Арто Паасилинна - Год зайца
Ватанен подобрал заячий горох перед алтарем и сунул в карман. Устроившись на последнем ряду рядом с боковым нефом, он снял сапоги, подложил под голову рюкзак и задремал. Здесь он чувствовал себя намного лучше, чем в мотеле; высокий потолок, сосновые колонны, покрытые текстами псалмов, умиротворяли. Он с отвращением вспомнил сальные потрескавшиеся обои в комнате мотеля. Заяц беззвучно возился у дверей ризницы. «Ничего страшного, пусть там побудет», — подумал Ватанен, засыпая.
В церковь вошел пожилой священник в черной сутане с пасторским воротничком-стоечкой. Он бодро прошел мимо алтаря в ризницу, не заметив зайца. Тот с удивлением уставился на незнакомца.
Вскоре пастор вышел из ризницы, держа в руках охапку длинных свечей и скомканный лист оберточной бумаги, в которую они были завернуты. Он взошел на алтарь и, заменив наполовину сгоревшие свечи целыми, унес свечные огарки обратно в ризницу. Потом он зажег свечи и спустился в проход, чтобы оценить результат своих стараний. Похлопал себя по карманам брюк под сутаной — загремели спички в коробке, достал сигарету и закурил. Затягиваясь, он выпускал дым в сторону от алтаря. Когда от сигареты остался небольшой окурок, пастор погасил его о каменный подоконник, сдул пепел на пол, сунул бычок в спичечный коробок и спрятал в карман. Потом отряхнулся, как бы очищаясь от греха курения, и вновь зашел в ризницу. На сей раз, выйдя оттуда, он держал в руках несколько листков бумаги, скорее всего с текстом проповеди.
И тут он обнаружил зайца, который уже успел забраться на алтарь. Косой осмелел, навалил своих горошин на святом месте и теперь обнюхивал лежавшие на полу срезанные цветы.
От неожиданности пастор вздрогнул, листки бумаги выскользнули из его рук и разлетелись по полу.
— Господи, спаси и помилуй!
Заяц спрыгнул с алтаря и исчез в проходе бокового нефа.
Ватанен открыл глаза. Он приподнял голову и увидел, как заяц шмыгнул в глубь церкви. Пастор медленно отирал лоб — от удивления он даже вспотел.
Ватанен притаился за спинкой церковной скамьи, наблюдая за ходом событий.
Пожилой священник довольно быстро оправился от потрясения. Он молнией метнулся в проход бокового нефа и увидел там зайца, сидящего на задних лапах.
— Туку-туку-туку, туку-туку! — стал подманивать его пастор, но заяц не спешил к нему — он чувствовал волнение человека и подозревал подвох.
Пастор бросился к зайцу — он двигался довольно быстро для человека своего возраста — и попытался поймать зверька. Это ему не удалось — заяц оказался проворнее.
— А ты шустрый! Но я тебя все равно поймаю.
Заяц обежал церковь и вновь оказался у алтаря. По центральному проходу к нему направился слегка запыхавшийся пастор. Когда он приблизился, заяц по лестнице метнулся на галерею. Пастор не сразу отправился следом. Он собрал свои бумаги с пола, аккуратно положил их на перила и только тут заметил на полу заячий горох.
С раздражением он подобрал горошины и по очереди закинул их за церковную кафедру. Каждый бросок попадал точно в цель. Немного передохнув, священник стал подниматься по лестнице на галерею. Толстые балки перекрытий скрипели под его ногами. Внезапно он перешел на бег — заяц снова был обнаружен. Животное скрылось, пастор закричал:
— Не бойся! Ну что ты за дикий зверь такой… Все равно я тебя поймаю, туку-туку!
В ужасе заяц проскакал по противоположной галерее к лестнице и скатился по ней в церковный зал, где притаился в углу у дверей ризницы за алтарем. Старик затопотал по лестнице вниз, но не заметил сжавшегося в комочек зайца.
Тяжело дыша, священник взглянул на часы, подошел к входным дверям и закрыл их. Потом тихо, как охотник, вернулся в церковь по центральному проходу и тут увидел зайца.
— Ага, чертяка, попался! — бормотал священник себе под нос, проходя мимо Ватанена. Притворяясь, будто не видит зайца, он взошел на алтарь в двух метрах от него; ему удалось усыпить бдительность животного — заяц не подозревал, что обнаружен.
Неожиданно старик совершил головокружительный прыжок. Широко расставив руки, он схватил зайца и упал на него. Заяц закричал, словно маленький ребенок, жалобно и пискляво. Ему удалось быстро вырваться из объятий священника, и он пулей рванул по церковному проходу к дверям.
— Вот мерзавец!
Пастор лежал на полу в дверях ризницы, сжимая в руках клочья заячьей шерсти.
Прежде чем Ватанен успел вмешаться, священник поднялся и выбежал из церкви. В окно было видно, как старик вскочил на велосипед и стал быстро Удаляться, крутя педали.
Вскоре он с сердитым видом вернулся к церкви. Ватанен едва успел спрятаться за спинкой церковной скамьи, как пастор ворвался внутрь.
Быстрым шагом он дошел до середины центрального прохода. Там остановился и вытащил припрятанный под сутаной маузер. Проверив, на месте ли обойма, он снял оружие с предохранителя. Глаза пастора блестели в церковном сумраке — он высматривал зайца.
Зверек затаился рядом с алтарем. Увидев его, священник поднял маузер и выстрелил. В ужасе заяц метнулся прочь, дым медленно поднимался в проходе. Громко топая, пастор побежал за зайцем, раздались еще два выстрела. Ватанен, втянув голову в плечи, спрятался за скамьями, словно хозяин салуна в сцене из вестерна.
Пастор сделал пару кругов по церкви, не переставая стрелять. В очередной раз пробегая по центральному проходу, он взглянул на алтарь и остановился как вкопанный, окаменев от ужаса: одна из пуль угодила в роспись. На ней был изображен распятый Спаситель. Пуля прострелила Христу колено.
Маузер снова выстрелил, на сей раз в пол, видимо, случайно. Пастор взвыл, его правая нога дернулась. Дымящееся оружие выпало из его руки, старик заплакал. Ватанен подбежал к нему, поднял с пола пистолет.
Пуля прошла сквозь лакированную туфлю прямо в центре ступни. Из подошвы капала темная кровь. В полу, там, где только что стояла нога священника, зияла дырка.
— Пастор Лааманен, — всхлипнул старик, стоя на одной ноге, и протянул Ватанену руку.
Ватанен пожал ее.
— Ватанен.
Лааманен на одной ноге доскакал до ризницы. При каждом прыжке на пол капала кровь. Ватанен носовым платком вытер кровавые следы.
— Разозлил меня этот заяц. Маузер у меня с семнадцатого года, я тогда служил лейтенантом в егерском батальоне. И как меня угораздило такое устроить? Господь не простит мне, что я прострелил колено его единственному сыну, да еще в храме.
Старик зарыдал. Ватанену тоже стало не по себе. Он предложил вызвать «скорую помощь».
— Нет, нет, что вы! Пожалуйста, проветрите церковь. Скоро начнется венчание дочери председателя поселкового совета. Я должен провести церемонию. Рану можно пока просто перевязать Не могли бы вы собрать гильзы? Бросьте их в угол.
Ватанен открыл окна; синий дым медленно выплывал из церкви наружу. Он нашел несколько гильз и положил в карман. В ризнице он перевязал ногу Лааманена полосками, оторванными от церковной скатерки. Стельки из туфель пастора Ватанен поменял местами. Окровавленную дырявую стельку вложили в невредимую туфлю, а целую — в простреленную. По крайней мере, хоть на какое-то время она не даст сочащейся из раны крови протечь на пол.
Из зала уже слышались голоса — это пришли молодые и их родственники. Пастор заковылял к дверям ризницы. Ватанен открыл дверь и проводил Лааманена к алтарю. По церкви тот шел ровным шагом, даже не верилось, что у него прострелена нога.
Ватанен устроился в последнем ряду, туда же пришел и заяц. Он вспрыгнул на колени к хозяину и сидел там на протяжении всего обряда.
Лааманен служил как ни в чем не бывало. Обвенчав молодых, он произнес небольшую речь; на его глазах выступили слезы. Некоторые женщины расценили это по-своему и тоже начали всхлипывать. Все были взволнованы. Мужчины сдержанно откашливались в кулак.
— Супружество — Господне установление, об этом должна помнить молодая пара. Что Бог в своем милосердии нам определил, то становится святым, и нарушать это нельзя. В браке вас будут подстерегать многочисленные опасности, и одна из них — ревность. Ревность всегда бродит вокруг, словно ревущий марал, и поощряет неуместные мысли. Сегодня вы оба ощущаете глубокое чувство общности и взаимной любви, но наступит такой день, когда кто-то другой покажется более любимым. И тогда я хочу, чтобы вы вспомнили слова из Библии: «Да разве это важно? Важно то, что так или иначе, из добрых или корыстных побуждений провозглашают Христа, и поэтому я предаюсь ликованию. И ликование мое будет продолжаться». Это строки из Послания апостола Павла к филиппийцам, восемнадцатый стих первой главы, и эти благочестивые слова я говорю вам, чтобы вы опирались на них в своем супружестве. В минуты невзгод откройте Библию и прочитайте их! И тогда ослабнет морок греховной любви, и ваши души обретут покой. Я желаю вам обоим счастливого супружества.
