Ласло Варгаши - Котёл

13

«Красавица» Эштон приехъала в Киев во второй раз. Она мучила в этот раз Виктора Федоровича весь день, но никак не могла добиться ясности, будет ли он применять силу к манифестантам, когда галичанские мальчики перейдут к более активной фазе своих требований, или сдастся на милость победителей, поняв, что загнан в угол демократическими силами- Ведь демократы настаивают на том, чтобы он потеснился уступил им власть. Ждать целый год очередных выборов явно не годится, страна и так идет к пропасти. Можно было подписать соглашение об ассоциации с евросоюзом, а он этого не сделал: никак не может отрваться от России.

— Я за вступление Украины в Евросоюз, — заявлял президент, одаривая гостью широкой почти американской улыбкой. — Но…тут есть маленькое но. Вы понимаете, отношение к Украине со стороны Евросоюза, неадекватно. Евросоюз выделил Польше в свое время в два раза больше средств, чем обещает Украине. А Польша в два раза меньше Украины по количеству населения и по территории. Я как президент не могу смириться с этим. А так я руками и ногами за Евросоюз. Босиком побегу в этот ваш Евросоюз, увлекая за собой граждан моей великой страны, лишь бы нас там потом не унижали, не заставляли чистить туфли и выносить говно.

— Ти в Евросоюз идет?

— Иду, конечно. Только богатому Евросоюзу надо раскошелиться.

— Как это кошелиться, я не понимайт. Переводчик, переводчик. Переводчик подать.

Появилась переводчица Оксана в длинном модном платье и коротких рукавах. Она выглядела на фоне уродливой Эштон просто великолепно.

— О, ты красива. Давно у Виктора служишь?

— Всю жизнь, а тебе что, завидно?

— Давай общаться на Виктор. Виктор, я здесь второй раз. Мы услышали демократическую фразу про кровь. Она твоя речь, которую я услышала, звучала так: любая революция не стоит ни одной капли крови. А когда было три капли, ты доказал всему миру, что ты держишь свое слово. Моя доложить президент США Бардак Омама и он одобрил. Я второй раз в Киеве, чтоб убедиться, что так и продолжается. Но мне не нравится, что твои милиции онеры размахивают не только руками, но и палками, то бишь дубинками. Надо дубинки убрать, полицию раздеть и пусть маршируют…в майках и трусах.

— А как быть с коктейлями Молотова, — проявил мужество президент, — наши ребята горят. Кроме того, я своим милиционерам не разрешаю использовать это гадкое оружие.

— И правильно, и правильно, это демократик. А майданутые, они сами изготовили эти коктейли и им интересно как эти детские игрушки будут действовать. Не обижайся на них, Федорович. Это и будет подтверждением того, что ты демократ.

— Извините, баронесса Эштон, я об этом не подумал. Только вы передайте Барозе, что я с Евросоюзом. У меня капиталы в Евросоюзе, имущество, я весь там. А что касается России, то я близко к руководству России никогда не был. Россия хап-хап и нас нет.

— Почему ты об этом не говорил раньше?

— Я говорил много раньше, но меня не хотели слушать, — сказал президент.

— Почему не подписал документы об ассоциации в Вильнюсе?

— Я хотел поторговаться, а теперь вижу: зря. Давайте вернемся к подписанию.

В это время позвонила Виктория Нуланд из белого Дома. Эштон вздрогнула, тесно прижала трубку к уху и каждый раз говорила: «ЕС». Нуланд ее отчитывала за несвоевременную информацию Белого Дома, насколько успешно идут переговоры с Киевом. Должно быть, Нуланд оскорбляла красавицу Эштон, потому что та хмурилась, бледнела, краснела и готова была швырнуть трубку, но понимала, что Нуланд представитель Америки, а не Европы и что Америка считает Европу своим вассалом не более того. И держалась. Свою обиду она выместила на бедном Януковиче. Стукнув кулачком по столу, она рявкнула:

— Потчему дубинки, убрать дубинки, иначе будут санкции из Вашингтона.

Президент вздрогнул, потом побледнел, сложил ладошки вместе, преподнес к подбородку, затем поднялся во весь свой рост и произнес:

— Виноват, баронесса, виноват. Красавица баронесса Эшпан, Эшпин, виноват. Я сегодня собираю совет национальной безопасности, доложу ваше мнение по этому вопросу и не только ваше, но и всего американского народа, у которых нет дубинок, а есть биты и этими битами, как шлепнут по башке любого смутьяна, так он сразу на президента молится. Вы довольны, госпожа, вернее баронесса Эшпан.

— Эштон, — поправила переводчица.

— Э, все равно, Шпана, что лбом, что по лбу.

Красавица Эштон достала большой платок из сумки, вытерла мокрую шею, выдула нос, а эта процедура длилась более пяти минут, тяжело вздохнули, и достала пачку дамских сигарет.

— Трудный ти есть президент. Подожди немного и к тебе приедет Виктория Нуланд, зам самого Кэрри на Госсекретарь США, она более твердый, более жесткий женщина. Она лишит тебя на чуб.

— Я побреюсь, я побреюсь, я стану лысым, — сказал президент, низко нагибаясь и целуя баронессе руку, покрытую тонкими потемневшими кружочками, иногда неправильной формы, что оттеняло блеклую кожу баронессы.

Он провожал ее до самых ступенек и все спрашивал, где она будет ночевать и когда уедет в Брюссель для решения дальнейшей судьбы Украины.

— Моя идет на посол США Пейетт Джеффри.

— О, Пейта Джиффий, великий человек, я с ним с удовольствием мылся в бане на моем ранчо. И вас могу пригласить, баронесса.

— Он тебя не лубит, он тебя чик-чик, продаст. А я тебя лубит. Но ты подписать, подписать…

— Да я готов покаяться, красавица Эшпан, передайте: я покаюсь. Меня омманули в Вильнюсе, я готов был, уже авторучку доставал, но ангел Меркул, сказала:

— Мы от тебя большего ждали и тут я испужался, понимаете вы, Шпана, красавица Эш-шпана.

Президент вернулся на совет безопасности и обороны, где его ждали уже четыре часа, сел в президиум, тяжело вздохнул и сказал:

— Тяжелые времена наступили для нашей страны и для меня, как президента. Эта кривоногая баба с зубами как у тигра сидела у меня в кабинете все двенадцать часов. Я даже по маленькому не смог выйти: не баронесса а хрен собачий. Она все добивается, чтоб я раздел милиционеров, отобрал у них последнее — дубинку. Вы представляете: мы дубинкой, а нас коктейлем Молотова. Что делать, что вы думаете по этому вопросу?

Министр МВД Украины Виталий Захарченко встал, руки по швам и произнес:

— Это издевательство, иначе не назовешь. Мы и так допустили непоправимую ошибку, уволили начальника милиции Киева Прошибайло и мэра Киева Попова. Мы подрубили сук, на котором сидим.

— Что скажет министр обороны Поддубный?

— Я могу сказать одно: наша армия небоеспособна. Техника старая, ржавая, несколько танков, что нам досталось от России, не заводятся. Самолеты в воздух не поднимаются, да и летчиков своих у нас нет, — доложил министр обороны, сам не зная, что он врет, что для украинской армии, если постараться, можно наскрести вооружения, пусть старого, дай боже.

— Это все, потому что мы мирная держава, а Виктор Федорович проводит мирную политику, — сказал Якименко, председатель службы безопасности.

— Ладно, друзья, — заключил президент, — поговорим о другом. По сведениям президентской разведки на днях к нам пребывает американский сенатор Джон Муккейн. Это всем известный американский ястреб. Возможно, он ко мне и не зайдет, он держит связь с Кроликом, то бишь Яцеком или Яценюхом. И еще с Пердуске. После возвращения в Вашингтон, он, конечно же, пойдет на доклад к президенту. Тут нам надо сделать как-то так, чтоб этот ястреб не смог заподозрить нас в агрессивности. Надо проверить наших людей, что стоят почти рядом с майданом. Наша демонстрация силы должна выглядеть мирной, доброжелательной и приветливой. Он, безусловно, посетит и наш табор. Пусть плечистые ребята подбросят его несколько раз вверх под крики ура.

Что касается майдана, речь о нем никто не вел и так видно было, что майдан становится все больше и больше агрессивен. Только на днях было штурмом взято министерство связи, и только благодаря тому, что министр сумел доказать, что министерство связано с атомными станциями и что может произойти катастрофа, боевики уступили.

14

Паруубий, Пипиярош, Музычко, Ваваков, Яремо, Махийницкий и другие будущие члены правительства составляли костяк Майдана. Нельзя сказать, чтобы они между собой были не разлей вода, у каждого свои амбиции, каждый хотел быть главным героем, хотя на своих постоянных сходках они выбрали комендантом Майдана львовянина, депутата Верховной Рады, наиболее одиозного, наиболее тупого но заядлого бандеровца Паруубия. Музычко едва поднял руку за, он сам хотел быть главным на Майдане. А когда стало ясно, что его план не осуществился, поехал на свою родину в Волынскую область в полном боевом: автомат, пистолет, несколько ножей с длинным лезвием и новенькой битой.