Тонино Гуэрра - Истории тысячного года, или Приключения Тысячемуха, Початка и Недорода

— Белая, жирная корова.

— И мне, — сказал Недород.

— Но мне тоже приснилась корова, — сказал Початок.

— Разве может трем человекам сразу присниться один и тот же сон? — засомневался Недород.

— В жизни всякие чудеса случаются, — ответил Тысячемух.

— Странно, но корова показалась мне живой, и она жевала траву. Может, это все-таки не сон? — возразил Початок.

— Нет, эта корова слишком жирная, чтобы быть живой, — сказал Тысячемух. — Во сне нередко все кажется более красивым и жирным, чем на деле.

— Пойду ее потрогаю, — сказал Початок и поднялся.

— А потом?

— Если она живая, то замычит. Значит, нам это не приснилось.

— Во сне тоже многое кажется настоящим, живым. Потом просыпаешься и видишь, что тебе все пригрезилось.

— По-моему, вы оба не о том спорите, — вмешался в разговор Недород. — Главное, хотим мы есть или же нет.

— Конечно, хотим! — в один голос воскликнули Початок и Тысячемух.

— Тогда глупо голодать еще и во сне. Давайте во сне ее съедим, и дело с концом.

Тысячемух не мог не признать, что Недород прав. Все трое вскочили и стали подкрадываться к корове. Потрогали дрожащими руками ее брюхо и голову.

— Красивая корова, жирная, — сказал Недород.

— Если это сон, то лучше сна не бывает, — сказал Тысячемух.

— Только в этот раз делить буду я, — сказал Початок.

— Мы из нее сделаем двести, а то и больше колбас. Одинаковых. Сколько будет двести колбас, деленных на три? — спросил Недород.

— Колбасу делают из свинины. А из коровьего мяса делают бифштексы, — поправил его Тысячемух.

— Из нее выйдет двести этих… бифштексов? — сглотнув слюну, спросил Початок.

— Даже больше, — ответил Тысячемух.

— И двести хватит. Сколько будет, если разделить двести бифштексов на три? — сказал Початок.

— Я считать могу, только когда бифштексы уже нарезаны. А так, в уме, не умею, — ответил Тысячемух.

Они и не заметили, что за деревом прячется крестьянин, хозяин коровы. Он таращил глаза на трех худущих, обсыпанных мучной пылью людей, которые делили его телку. Кто они такие, откуда? Может, призраки?

Крестьянин надвинул на голову шапку и быстрее ветра понесся в родное селение.

РОГА ДЬЯВОЛА

На главной улице селения мигом собрались крестьяне: владелец коровы и мельник с мельничихой, священник с тремя старушками, кузнец с двумя подручными. Все, за исключением священника и трех старушек, вооружились палками и вилами, а кузнец — кривой саблей, которую ему принесли в починку.

Священник держал в правой руке крест из кованого железа, которым размахивал, словно молотом. Три старушки бормотали не то заклинания, не то молитвы. Остальные говорили хором, и время от времени кто-нибудь испуганно крестился.

— Я их видел своими глазами, — сказал владелец коровы. — Это три призрака. Или же души грешников.

— Рога у них были?

— Да, вот такие длинные.

— Значит, это три дьявола, исчадия ада, — решил кузнец.

— Но дьяволы черные, а те трое — белые.

— Раз у них есть рога, они дьяволы. Ведь и волы бывают черные и белые, смотря по породе.

— Кузнец прав, — подтвердил владелец коровы. — Были бы они душами грешников, не украли бы мою корову. Души-то ничего не едят. А вот дьяволы — известные воры, они уводят всяких разных животных и птиц в ад и там жарят на адском огне.

— А хвосты у них были?

— Да, с завитком на конце.

— Они упали с неба, словно три молнии, — добавил мельник. — Я увидел дымное облако, а потом языки пламени. И в тот же миг все трое улетели.

— Они что-нибудь сказали?

— Кричали что-то. Кажется, на латыни, — ответил мельник.

— Разве ты знаешь латынь? — изумился кузнец.

— Нет.

— Послушаем лучше, что скажет наш мудрый священник, — прошамкала одна из старушек.

— Это наверняка трое помешанных, в которых вселился дьявол. Их нужно отыскать, поймать и сразу сжечь на костре.

Крестьяне во главе со священником направились к опушке леса…

А Тысячемух, Початок и Недород, ничего не подозревая, разожгли костер, чтобы сварить корову. Тысячемух обвел угольком правый бок коровы, Недород, тоже углем, — левый, а Початок — обе ноги. Минуты три спустя вся корова из белой стала полосатой. И тут трое друзей заспорили:

— Этот бок мой.

— Нет, мой, я его первый очертил.

— Ну уж спину я никому не отдам! — воскликнул Початок.

— Ты ее только до половины очертил, — возразил ему Тысячемух. — Вторая половина моя.

— Как хотите, а язык мой! — с грозным видом объявил Недород.

— Я очертил голову, значит, и язык мой. Ведь он часть головы, — сказал Початок.

— Язык — часть рта.

— Тоже мне, умник выискался! Ведь и рот — часть головы, — парировал Початок.

— Тогда я заберу хвост. Он еще лучше языка, — утешился Недород.

— Я очертил живот, значит, все, что внутри живота, тоже мое, — объявил Тысячемух.

— Внутри живота одни кишки, — заметил Початок.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Не переставая ссориться, Тысячемух, Початок и Недород подтащили к костру железные прутья, чтобы жарить на них куски мяса.

Корова, похоже, сообразила, что ее ждет, и стала дергаться и бить копытом дерево, к которому друзья привязали ее веревкой.

Потом громко, жалобно замычала.

— Лучше поскорее ее убить, пока не прибежал хозяин, — сказал Тысячемух.

— Тебе и карты в руки. Ведь ты рыцарь и участвовал во многих боях, — сказал ему Початок.

— Я же тебе говорил, что мне убить человека пара пустяков. Но беззащитную корову рыцарю убивать стыдно. Лучше посчитаемся. И уж кому выпадет, тот ее и зарежет.

— Ладно. Только смотри не обмани нас, как тогда с шапкой-лепешкой, — предупредил Недород.

Тысячемух начал считать:

— Эни-бени, рики-паки, буль-буль, парики-шмаки. Деус-деус, космо-деус, бац. Выпало тебе, Початок.

— Нет, нет, ты схитрил: посчитал меня два раза подряд.

— Ладно, начнем сначала. Эни-бени, рики-паки, буль-буль, парики-шмаки…

ОГОНЬ И ПЛАМЯ

Пробираясь ползком и прячась за деревьями, крестьяне, вооруженные палками и вилами, священник, три старушки, кузнец с двумя подручными подобрались к костру. А Тысячемух, Початок и Недород все еще стояли у горящего костра и спорили, кому убивать корову. Когда друзья сообразили, что попали в окружение и надо бежать, было уже поздно. Крестьяне набросились на них, повалили, вилами прижали к земле и принялись осыпать их ударами и награждать пинками.

Теперь трое друзей и рады были бы, чтобы это все оказалось сном. Но увы. А когда они из криков крестьян поняли, что их принимают за трех дьяволов, они и вовсе перепугались. Вот уж когда запахло дымом костра. Да не для коровы, а для них самих.

Самая проворная из старушек вытащила ножницы. Она твердо знала: дьяволам первым делом нужно выколоть глаза, ведь вся сила дьявола в глазах и в хвосте. Одним взглядом они могут тебя испепелить, а если ты прикоснешься к хвосту, то и сам превратишься в дьявола.

Но эти трое были, видно, очень хитрые дьяволы. Хвосты они спрятали. Старушка уже собралась раздеть Тысячемуха, чтобы посмотреть, куда тот спрятал хвост, но ее опередил мельник. Он подошел к трем беднягам с длиннющей веревкой.

— Как бы они не улетели. Их нужно поскорее связать.

— Посадим их на кол и дело с концом, — предложил владелец коровы.

— Одно из двух: либо сжечь на костре, либо посадить на кол, — сказал рассудительный мельник.

— Лучше сжечь. Этих дьяволов колом не проткнешь. А вот огонь их испепелит, — сказала одна из старушек.

— А я все-таки стою за кол, — не сдавался владелец коровы.

— А я — за костер, — сказал кузнец.

Священник несколько раз поцеловал крест и хитро взглянул на трех дьяволов.

Остальные сразу смолкли, а старушка спрятала ножницы в карман. Священник взмахнул крестом, словно хотел обрушить его на распростертого на земле Недорода, и скрипучим голосом возгласил:

— Вы бесноватые. Я вижу дьявольские знаки на ваших лицах.

— Мы всего лишь три жалких бедняка, — прохрипел Початок.

— Почему бы их не сжечь без долгих разговоров? На том самом костре, который они развели, — предложил мельник.

— Нет, сначала их надо допросить, а потом уже сжечь. И развеять пепел по ветру, — сказал священник.

Тысячемух испугался до смерти. Початок — еще сильнее Тысячемуха, а Недород даже сильнее Початка.

От страха у Початка язык точно прилип к гортани; он хотел что-то сказать, но ни слова выговорить не смог. Недород стал брыкаться, дергаться, но крестьяне живо его скрутили и связали веревками, словно окорок.

Потом поддели всех трех на вилы и понесли в селение.

— Вы не можете меня сжечь, я рыцарь, — прохрипел Тысячемух. — Отпустите меня с миром или уж дайте сразиться с кем-нибудь из вас на дуэли.

— Мы ничего плохого не сделали. Просто мы дьявольски голодали, а тут корова… — простонал Недород.

— Слышите, слышите? Они сами признались, что они дьяволы! — завопил мельник.