Алиса Лунина - Под крылом Ангела
— Тот самый, Сергей Александрович? — усмехнулась Бася.
Профессор пожал плечами:
— Все может быть. Во всяком случае, очень похож на того. Светловолосый, голубоглазый, и главное, в нем было много нежности, переливающейся через край. Прямо в стихи. Да! Главное дело — он стихи писал, и, насколько я понимаю, не бездарные. При этом на челе печать трагедии. Подлинной, заметьте, трагедии.
— Он что же, псих? — спросила Наина.
Профессор достал трубку и закурил. Бася невольно залюбовалась — сколько достоинства в каждом жесте!
— Ну что ты говоришь, душенька… Псих! — рассердился Павел Петрович на родственницу. — У нас душеспасительное заведение, в котором проходят лечение пациенты, а психов, заметь, у нас нет! Называть так больных в высшей степени неэтично! В общем, парень этот оказался с не совсем обычной историей. Судите сами — страстно любил женщину, они жили вместе, любовь, чистая поэзия, ну это по вашей части, Барбара. В общем, произошла трагедия — его подружка отправилась в царство теней, разбившись в автокатастрофе. Наш Орфей был безутешен и год спустя после смерти Эвридики как-то ночью отправился на кладбище да и разрыл могилу своей возлюбленной. В общем, домой он вернулся уже не один и жил с ней неделю, может, больше, запершись от всех, пока это не стало известно. Поднялся переполох, ну там, знаете, вызвали милицию, докторов. В общем, его определили в нашу клинику.
— А ее? — спросила потрясенная Бася.
— Вернули на прежнее место обитания, — хмыкнул профессор.
— Так он действительно сошел с ума?
— Скорее, временное помутнение рассудка на фоне сильного стресса. А кроме того, как мне кажется, вся штука здесь в другом, и слово здесь нужно другое. — Профессор вздохнул. — Может, вот это — «верность»? Он остался верен своей подруге. Верность… Состояние, когда хочешь бросить вызов беспощадному времени. Доказать, что есть вещи, над которыми оно не властно. Думаю, так было с королем Португалии Педро.
— С кем? — изумилась Бася.
— Не знаете… А вот Есенин знал историю Инес де Кастро. В каком-то году, кажется, тысяча триста пятидесятом, впрочем, не суть важно, став королем, Педро короновал свою мертвую жену Инес де Кастро, которая была убита за два года до этой невероятной коронации. Взойдя на трон, король извлек тело любимой жены из могилы и приказал признать Инес королевой. Вот такая своеобразная история любви и верности. Наш молодой пациент, от которого я и узнал ее, захотел повторить сей подвиг, взял в руки лопату, ну и…
История трагической любви безумного Есенина и одновременно короля Педро, с его полуистлевшей королевой, произвела на Басю неизгладимое впечатление.
— А что с этим Есениным было дальше?
— Мы его вылечили, — усмехнулся профессор. — Стал нормальным здоровым человеком. Выписался. Стихи писать перестал. Работает где-то в банке. И, представьте, женился!
— А надо ли было его… вылечивать? — даже как-то укоризненно заметила Бася. — Может, он был счастлив в своем безумии, а вы! Душеломы!
— Не знаю, детка… Может, и не надо было, — развел руками профессор. — Так что насчет любви вы горячитесь со всем пылом молодости. Кстати, как-нибудь при случае расскажу вам еще одну занятную историю.
— Из собственной практики, надо полагать? — ухмыльнулась Наина.
Профессор сдержанно улыбнулся.
— Петрович, а правда, что у тебя была любовь на сто романов, но ты с этой дамой расстался? — не выдержала Наина.
Профессор достал сигарету и закурил.
— Что за дурная привычка — курить в комнате! А еще профессор, уважаемый человек! — заскрипела Наина. — И Пашка от тебя набрался этой дури! Дымит как паровоз! Кстати, Петрович, ты бы поговорил с парнем, что-то с ним неладное творится! Мальчишка сам не свой! Страдает! Потому что некоторые задурили ему голову!
Наина хмуро посмотрела на Барбару.
Павел Петрович сделал вид, что не понимает, о ком идет речь, хотя прекрасно знал, что предметом страданий Павлика была Барбара.
— Страдает? — хмыкнул он. — А ему и положено страдать! Только страдания могут сделать из человека что-нибудь путное, хе-хе… А уж любовные страдания юноше и вовсе необходимы.
— Какие вы бездушные. — Наина укоризненно поджала губы. — Мальчик разрушает себя, а вы говорите, что это ему во благо!
— У человека всегда есть выбор, дорогуша, — улыбнулся Павел Петрович. — Выбор Павлика — разрушать себя. В конце концов, безответная любовь может стать настоящим даром, если уметь его принять и оценить, а может быть чем-то разрушающим… Зачем же парень выбирает второе? Ему повезло — влюбился до одури, это ж удача какая, счастье! А он, чудак, обиделся на весь мир… Капризный, испорченный мальчишка! И почему-то считает, что все ему должны! М-м-м… Одна скидка — на возраст. Повзрослеет, перестрадает, глядишь, станет человеком. — Павел Петрович поднялся. — А теперь, барышни, пожалуй, оставлю вас. Прошу извинить — дела.
* * *— Любовь-любовь, — задумчиво произнесла Бася. — Ну и где найти такую любовь, чтобы потом бежать труп выкапывать? Вот скажи мне, Наина, как наколдовать великое чувство?
Наина хмыкнула:
— Да очень просто! Сейчас придешь домой, возьми лист бумаги и напиши, какого мужчину ты хочешь встретить. Прямо представь, вот по-серьезному представь! Ты же писатель, воображение богатое! И под елку себе этот листочек положи!
— И что, неужели сбудется?
— Не будешь сомневаться — сбудется! Вот и карты тебе сулят встречу века!
«Хорошо, — подумала Бася, — сегодня составлю райдер „Мой избранник“. И честно внесу туда сто обязательных пунктов».
Между тем Наина вернулась к картам, рассказывающим о крутых виражах Басиной судьбы — видимо, таких крутых, что Наина даже присвистнула.
Бася в ужасе схватилась за сердце.
— Не томи, старая карга!
Наина сморщилась:
— Боже! Да ты беременна!
— Что? — заорала Бася, едва не хлопнувшись со стула.
— Что-что! Беременна!
— Этого не может быть!
Наина пожала плечами, мол, тебе виднее, может или не может, но тем не менее насмешливо спросила:
— А что, у тебя с твоим актеришкой совсем ничего не было?
Бася покраснела:
— Почему? Было…
— Ну вот, — хмыкнула Наина. — Чего ж удивляешься? От любви иногда случаются дети! А ты не знала?
Бася с тревогой стала прислушиваться к себе. Беременна? Неужели Эдуард способен и на такую подлость?
Да! Точно! Как она могла забыть — критические дни позавчера не нагрянули! А должны были! Точно, беременна! Какой ужас!
Бася побледнела так, что и Наина заметила.
— Да чего ты пугаешься? Подумаешь! Родишь, давно было пора!
Бася схватилась за голову: «Родишь!» Чушь какая!
Во-первых, она о ребенке никогда и не задумывалась. Ну разве что теоретически допускала возможность материнства, но чтобы на практике подгузники и пеленки — боже упаси!
А во-вторых, рожать от мужчины, который тебя бросил, — сомнительная радость!
— Ой, — всплеснула руками Наина, снова заглянув в карты. — У тебя гость на пороге!
Бася невольно поглядела в сторону входной двери и затравленно сказала:
— Я вроде не жду никого! Но раз так — пойду.
Подбитая и контуженная ошеломительным известием о нежданной беременности, Бася поплелась к себе в расстроенных, разумеется, чувствах. А на пороге ее действительно ждал гость, вернее, гостья — подруга Соня с большим понтовым чемоданом …
— А я тебя жду! — сообщила Соня.
Вместе с ней Басю ждали большие проблемы…
Глава 5
ИНТЕРЕСНОЕ СОЧЕТАНИЕ АТОМОВ
Увидев подругу, Соня ахнула:
— Офигеть! Что у тебя с башкой?
— Новый имидж!
— Ну, ничего, — пожала плечами Соня, — веселенько так… Молодит опять же…
Баська, а что случилось-то? От хорошей жизни, поди ж, в такой колер не выкрасишься.
— Я тебя сейчас убью! — ласково пообещала Бася.
— Сначала хоть чаем напои…
Бася оглядела подругу: та, как всегда, выглядела сногсшибательно — легкомысленная копна светлых волос, выкрашенных у очень правильного колориста, безупречный ровный загар, глаза голубые, как «неба бездонного синь», антропометрические параметры в модельном исполнении, в смысле рост и обхваты где надо равняются чему надо. Одета, по обыкновению, ярко и вызывающе. Короче, столичная штучка, или, как она сама себя называет, «модное клубное животное». Понятно, почему Чувалов ее по всему городу ищет! Персик, а не девушка!
Этот персик уже много лет числился единственной и любимой Басиной подругой. Они познакомились еще в институте, который Бася честно окончила, а Соня благополучно смоталась после третьего курса, заявив, что ей институты на фиг не нужны, ей, слава богу, внешность позволяет и так жить, и вообще, не всем же быть такими умными, как Барбара.
