Светлана Багдерина - Где водятся волшебники?
– Ну, как оно?.. – горделиво продемонстрировал результат волшебник. – А теперь – твоя очередь! Давай-ка, сотвори-ка хотя бы одуванчик, ну!
И, довольный собственной шуткой, Уллокрафт расхохотался.
– Во-первых, я не маг. А во-вторых, он разряжен, – кисло сообщила Сенька.
– Естественно! Разряжен, поврежден, не настроен, не сфокусирован, не вернулся с ремонта, а это – модель… – кипя и пенясь сарказмом, волшебник принялся и тут же бросил загибать сарделькообразные пальцы. – Всё, молодежь! Хватит молоть чепуху! Время моё истекло, и терпение – тоже. Проща…
Дверь, ведущая в приемную, с грохотом распахнулась, вызвав обрушение с полок с десятка волшебных атрибутов и парочки самых нервных или плохо привязанных чучел под потолком, и в кабинет ректора Уллокрафта влетела разъяренная тень тумана – непроницаемое смоляное облако, из которого выбивались и плотоядно шевелились в поисках жертвы тонкие черные нити.
На то, что она была не просто недовольна или раздражена, но охвачена всепоглощающей яростью, указывали испускаемые ей пронзительные вопли.
Руки юношей автоматически метнулись к стали.
Руки Серафимы – к оконному шпингалету.
И даже уверенно-снисходительный Уллокрафт неуловимо изменился в лице и попятился, выставив посох перед собой.
– Я требую справедливости!!! – громогласно взывала тень ко всем заинтересованным лицам. – Верните мне мои деньги!!! Верните мне мои волосы!!!
– К-кто вы? – тыл мага уперся, наконец, в передний край стола и дальнейшее отступление стало невозможным.
– Мастер Уллокрафт!.. – остановило продвижение и горестно всхлипнуло чудовище. – Это же я!.. я, Жюли!
– Ч-что?..
Других слов у ректора не нашлось, и Сенька его не винила.
– Да не что, а кто! – обиженно швыркнула невидимым носом, если он у нее был, Жюли. – Старшая прачка нашей школы!
– Ж-ж-ж-ж-ж?.. Ж-ж-жюли?..
– Да, это я! И я требую немедленного восстановления моей красоты и получения компенсации вреда морального ущерба! И наказания этого монстра!
– Какого… монстра? – ректор опасливо поискал глазами, но, кроме существа, именующего себя старшей прачкой, других монстров в кабинете своем не нашел.
– Вот этого!!! – визгливо выкрикнула прячущаяся под жуткой личиной женщина, дернулась, словно вытаскивала из воды большущую рыбину, и из приемной вылетел и предстал перед ошарашенным ректором долговязый молодой человек с почти воздушной нечесаной бороденкой – близняшкой Олафовой, буйной светлой шевелюрой до плеч и в мешковатом поношенном балахоне школяра.
Оказавшись в центре внимания, он сразу принял позу оскорбленной невинности в изгнании – руки скрещены на груди, голова склонена на бок, борода вздернута к потолку, нижняя губа выпячена как щит.
– Я все сделал, как она сама хотела! – выпалил припертый к животу ректора студент, не дожидаясь формального обвинения и прочих ласковых слов, начавших формироваться на уме и языке Уллокрафта сразу, как только он узнал обвиняемого.
– Ах ты, обалдуй!!!.. – возопила Жюли.
– Профанка! Невежа! – не остался в долгу школяр.
– Двоечник!!!
– Темнота некультурная! Сама не знаешь, чего хочешь!
– Балбес бестолковый!!!
– Нет, вы только поглядите на нее, господин ректор: сначала она требует с меня, чтобы у нее волосы были живые, густые и объемные, а потом, когда всё получила, как заказывала, сама же еще и недовольна! Ну вот что они, по-твоему, не густые? Не объемные? Не живые?!
– Живые!!! – взвыла прачка. – И шевелятся!!!
– Так и должно быть! Они же живые!
– Неумеха безрукая!!!..
– Да если хочешь знать, я десять дней возился с этим зельем как проклятый, все штаны в библиотеке просидел, охрип, пока заклинание как надо вытвердил, а от крапивы сам крапивницей покрылся, вот!..
И то ли в качестве свидетельства своей умелости рукастой, или для выдавливания слезы у кого-нибудь случайно оказавшегося здесь сердобольного,[12] студент закатал левый рукав и предъявил на всеобщее обозрение крошечное красное пятнышко в районе локтя.
– И вообще!.. Я – боевой маг!!! Явление… сущность… то есть, существо… уникальное… как личность… в профессиональном аспекте! А она… – драматический жест в сторону пострадавшей, – захотела всего за десять медных кронингов…
– Так ты с нее за это еще и деньги взял?! – голос Уллокрафта в наступившей внезапно тишине прозвучал как щелчок отпускаемого предохранителя арбалета.
– Я… я…
Выдавший сам себя с головой школяр прикусил язык, быстро втянул голову в плечи, опустил очи долу, будто стремясь разглядеть что-то чрезвычайно интересное и важное двумя этажами ниже в подвале, но было поздно.
Если на случайные жертвы неуклюжих школярских заклинаний и зелий педсостав школы смотрел сквозь пальцы, то на попытки учеников заработать на этих жертвах хотя бы медную монетку закрывать глаза никто не собирался.[13]
– Ты с нее взял деньги?! – арбалет выстрелил.
Разъяренный ректор, казалось, вырос на полметра и с видом гиперпотама перед кроликом навис над школяром, съежившимся в нафаршированный дурными предчувствиями комочек.
– Взял, ваше премудрие, взял!!! – фурией подскочила к своему мучителю Жюли.
– Ну всё, друг любезный… – Уллокрафт выпустил пар сквозь стиснутые зубы. – Терпение мое истекло. С сегодняшнего дня. Ты. Отправляешься. В подсобное хозяйство. В Малые Кошаки. На сельхозработы. На полтора месяца!!!
– Но учеба?.. Сессия?.. – слабо и безнадежно пискнул любезный друг.
– Вместо летних каникул!!!
– Но…
– Или ты предпочитаешь, чтобы тебя сразу отчислили? – вкрадчиво поинтересовался маг.
Школяр странно вздрогнул и поспешил спрятать изменившееся выражение лица за спутанной занавесью волос. Уллокрафт фыркнул, рыкнул, грохнул посохом об ковер, и разъяренно отвернулся.
– Палочку волшебную сдать!
Без дальнейших дискуссий и возражений провинившийся извлек из-за пояса заткнутое на манер кинжала орудие студента и молча протянул ректору.
– Свободен! Выбываешь через полчаса!
– А обед?!..
– Сухим пайком!
– А компо…
– Что-о-о?!
– Понял… Компот вреден для здоровья зубов… – кисло пробормотал школяр, развернулся и, бросив на прощанье оскорбленный взгляд на рыдающую на мягкой ректоровой груди старшую прачку, почти не видимую из-под шевелюры своей мечты, уныло потащился в приемную.
– И вы тоже до свиданья! – раздраженно махнул рукой Уллокрафт. – Аудиенция окончена!
Поняли, наконец, ликвидаторы Гаурдака после третьего предложения тонкий намек главного школьного чародея и устыдились своей несообразительности, или по какой-либо иной причине, но Сенька вскочила на ноги, подхватила в одну руку не признанный светилом магической науки посох Агграндара, в другую – локоть Олафа, и стрелой рванула из кабинета. Иванушка – следом.
Сказать, что настроение убито влачившего ноги студиозуса улучшилось, когда из-за угла на него налетели двое оголтело орущих незнакомцев, впечатали физиономией в стену и принялись колошматить по чему попало, значит было покривить душой.
– Пстить… пстите… – не пытаясь убежать и лишь закрывая макушку, тихо пыхтел школяр. – Я вас первый раз вижу… я вам правда ничего не сделал!.. Только не ногами!.. Только не по голове!..
– Агафон!!!
– Агафонюшка!!!
– Какая встреча!!!
– Мельников ты сын!!!
– Как я рад!!!
– Мы твои письма всем знакомым по два раза читали, а Масдаю – целых четыре!!!..
– ИВАН?! СЕРАФИМА?!
– Ага, узнал, наконец-то, балда криворукая!!! Или как она там тебя припечатала?!
– Она сама виновата!.. – встал было юный маг автоматически в оборонительную позицию, но тут же расслабился и расхохотался. – Я не знал, что так получится! Как она меня напугала, когда с претензиями пришла!.. Я в спальне сидел, никого не трогал, готовил доклад из «Монстрологии седьмого уровня» про тварей тумана, картинки разглядывал, а тут двери открываются… Представляете?! Да я чуть с кровати не грохнулся!!! Хотя, откуда вам, простым смертным, знать, что такое настоящая туманная тварь!..
– А вот это ты зря, волхв, – набатом прогудело над их головами, и Агафон вздрогнул и поднял глаза на то, что вдруг нависло над ним подобно скальному карнизу.
– А это еще тут кто?! – выпрямился и воинственно подбоченился его премудрие, отважно устремив дерзкий взгляд почти под потолок. – Кто посмел помешать встрече боевых товарищей и самого выдающегося мага всех времен и народов Агафоника Великого?!
– Это Олаф, конунг Отрягии, знакомьтесь! – расцвел Иванушка. – Олаф, это – тот самый Агафон!
За «того самого» школяр, заалевший от блаженства как утренняя зорька, был готов простить всё.
– Приятная встреча, – благожелательно улыбаясь, протянул он руку отрягу.
