Алиса Лунина - Под крылом Ангела
Бася, может, и сама не вполне понимала, что их связывает, просто принимала Соню такой, какая она есть, и радовалась.
Соня работала танцовщицей в шоу-балете у новомодного хореографа. Впрочем, о работе она распространяться не любила: «Нормальная работа. Вряд ли я смогла бы заниматься чем-то другим. Таскаться в какую-нибудь тухлую контору каждый день — жуткая скука! Богемная жизнь мне нравится, работенка устраивает, не бог весть что, конечно, но пока потянет!»
Всякий раз, глядя на Соньку, Бася вспоминала анекдот про физика, который, увидев эффектную блондинку, задумчиво произнес: «Надо же, какое интересное сочетание атомов!»
Вот и Бася, видя подругу, думала примерно о том же: «Какое интересное сочетание атомов!»
Губы у Сони, как у Джоли, и есть в ней что-то кошачье: глаза зеленые, раскосые и такая невероятная гибкость, что Бася рядом с ней чувствовала себя неуклюжей. В общем — сплошной сексапил.
От чрезмерного сексапила и легкомыслия Соня постоянно находила на свою голову сомнительные приключения. А с личной жизнью ей катастрофически не везло: у нее был просто какой-то дар отыскивать придурков, которые слетались на нее, как мухи на мед, при этом ей они казались летчиками, прямо как в старом анекдоте про упыря с крыльями и перепонками.
Басе все время хотелось сказать подруге: «Так это ж упырь, дура!» И иногда она так и делала.
Последний Сонькин хахаль в галерее упырей вообще занял почетное место — Семен Чувалов, блатной авторитет, парень весьма горячего нрава.
В свое время Бася подругу честно предупреждала: «Ты с кем связалась, милая? Глаза разуй! Это ж „ансамбель Бутырка“, и там других песен не жди! Наплачешься потом!»
Но та и слушать не стала — любовь, и все дела!
Как — то в Сониной блондинистой голове атомы неправильно сочетались, отсюда и проблемы.
Оказалось, на сей раз предметом ссоры любовников стал флирт Сони с каким-то афроарабом из подтанцовки.
— Все было безобидно, ну совершенно по-детски, верьте мне, люди! — хлопая глазами, заверила Соня. — Мы же просто коллеги и разговаривали о своем, профессиональном. Понимаешь?
— Понимаю, — хмыкнула Бася.
— Ну вот! А этот гамадрил Чувалов ворвался в мою гримерку, и тут такое началось, просто ужоснах! Афроараб стал белым от страха, представляешь?
— А Чувалов с охраной был?
— Ну! Эти его дебилы — Митя и Витя. Они втроем афроараба по всей гримерке катали. Тот на следующий день вообще из России уехал к себе в Африку. Дикая страна, говорит, дикие нравы! А потом Чувалов за меня взялся! — Соня всхлипнула.
— Он тебя ударил? — встревожилась Бася.
— Хуже! Сказал, что вообще убьет в следующий раз или ноги переломает! Ну если я еще с кем-нибудь буду разговаривать на э… профессиональные темы!
— А потом что?
Соня сморщилась:
— Потом было еще хуже. Я ему говорю: «Не поеду с тобой, оставь меня, между нами все кончено». Ой, ну он достал меня, реально достал, не могу больше! А он смеется: никуда, говорит, ты от меня не денешься! Я тебя из-под земли достану, ноги переломаю, моргалы выколю, пасть порву и все в таком роде. И ведь, Баська, правда выколет и порвет! Он, когда в гневе, такой бешеный становится, мама дорогая! А теперь что мне делать? — захныкала Соня, размазывая тушь по щекам.
— Теперь — не знаю! — усмехнулась Бася. — Я тебя предупреждала! Прямо как у Зощенко: «У одной докторши умер муж. Ну, думает, ерунда. Оказывается, не ерунда!»
— Это тут при чем? — поперхнулась Соня.
— При том! Ты всегда думаешь — ерунда, а оказывается вон как!
Соня потупилась с видом кающейся Магдалины: да, мол, сознаю, что не в то наступила, но вы-то проявите христианское сострадание к заблудшей душе и поддержите несчастную.
Бася усмехнулась:
— Дура ты, Сонька! Зачем такие любовники вообще нужны? Надо вот чтоб так… — И Бася рассказала историю о португальском короле, выкопавшем из могилы возлюбленную. — Вот это чувства! А ты кого нашла? Урку какого-то, который тебя, наоборот, в могилу закопает!
Соня опять похлопала глазами:
— Да понимаю я… Сама уже поняла, что сглупила. А что теперь делать? Чувалов меня преследует, а ты сама знаешь его возможности! Мне теперь и домой не сунуться, он там засаду устроил, его парни мою квартиру пасут. И чего?
Бася вздохнула:
— У меня пока поживешь. Выделю тебе комнату. На улицу не выходи, сиди дома, считай, что ты под домашним арестом. Авось пронесет, со временем забудет про тебя, какую-нибудь другую идиотку себе найдет.
— Нет, он однолюб! — как будто даже с гордостью проговорила Соня.
— Посмотрим… Сюда он точно прийти не посмеет, хотя… — Бася задумалась, прикинув и оценив свои возможности и Чувалова. Выходило вроде не в ее пользу — за Сониным любовником стояла мощь уголовного мира.
— Ладно, сиди тихо, двери никому не открывай, телефон отключи.
Только Бася упомянула про телефон, раздался звонок. Звонили на ее городской номер. Соня в ужасе замахала руками — мол, не поднимай трубку.
Тем не менее Бася на звонок ответила.
— Ха-ха-ха! — мерзенько захихикали в трубке. — Еще не сдохла?
С трудом сдерживая ярость, Бася отчеканила:
— А вам очень хочется?
— Да, — честно ответили в трубке. — Очень.
— Ничем не могу помочь. Вам придется подождать лет пятьдесят! — рявкнула Бася и швырнула трубку на рычаг.
— Это он? — завопила Соня. — Уже вычислил, надо же!
— Успокойся! Это по мою душу кто-то сильно беспокоится и, представь себе, даже грозится убить!
Соня вытаращилась:
— Ты что, Барбара? Кому надо тебя убивать?
— А я знаю? Живу себе тихо-спокойно с кошками, и вот на тебе! Убью, говорит, тварь, и все. Без вариантов! Бескомпромиссно и кровожадно!
— Что делать-то будем? — тоскливо спросила Соня.
— Окопы рыть, — фыркнула Бася.
* * *С окопами пока повременили. Вместо этого расположились в комнате с чаем, пирожными и кошками прямо на пушистом белом ковре. Фоном звучали песни Эворы.
Под Сезарию Бася принялась повествовать о своих последних злоключениях.
Слушая рассказ подруги (сочный и красочный — как-никак литератор!), Соня закатывала глаза, вставляя «Да ну!», «Да ты что…» и отдельные неприличные междометия.
Ну и наконец Бася добила несчастную сообщением:
— Но вообще-то проблема не в этом! Понимаешь, я беременна, вот какая штука!
— Да ты что? — взвизгнула Соня. С минуту она вглядывалась в подругу, видимо, пытаясь понять, какую реакцию ей следует выдать — радость или сочувствие. По кислой Басиной физиономии, наверное, все-таки было понятно, что бурная радость точно неуместна.
— Поздравляю! — осторожно проговорила Соня.
— Спасибо!
— А от кого?
Бася фыркнула — вопрос был глупым даже для Соньки.
— От святого духа! Ну, от Эда, конечно! Он приложил руку и кое-что еще!
— А он знает?
— Нет. Я сама узнала час назад!
— Какой срок?
— Понятия не имею. Я не была у врача!
Соня захлопала наклеенными ресницами — мол, не понимаю.
— Наина сказала. Она мне гадала.
— Так, может, это неправда? — предположила Соня. — Ты что же, ей веришь?
— Верю, — серьезно сказала Бася. — И знаешь почему? В моей беременности есть какая-то логика. В этом поступке весь Эд! Достойный финал нашей истории! Он меня бросает, и я узнаю, что беременна! Это же песня песней!
— Все равно ты к врачу-то сходи…
Бася махнула рукой — еще успеется.
— И что, будешь рожать?
Последовал тяжкий вздох.
— Ну, я не знаю… Понимаешь, теоретически против материнства я ничего не имею. Так и быть — согласна исполнить свое предназначение. Но желательно позже.
— Когда позже-то?
— Не знаю… Я как-то не задумывалась.
— По-моему, пора хотя бы задуматься! — рассмеялась Соня.
— У меня в голове от всех этих событий полный бенц, — честно призналась Бася. — Я вообще ни о чем думать не могу, кроме как…
— Об Эде? — подсказала Соня.
— А по-твоему, просто — взять и списать в архив привязанность и чувства? — И Бася залилась слезами…
Соня мгновенно поддержала подругу, и их слаженный рев заглушил Эвору.
И почему мы такие несчастные, и почему нас никто не любит, и почему решительно все в этом мире против нас?
Отрыдавшись, подруги занялись пирожными — ну хоть что-то хорошее осталось в насквозь жестоком мире.
— Знаешь, мне иногда хочется его убить, как какого-нибудь героя из своего романа, — честно призналась Бася. — Только более изощренным образом.
Соня, наворачивая «тирамису», кивнула с пониманием.
— И ты знаешь, я поняла, что женщина, если ее довести, способна на все! — Бася сверкнула глазами. — Хватит! Кончилося мое терпение, как говорил один слесарь. Довели женщину черт знает до чего, ну так и получайте! Я всем устрою веселую жизнь! Ха! Точно, убить подлеца — и нет проблем! Да я его отравлю! Позову к себе на прощальное свидание и в вино ему яда подсыплю. Этого… дихлофосу!
