Зарисовки в рассказах - Владимир Войновский
— Чёта ты сегодня словоохотливый? — подозрительно прищурил глаза Серега.
— Слушай, вали куда шел. То чёта спрашивает, то чёта ему не нравится. Свободных ушей мало?
— Ну вот, узнаю кореша, — успокоился он. — Тебе не кажется, что ты забыл одну немаловажную деталь пиратского костюмчика?
— Вроде бы все. А, что? — мой интерес начал разыгрываться.
— А ты сам вспомни, что еще есть у каждого пирата? — интригующе спросил Серега.
Мыслительный процесс затягивался. «Странно. Что еще есть у пирата? Да, еще и у каждого?» — думал я.
— Ну, у кого-то есть усы. У кого-то бородка. У кого нет глаза, есть повязка. У некоторых есть курительная трубка. Но это же все есть не у всех.
— Думай.
— Странно. А-а-а! Ну, да! Украшения. У всех пиратов есть кольца, браслеты, цепочки с кулончиками.
— Дальше.
— Что дальше?
— Еще какие украшения есть у пиратов?
— Серьги. И что?
— А то, что это чуть ли не самый основной предмет костюма всех пиратов. Вот!
— Подумаешь! У моей мамы есть пластмассовые клипсы красного цвета. Такие, знаешь, два больших кольца, в виде скрученных листьев. Одну клипсу я дам тебе, а другую себе напялю. Идет? — теперь уже в свою очередь я смотрел на Серегу.
— Кли-п-с-ы-ы-ы! — передразнил Серега. — Какие к черту клипсы? Нам что, по пять лет? По-настоящему, так по-настоящему.
— Что по-настоящему? — встревожился я.
— Предлагаю проколоть уши и вставить настоящие серьги. Представляешь, какой будет эффект?
Да, я сразу представил на миг, какой будет эффект. А еще представил, что, как ни крути, а придется прокалывать ухо. С этим обстоятельством согласиться я никак не мог.
— Не-е-ет! Упаси от этих предрассудков. Ты чё, съехал?
— Не ломайся. А-а-а! Я понял. Ты боишься.
— Кто боится? Я боюсь? Да, я-я-я…
— Ну, что ты?
— Ты знаешь, Серега, а я действительно боюсь.
— Уважаю. Вот я никогда бы не признался, что боюсь. Молодец. — Сергей смотрел на меня как-то не очень хорошо. — Ладно, тебя освобождаем от прокалывания уха…
Я, не скрывая своих чувств, облегченно выдохнул.
— Но не освобождаем от прокалывания моего уха, — заключил Сергей.
— Этого сколько угодно. Только, знаешь, я ни разу не прокалывал уши и даже не видел, как это делается.
— А я на что? Когда мама прокалывала сестренке ушки, я видел. Расскажу тебе, и все будет в норме. Согласен?
Еще бы не согласиться. Да уж лучше колоть самому, чем тебя будут дырявить. Жуть.
Договорились это знаменательное событие провести после ужина на лестничной площадке Сережкиного дома. Было решено пригласить помощника, так как Сергей выразил обеспокоенность, что может в процессе «прокалывания» дергать головой. В свою очередь это может явиться причиной травматизма. Во! На роль помощника было решено позвать не первого попавшегося, а самого что ни на есть смышленого, и главное — умеющего хранить тайну, Кнопу.
В назначенное время мы собрались в условленном месте. Расположившись на лестничном пролете между четвертым и пятым этажами, все приготовились к очень серьезному процессу.
— Смотрите, — Серега с серьезным выражением лица принялся объяснять мне и Кнопе наши обязанности и действия. — Вот, я из дома принес тройной одеколон, вату, иголку и взял у мамы золотую серьгу. Кроме золота, после прокалывания в ухо вставлять ничего нельзя.
Все перечисленное Сергей расставил на верхней ступеньке. Серьга представляла собой объемный кусок золота с огромным янтарем. Вся эта конструкция весила где-то грамм около десяти.
— Не отвлекайся, — Сергей серьезно посмотрел на меня. — Вначале ты возьмешь ватку, смоченную в одеколоне, и будешь натирать мочку уха.
— Зачем натирать?
— Чтобы ухо занемело. Тогда я не почувствую никакой боли. Потом иголкой быстренько проткнешь мочку и в отверстие вставишь серьгу. Понял?
— Конечно, понял. Маленький, что ли?
Сергей открутил колпачок с флакона. Опустил в тройной одеколон простую швейную иголку, в ушко которой была вставлена нитка. Затем он оторвал небольшой кусочек ваты и принялся его обильно смачивать одеколоном.
— На! Тщательно протри руки ваткой. Везде. И под ногтями то же. А то занесешь заразу. Тщательнее протирай.
Я взял смоченную ватку и стал протирать руки. Сергей оторвал еще один кусок ваты и также начал смачивать его одеколоном.
— Протер?
— Да!
— Выкидывай вату. На новую вату и начинай растирать мочку уха.
— Мочку какого уха?
— Моего!
— Понятно, что не моего, а твоего. Я спрашиваю, мочку правого или левого уха?
Серега подумал и сказал.
— Мочку правого уха.
Сказано, сделано. Следуя совету, я начал усердно и тщательно натирать Сереге мочку правого уха.
— Кнопа, когда Вовка натрет мне ухо, ты будешь держать мою голову. Хорошо?
— Ясный перец.
— Ты чё трешь, как не живой? Натирай нормально. Не трешь, а гладишь, — возмутился Сергей.
Я принялся что есть силы с двух сторон натирать мочку уха.
— А-а-а-а-а! — завопил Сергей.
— Терпи! — невозмутимо произнес я. Этот процесс начинал мне нравиться.
— А-а-а-а!
Сергей, сидя на ступеньке лестничного пролета, стал корчиться в самых немыслимых позах, издавая нечленораздельные звуки. Увлекшись каждый по-своему, я — натирая ухо, а Сергей — корчась от боли, мы забыли на время о Кнопе. И тут замкнутое пространство подъезда было увеличено гомерическим хохотом. Кнопа смеялся так, как только он мог. Его лицо было красное и мокрое от слез. Он смеялся, не переставая, сгибаясь и корчась на лестничных перилах.
— Да какой из него помощник, — сквозь зубы, превозмогая боль, процедил Сергей. — Хватит натирать. Сил терпеть больше нет. Давай, коли. Да быстрее ты коли. А-а-а-а-а!
Я спокойно и, как бы театрально, отбросил в сторону ватку. Вытащил за ниточку из флакона с одеколоном иголочку. Взял ее большим и указательным пальцами правой руки. Левой рукой взял мочку правого уха своей «жертвы» и оттянул ее в сторону.
— А-а-а-а-а! О-о-о-о-о! — смог произнести Серега, — Ну, долго еще?
— Потерпи еще чуть-чуть!
— А-а-а-а! — корчился Серега.
— Ха-ха-ха-ха! У-у-у-у! — тыкал, куда-то в воздух пальцем, захлебывался от смеха, плакал и катался по полу лестничной площадки Кнопа.
Я поднес острие иголки к мочке уха и остановился.
— Ну?
— Мне страшно.
— Коли, падла. Убью.
Со всей силы я надавил на иголку, но она, почему-то не проколола ухо.
