Владимир Елистратов - Рассказы
— Лашен — стлонг. Стлонг масаз — гуд. Лашен стлонг масаз — гуд хелс.
— С-с-сука, — захлёбывался я в предсмертной пене. Тебе бы такой «стронг масаз», падел желтопузый.
Но я терпел. Потому что я — стронг, а масаз — чип.
— Стлонг масаз — хелс о’кей, — смеялся китаец, деловито вынимая мне чашечку из колена. — Гуд хелс — хеппи лайф.
— П-п-паразит, — шептал я сквозь наволочку, стиснутую между зубов. — А мы ещё вам Дальний за так отдали… А!!! Что ж ты творишь-то, бармалей ты перепончатый… А!!!
— О’кей, — счастливо смеялся мой мучитель, заламывая мне пятку к голове. — Лаша-Чайна- флендшип!
— Ё-о-о! — плакал я. — Что ж ты, желтушный тормоз, делаешь-то?!! Я же не циркачка китайская, чтобы попу темечком чесать… А!!! А!!! Больно же!
А этот был во вдохновении, в ударе, гестаповец хайнаньский и что-то напевал своё, народное. Про Великую Китайскую Стену. Или про просторы Хуанхэ. И со всей дури заламывал мне руку, как задержанному Япончику.
А уж что он выделывал с моим позвоночником — даже вспоминать страшно. Треск стоял пулемётный.
После массажа, когда местный дедушка Мюллер ушёл со своими шестью баксами, я пополз в санузел, чтобы испить водицы. Полз двадцать минут. Водицы испил. Полежал с полчаса между унитазом и ванной в позе только что пришибленного малярийного комара, поразмышлял о жадности, о здоровье, о жизни и смерти, о черепахах, о китайском национальном характере. Удивительный народ! Вспомнил, как однажды в одном пекинском отеле постелили мне какое-то бельё… с разводами. Вызываю администратора, говорю:
— Это что такое? Почему бельё не белое? А?
А он спокойно отвечает (китайцы всегда спокойные):
— Нормальное бельё. Чистое. А то, что цвет странный — не волнуйтесь. Это ничего. Это до вас русский спал.
Ну, если русский, тогда ничего. Не француз ведь какой-нибудь…
Но это опять же к слову. О тамошней логике.
Два дня я еле передвигался. И главное, ведь эта хунвейбинская морда, эта хайнаньская черепадла ничего мне не сломала, не повредила. Никаких следов преступления. Как будто в милиции резиновой дубинкой отходили. Всё болит: уши, пятки, ляжки, душа… А претензий не предъявишь.
На пляже ко мне он как-то раз опять подошёл:
— Хелло! — говорит. — О’кей?
— Здорово, кащеюшка ты азиатская… О’кей.
— Гуд чип масаз? — с такой интонацией, вроде: «Ну что, понял теперь что к чему? Выключил жабу-то?»
— Гуд, — отвечаю я. — Сенькью за всё, дорогой товарищ.
И вот теперь, по прошествии времени, сквозь тысячи километров, разделяющие нас, я протягиваю тебе свою изувеченную тобой верхнюю конечность, мой далёкий желтолицый друг: спасибо тебе, спасибо за науку. Научил, облагоразумил. Понял я: чип хорошо не бывает. Не буду я больше никогда делать «чип масаз». Ни за что. И в чип-чебуречные в Турции ходить не буду. И чип-пепсиколу в Индии пить. И чип-лекарства принимать. Никогда! Честное китайское.
Русские эм глазами зарубежных жо
Очень-очень много написано о том, как иностранные мужчины относятся к русским женщинам, и почти ничего о том, как иностранные женщины — к нам, русским мужчинам.
Мало того. Вокруг отношения к нашим дамам создан миф, что, дескать, русских женщин все любят, что они, мол, ценятся за скромность, трудолюбие, терпение и т. п.
Ну что здесь сказать… Ценятся, конечно, но поначалу, по незнанию…
Я не встречал ни одного иностранца, который, побывав в мужьях какой-нибудь нашей «неперечливой» Настеньки, отзывался бы потом об этой Настеньке положительно, т. е. без гадючьего шипения и тамошнего мата. Исключения, конечно, бывают, но редко.
Это только сначала все как в фильме:
— Тйепло ли тйебйе, дйевица?.. Тйепло ли тйебйе, краснайа?..
— Йес, тепло, батюшка, тепло, Морозушко…
И глаза такие добрые, чистые, честные, неперечливые. Как у телепузика, вернее, у телепузицы.
Ну — Морозушко и поплыл, как пломбир в духовке.
А потом наша доброглазая через годик хвать этого американского или немецкого Морозушку за мошонку (бороду-то она ему раньше повыдергивала) — и в суд, отсуживать у него дом и полсостояния. И ведь отсудит. Неперечливая наша. Телепузица добропопая. Чистоглазица смертозубая.
Потом, бросив Морозушку в его берлинском дейтройте, вернётся на Родину. Отгуляет со школьным другом Стасиком. С институтским другом Максиком. С первым мужем Толиком. С лучшим другом первого мужа Маратиком. И опять — шасть под ёлку. Поджидать очередного французского или японского Морозушку, чтоб у него отстебунячить какой-нибудь замок на реке Луаре или остров из архипелага Сикасима.
Так что — миф, миф и ещё раз миф.
Она, конечно, и коня на скаку, и в горящую избу. Но — если ей это нужно. А если не нужно — коня на колбасу, а избу под офис. Я, конечно, сгущаю краски, но не сильно.
Знаете, например, что одна наша девушка вышла замуж за швейцарца, которому было 84, потом — за его сына, которому 50, а потом — за двадцатипятилепнего внука. И у всех троих отсудила всё. То есть — буквально. Всех троих оставила, как горных козликов, без штанов гулять по альпийским лугам.
Другая — попала в гарем к какому-то там шейху. С годик пожила. Надоело. Попросилась у шейха домой. Шейх не отпустил. Тогда она его задушила грудью и удрала. История — реальней некуда. Живет сейчас где-то под Архангельском, доярка. Только наша Настенька может задушить мужика грудью.
Так вот получается, что о русских женщинах сначала иностранцы думают хорошо, а потом — скажем помягче — узнают правду.
Совсем иначе обстоит дело с нами, мужиками.
Про нас иностранки сначала не думают никак или думают плохо. А вот потом…
Что такое мы, российские мужчины, в их убогом понимании?
Мы — пьём. Мы — не моемся. У нас — загадочная непредсказуемая душа. Мы — мафия. Мы — бородатые медведи. Ходим в зимних шапках, с балалайками, сбивая головой сосульки с берёз и т. п.
Пьяный вонючий непредсказуемый бородатый медведь в шапке, с балалайкой и с автоматом. Начитавшийся к тому же Достоевского и оттого ещё более непредсказуемый.
Опрос иностранок, не имевших долгого непосредственного контакта с русскими, на предмет того, какое понятие ассоциируется у них со словосочетанием «русский мужчина», дал примерно такие результаты:
· 25 % — пьянство, водка
· 25 % — мафия
· 25 % — медведь
· 25 % — борода, шапка
Кстати, аналогичный опрос среди наших девушек (что у вас ассоциируется со словосочетанием «иностранный мужчина»?), правда, имевших контакты с иностранцами (наши уже почти все имели контакты с иностранцами), дал результаты иного рода:
· 25 % — деньги, благосостояние («надо брать!»)
· 25 % — тупость («мозгов, как у дятла»)
· 25 % — жадность («за рулон туалетной бумаги удавится»)
· 25 % — скучно («мухи воют, собаки топятся и верблюды спиваются»)
Так вот, возвращаясь к отношению иностранок к россиянам. Тут все наоборот. Те, кто нас не видел, думают, что мы плохие. А вот те, кто с нами, так сказать, поконтачил, все почти в один голос говорят: русские мужчины — очень хорошие. Честное слово.
Основное мнение примерно таково.
Во многих отзывах прослеживается одна и та же мысль: российские мужчины неярки внешне, но ярки внутренне.
Вот, например, из сочинения китайской студентки (воспроизвожу целиком, с ошибками):
«Росийские мужичины положитерьные. Они сразу не броситься в глаз, но потом понимаю: хорошый человек, добрый. У них интересные мозга и душа тёпрый».
Т.е. тёплый.
Японка пишет:
«Мне нравиться русские мужики. Они нежадные, много читал, любит празника. Крутая характера. Немец роста вышее, американци тела толстее, богатее, но русский души крутее».
Видите: они «толстее и богатее», а мы «души крутее». В смысле — душой. Не в падежах ведь дело.
Американка:
«Русская мужщина — хороший человек. Он не интересовается только денги, он имеет интересный спиричуальный мир».
Всё верно. Деньгами мы, конечно, «интересоваемся» (попробуй ими нынче не «поинтересовайся»!), а насчет спиричуальности — этого добра у нас, как говорится, выше темечка.
Кореянка:
«Внешние данные русских мужчинов не всегда завлекательные. Неновые одежды, не обреют всегда низ лица, не причёсоваются, не моют всегда обуви. Но если не обратить внимание на этот обстоятельство, то можно видеть внутренние завлекательные качества русских мужчинов. Они добрые, счедрые, веселые, не скукашные, настояшие други, и всегда дают помощи в когда есть проблема».
Молодец девочка. Обстоятельно так все изложила про нас, «нескукашных мужчинов». Даже слеза прошибает. Так и катится скупая мужская слеза на необритый «низ лица».
А вот испанка:
«У испанский мущина горячий тело и холодный душа, у русский мущина в принципи все горячий, сверх всего внутряшний мир».
Да, «внутряшний мир» у нас горячий, по себе знаю.
Гречанка:
«Несмотря на пить водка и не дружить с ванна русский мужчинский менталитет имеет много позитив»
