Светлана Багдерина - Где водятся волшебники?
– Опасный ты человек, волхв Агафон, – с самым серьезным выражением лица сообщил конунг, и тут его знаменитая отряжская выдержка кончилась. Всхлипнув, он спешно закрыл лицо руками, и Масдай содрогнулся от его богатырского хохота.
– По третий этаж!.. с рыбами!.. через трубу!.. водяной!.. не разговаривает!.. Ох, чудеса!.. Ну ты, парень, кудесник! Рядом с тобой Гаурдак отдыхает!..
Приняв последнее высказывание за изысканнейшей формы комплемент, Агафон порозовел от удовольствия и окончательно согласился с правом огромного отряга присутствовать в их тесном коллективе.
– Так… чего бы ему еще рассказать?.. – специалист по волшебным наукам устремил на посох горящий жаждой обладания взор.
– Биографию?
– Анекдот?
– Доклад по монстрологии?
– Я его так и не доучил…
– А может, он тебя уже и так… запомнил? – с сомнением предположил Олаф.
Агафон ухватился за эту возможность как утопающий за винт проходящего корабля, с готовностью протянул руку, сжал пальцы…
Крестьянин внизу выронил ведро с картошкой себе на ноги, привязанная коза вырвала из земли воротный столб и юркнула в воронье гнездо на ближайшем тополе, коровы подоились кефиром, а собаки попрятались по будкам и завыли в тон и лад доносящимся с небес руладам, перемежаемым разнообразными и кучерявыми, как облака над их головами, магическими проклятьями.
– Не запомнил, – сочувственно вздохнул Иванушка.
Высказав всем заинтересованным, заинтересованным не очень и не заинтересованным вовсе лицам всё, что наболело и прожгло, студиозус уныло опустился на шершавую спину Масдая и с видом ребенка, которому пообещали и не дали любимую игрушку, уныло уставился в глубину своего внутреннего мира. Поскольку идеи на предмет как примирить посох с его новым хозяином у остального отряда кончились тоже, над пригородами Мильпардона воцарилась кислая тишина с привкусом горького поражения и соленой обиды.
– Агафон?.. – тактично покашляв, позвал мага минут десять спустя Масдай.
– М-м-м?.. – ответствовал тот.
– А вот насчет золотого сияния я не очень понял, – задумчиво проговорил ковер. – Что оно означало?
– М-м-м?.. – недоуменно свел над переносицей брови юный чародей, но тут же сообразил, о чем речь, и авторитетно приосанился. – А-а-а-а… Так это поле защитное было. И кроме того, из вашего свидетельства я уразумел, что это было не простое заклинание обороны, а зеркальное. Высший пилотаж.
– То есть все их молнии к ним же и возвращались? – удивленно моргнул Иванушка.
– Да, абсолютно точно, – с видом профессора магических наук, читающего лекцию на кафедре ВыШиМыШи, изрек студент, как бы невзначай искоса глянув на посох. – А ночью, как становится очевидно по всем параметрам и гипотезам, они использовали против вас сонное заклятье.
– Которое их же и усыпило? – ухмыльнулся Олаф.
– Да, именно, – важно кивнул волшебник и скосился на вожделенный предмет еще сильнее.
– А ночью на ярмарке?.. – припомнила царевна.
– Заклинание трансформации третьего уровня, подгруппа «Ж», судя по всему. То есть, если бы этот замечательный посох, творение искусства, практически шедевр магии, вершина мастерства, плод гения многоуважаемого и досточтимого Юлиауса Агграндара, имя которого не может быть забыто благодарными и благоговеющими потомками и преклоняющимися перед истинным талантом подающими недюжинные надежды адептами волшебной науки, про которых однажды даже сам ректор Уллокрафт сказал… сказал… что…
Степень косоглазия Агафоника Великого увеличивалась и увеличивалась, пока данный конкретный подающий благоговейные надежды адепт волшебной науки не стал больше похож на кота, медитирующего над труднодоступным тазиком сметаны.
– О чем это… я… а… э… кхм… – потерял чародей нить мысли, но тут же исправил положение. – Ах, да. Я хотел сказать… что… э-э-э-э…это…
– Про ярмарку, – срочно опустив лукавые очи, чтобы не выдать рвущийся наружу смех, подсказала Сенька.
– Да. Так вот. На ярмарке, если бы не почтеннейший и высокочтимый посох, то в выхухоль и похухоль…
– Выкусня и покусня, – методично, но неосмотрительно исправил его Иван, чем заработал от мага полный жгучего упрека взгляд.
– Да. Именно это я и хотел сказать, – сухо сообщил студент. – Что в этих милых зверьков были превращены бы Серафима с учителем.
– Приятная перспектива, – усмехнулась царевна. – И на сколько?..
При таком вопросе Агафон бросил полный мольбы и паники взор сначала на Сеньку, потом на посох, потом срочно сунул руку в рукав и проворно вытянул знаменитую шпаргалку. Что-то торопливо прошептав ей в лицевую сторону, он быстро пробежал глазами по появившимся в ответ за запрос строчкам, сглотнул сухим горлом и торжественно отчеканил:
– Продолжительность эффекта трансформации в результате наложения заклинания подгруппы «Ж» третьего уровня зависит от скобка открывается личного коэффициента магической силы накладывающего заклинание волшебника плюс количество брюнетов в радиусе семнадцати метров сорока трех сантиметров скобка закрывается, помноженного на время подпитки энергией заклинания и деленное на постоянную Подкорытина-Цысса, возведенную в степень, равную градусам Скорпиона в секторе Луны!
Глубокое сосредоточенное созерцательное молчание окутало едва не сбившийся с курса ковер.
Первым не выдержал отряг.
– А сколько это будет в часах и минутах?
– А лучше – в месяцах и годах, – подкорректировала царевна.
– Ну если ты, конечно, не можешь это сосчитать, то и не надо… – успокаивающе поспешил промолвить Иван.
Глаза чародея метнулись испуганно и жалобно на посох, потом на шпаргалку, физиономия вытянулась… но тут же расплылась в хитрой улыбке.
– Скажите мне градусы Скорпиона в Луне на момент наложения заклинания, количество брюнетов, их личный коэффициент, время подпитки, и я все с легкостью вычислю. И да устыдятся маловерные!
– И вправду… – покачал головой Иванушка, словно удивляясь, что сам раньше не мог до такого простого объяснения полной невозможности данной калькуляции додуматься.
– Ха!
Пальцы Агафона возбужденно побарабанили по Агафоновой же коленке, как бы невзначай подбираясь к наследию Агграндара, потанцевали чечетку на голенище сапога, но дотронуться всё же не решились и нервно спрятались в кулак.
– Сколько нам осталось до Гвента, Масдай? – привлекая внимание, постучал по мохеровой спине ковра конунг.
– В часах и минутах?
– В днях сойдет, – Олаф прищурил в подозрении непонятного подвоха не заплывший синяком глаз.
– Дня три. Если очень поспешить – два с половиной. Но в случае непогоды…
– Не будем о непогоде, – быстро отсек отряг неприятную возможность при одной только мысли о верховой езде.
– …или неприятельского вмешательства…
– И о ренегатах не будем, – нахмурилась царевна. – Надеюсь, синьор Скаринелли их вовремя поймает и присовокупит к своей пожидевшей по их же вине коллекции.
– Если бы мы могли с ними поговорить… – с сожалением вздохнул Иванушка, – то наверняка убедили бы их в том, что они поступают неправильно. В глубине души они ведь неплохие люди, я уверен, просто не понимают в полном объеме того, что творят и всех последствий, но если бы они только задумались…
– Вань… – Серафима нежно положила на ладонь мужа пальцы и слегка их сжала, – ты конечно, у меня оптимист и гуманоид… в смысле, гуманитарий… но, по-моему, нам скорее бы удалось убедить туманную тварь стать вегетарианкой. Так что давай просто надеяться, что наши с ними дорожки разошлись. Навсегда.
Несмотря на дурные предчувствия, самые безрадужные ожидания и слезящиеся от напряженного и постоянного вглядывания в покрытое редкими облачками небо глаза, первый день полета без защиты посоха, но зато с почти настоящим магом прошел нормально.
На ночь друзья, коротко посовещавшись, останавливаться не стали. Вместо этого перед закатом был сделан привал на маленьком хуторке, случившемся вопреки мнению карты на их пути. После ужина на деньги, оставшиеся от покупки дома, обстановки и оплаты раскопок на руинах старого коттеджика мастера Мэрхенвальда с последующей транспортировкой артефактов по новому адресу, они приобрели у довольной донельзя крестьянской семьи недельный запас провизии, новую посуду, сумки и кое-какую одежду с одеялами, и снова поспешно тронулись в путь.
Спать на мчащемся ковре, рискуя свалиться с крейсерской высоты в двадцать пять метров, чувствовали они, было гораздо безопаснее, нежели долгое время оставаться на одном месте, рискуя остаться на этом самом месте чрезмерно долго.[16] И даже его премудрие Агафоник Великий не слишком упорно и продолжительно отговаривал их от сего решения.[17]
