма. Антифашизм, безусловно, хорошее слово. Правда, оно же написано и на знамени «Наших» — организации, никак не ассоциирующейся со свободой и независимостью. Сегодня в списке экстремистских материалов представлены главным образом антисемитские (антикавказских почему-то почти нет, антиамериканских нет вовсе, а ведь тех и других можно наковырять сотни). Но завтра? Завтра высок шанс увидеть там любой публицистический текст, в котором высказывается недовольство нынешним социальным строем в России. И хочу вам напомнить, дорогие товарищи, что всех жертв политических репрессий, как правило, арестовывали именно за экстремизм. И Достоевского. И апостолов.

Я не приравниваю фашистов к апостолам, я просто хочу напомнить антифашистам, что фашизм порождается не отсутствием запретов, а, наоборот, их избытком. С фашизмом от запретов ничего не сделается — глядишь, он еще и сил наберет. Надо уничтожать предпосылки для его возникновения — двойную мораль, цинизм, социальное расслоение; государству самому нужно избавиться от экстремизма как в отношении несогласных, так и в отношении гастарбайтеров… Со словом же бороться может только другое слово, и потому нам нужно как можно больше сочинений, объясняющих, что такое тупая, безжалостная и бесперспективная власть большинства. Это и будет борьба с экстремистскими движениями, а запрет на 14 случайно выбранных текстов никого не сделает ни чище, ни милосерднее.

Все тоталитаризмы утверждались на тронах именно за счет борьбы с экстремистами. Гитлер боролся с коммунизмом, Сталин — с троцкизмом, и оба позиционировали себя в качестве защитника масс от злодейской пропаганды. Цензура ведь не дура вопреки известной рифме. Она знает, кого запрещать, чтобы обыватель увидел в ней надежду.

У М. Агеева (псевдоним эмигранта первой волны Марка Леви) был рассказ «Проклятый народ» — о том, как еврей останавливает беззаконную расправу с антисемитами. Но это не проклятье, это просто способность понять, что в беззаконной расправе с твоими врагами ключевым является слово «беззаконная». И что начинают с них только для того, чтобы при твоем же одобрении взяться за тебя.

Будем же умными.

№ 626, 19 июля 2007 года

Вышли «наши» из тумана

Два вице-премьера съездили на озеро к подрастающей смене. И тут некоторые задаются вопросом: будет ли у «Наших» Селигер-2008? Или эта прекрасная организация создавалась исключительно под президентские выборы и после них окажется никому не нужна?

Что за детская недальновидность! Это году в 2004-м можно было предполагать, что в России возникнут предпосылки для «березовой» или другой розовой революции, что у нас пойдут уличные волнения и надо будет кем-то уравновешивать бунтовщиков. Ничего подобного не случилось: болото новой стабильности поглотило все и вся, и не сказать, чтобы жизнь в стране стала сильно лучше.

Нынешняя российская власть озабочена не сохранением или благосостоянием народа, который на протяжении всей российской истории пребывает примерно в одном состоянии, но формированием внятной элиты, которая и дальше сможет обеспечивать адекватность и преемственность внутри страны.

Эта новая российская ориентация замечена пока не всеми. Главная особенность нынешней России — она прагматически исходит из данностей. Всех спасти не получится — давайте спасем тех, кого можно. Этих «кого можно» будет очень немного — обслуживающий персонал трубы плюс их собственная идеологическая, бытовая и прочая обслуга. Нам не нужно столько народу. Нам не нужна вся молодежь. Нам нужна лишь та ее часть, которая сама собою отфильтруется в результате долгой селекции: гибкие, послушные, задорные, румяные, быстрообучаемые, способные с умным видом повторять пустые слова и готовые целовать черта под хвост в обмен на обещание стажировки в Газпроме.

Поэтому «Наши» будут всегда. Это не просто школа для элиты — это попытка оставить от всей молодежи (пьющей, колющейся, безработной, дезориентированной, бесквартирной) ту ее часть, с которой стоит иметь дело. Вся нынешняя Россия нацелена на формирование и выживание элит — прочие могут спасаться, как им угодно, или вымирать. Массовых репрессий не будет — это будет тихое исчезновение отбракованных людей, от которых прагматическому государству ни жарко, ни холодно. Вместо лозунга «Нам нужны все!», который мог бы консолидировать страну и дать ей силы для рывка, выброшен лозунг «Нам нужны „Наши!“» А «наш» — это тот, кто всегда с нами согласен и умеет отстаивать ценности закрытого общества с жаром, характерным для открытого.

Высокомерие этих мальчиков и девочек, которому я всегда удивлялся, теперь понятно: за ними будущее. А у остальных этого будущего нет. Они получат стажировки «на трубе», а остальные — шиш с маслом, и все потому, что эти остальные ориентируются медленнее. И такой образ действий руководства «Наших» получил теперь верховное одобрение — два главных кандидата в преемники лично посетили Селигер и пообщались с новым комсомолом, произнеся столько фальшивых слов на единицу времени, что я бы на месте «Наших» покраснел. Но «Наши» не краснеют — это важная способность будущей элиты.

Впрочем… Впрочем, есть еще одна крошечная вероятность! Что, если «Наши» не настоящая элита, а лишь одна из ее версий?! А Медведев с Ивановым не окончательные преемники, а только для отвода глаз?! Что, если к молодым бюрократам и чиновникам прислали пожилых, да и только? А сам Владимир Путин в это время готовит настоящего, а не картонного преемника, и у этого преемника есть свой проект для молодежи — какой-нибудь такой проект, в котором воспитывали бы умных и смелых, а не лицемерных и жадных…

Я буду верить в эту возможность до последнего. Даже тогда, когда друзья и коллеги будут вполне аргументированно доказывать мне, что единственной альтернативой «Нашим» в сегодняшнем политическом раскладе являются боевые отряды скинов.

№ 631, 26 июля 2007 года

Стоп машина

В Тольятти накануне намеченной на 1 августа забастовки на «АвтоВАЗе» задерживали активиста стачечного движения Антона Вечкунина. По слухам, арестовано несколько лидеров профсоюза «Единство», задумавших остановить конвейер «АвтоВАЗа» в знак протеста против ничтожных зарплат (на конвейере максимальная ставка — 7 тысяч рублей).

«Единство» действует в одиночку, без поддержки КПРФ, без одобрения со стороны федеральной профсоюзной верхушки, расписавшейся в полной лояльности властям. Именно поэтому в России, где столь широко используется рабский труд, нет профсоюзного протестного движения — парадокс, но что у нас не парадокс?.. Пока у «Единства» нет политических требований: все — как в России 1903 года. Но у нас хорошо умеют, по горьковскому выражению, тушить огонь соломой. Если власть, по обыкновению, вместо диалога начнет репрессии, то политические требования могут возникнуть запросто. Прежде на «АвтоВАЗе» все было мирно, требования у профсоюза были умеренные. Что начнется теперь? Полноценная «Солидарность» в сегодняшней России невозможна хотя бы потому, что прославленная люблинская и затем гданьская стачка 1980 года разворачивались на фоне системного кризиса в социалистической Польше. У нас тоже системный кризис, но он замаскированный, загнанный вглубь благодаря нефтедолларам, до сих пор не вышедший на поверхность по причине тотального контроля над телевидением. Народ разочарован, сильно деградировал, еще не опомнился от пертурбаций 1990-х и вовсе не готов к радикальным выступлениям. Должно пройти время, чтобы российский пролетариат (он существует, что бы ни пели идеологи постиндустриализма) осознал некоторую однобокость новой стабильности, избирательность путинской благодати. Она не для всех, и уж точно не для тех, кто работает. Это будет еще одним разочарованием. И тогда уже вполне может статься, что некое подобие стачечного движения в России наконец появится. Но если вспоминать историю «Солидарности», то отметим и еще одно важное отличие польского профсоюза от тольяттинского «Единства»: там были лидеры. Настоящие. На многое готовые. Ведь польская забастовка началась всего-навсего из-за увольнения крановщицы Анны Валентинович и чуть не прекратилась в сентябре 1980-го, когда начальство пошло на уступки. Тут-то Богдан Борусевич и Лех Валенса и показали рабочий характер: ясно же было, что не в крановщице дело. Сильно сомневаюсь, что в сегодняшней России, интеллектуально оскудевшей, многажды предавшей любые убеждения и принципы, найдется пара-тройка вождей, готовых не отступить после первых же посулов.