Леонид Треер - Происшествие в Утиноозерске
Гужевой покинул трибуну. Встреча на этом закончилась, все потянулись к выходу.
Бандуилов догнал Василия Степановича в коридоре и, забежав несколько вперед, поздоровался, как старый знакомый. Гужевой секунду разглядывал его, потом расплылся в улыбке и сказал: «Кого я вижу!» Но по глазам его было видно, что Алексея он не узнал и теперь пытается вспомнить, с кем имеет дело. Они стояли в коридоре, приветливо глядя друг на друга.
— Ну, как ты там?.. — пустил пробный шар Василий Степанович.
— Да все так же, — скромно ответил Алексей.
— На каком сейчас поприще? — поинтересовался Гужевой.
— Да все там же… — улыбнулся Бандуилов.
— Слушай, когда мы с тобой последний раз виделись? — чувствовалось, что стандартный набор Гужевого иссякает, и Алексей решил ему помочь.
— Когда статью готовили для журнала, — напомнил он. — «Доброе слово и крапиве приятно»…
— Точно! — Василий Степанович с облегчением засмеялся и, взяв Алексея за бока, легонько затряс. — Эх, Петрович, Петрович, как время-то летит!
Алексей тактично закивал, и хотя отчество его было Николаевич, поправлять Гужевого не стал.
— А я, знаешь ли, читаю все, что ты пишешь. Ты молодчина! — Василий Степанович взял гостя под руку и повел по коридору. — Читаю и завидую! До чего, думаю, красиво излагает… Мне бы так!
Они зашли в его кабинет. На столе лежал большой заграничный конверт лимонного цвета, на котором было напечатано по-английски: «Профессору Гужевому…»
И хотя профессором Василий Степанович не был, такое обращение ему очень нравилось, и он постоянно держал конверт на видном месте, чтобы каждый, кто входил в кабинет, мог оценить его известность за рубежом…
— Слышал, какая тварь в нашем озере объявилась? — спросил Василий Степанович.
— Так я, собственно, ради нее к вам и пожаловал, — сообщил Бандуилов. — Главный поручил готовить статью…
— Теперь начнется, — Гужевой подмигнул Алексею. — Всех на ноги поднимут! Шутка сказать — переворот в науке! Я тоже намерен потеть в связи с этой темой. Мне Горячин прямо сказал: «Берись, Василий Степанович! Больше некому!»
— Говорят, Притальева еще подключили… — осторожно заметил Алексей.
— Этот сам напросился! — Гужевой усмехнулся. — Он гусь такой… своего не упустит. Ты с Притальевым не связывайся, он тебе наговорит три короба с яйцами, а после будешь краснеть. Ты меня держись!
— Василий Степанович, — сказал Бандуилов, — а вы сами верите в существование ящера? Только честно!
— Ну какое это имеет значение — верю я или не верю, — удивился Гужевой. — В науке, брат, рассуждают иначе: потрогал, пощупал, измерил — и вся вера! А на словах можно такую дуру спороть, что уши завянут. Я тебе одно могу сказать: если в озере кто-то есть, он от нас не уйдет!
— А каким способом собираетесь искать? — спросил Алексей.
— Есть у меня кой-какие идейки на этот счет, но не будем их теребить раньше времени. — Василий Степанович вздохнул: — Я человек суеверный… Вот приступим к делу, откроюсь тебе, как на исповеди. Договорились?
— Договорились, — кивнул Бандуилов, поднимаясь со стула. — Уж держите меня, пожалуйста, в курсе. Телефон мой знаете?
— Кто же твой телефон не знает! — Василий Степанович улыбнулся так широко, как позволяли мышцы. Алексей тоже осклабился.
«А ведь не знает он мой телефон!» — с раздражением подумал Бандуилов и, достав визитную карточку, протянул ее Гужевому.
— На всякий случай, — сказал Алексей.
— Для надежности, — согласился Гужевой.
— Ну, ни пуха вам… — пожелал Алексей.
— К чертям собачьим! — откликнулся Гужевой.
Они сердечно пожали руки и расстались, сохраняя на лицах выражение душевного тепла и полного взаимопонимания.
АЖИОТАЖ
Утиноозерцы всегда проявляли повышенный интерес к тайнам и чудесам. Тем более что природа регулярно подбрасывала им странные факты, давая пищу воображению. К примеру, в начале лета на город обрушился небывалый ливень, хлеставший семь суток подряд и причинивший немалый ущерб. В частности, смыло склад мебельной фабрики, и притихшие утиноозерцы видели из окон, как, покачиваясь, проплыли по улицам новенькие шифоньеры, на которых сидели хмурые птицы.
Дожди сменились изнуряющей жарой, весьма озадачившей горожан. Вдобавок, в один из вечеров на экранах всех телевизоров с треском исчезло изображение, и сквозь крапчатую пелену проступило огромное пятно, напоминавшее глаз. Через несколько секунд пятно исчезло, и вновь продолжилась прерванная передача.
Специалисты искали ответы в повышенной солнечной активности. Но ссылки на солнечные вспышки не удовлетворили утиноозерцев. Умы их были взбудоражены до такой степени, что даже люди с высшим образованием готовы были поверить в чертовщину. Стаи летающих тарелок закружили над городом. Прошел слух, что ночью в районе озера видели неопознанный летающий объект, имевший форму бублика. Аппарат, вроде бы, посылал в воду тонкий луч света, словно что-то искал на дне. Утром многие рыбаки жаловались на головную боль.
Понятно, что после всех этих событий утиноозерцы уже ждали чего-то необычного, и весть о появлении ящера была встречена с удовлетворением. Не прошло и трех дней, как весь город возбужденно обсуждал загадку озера. В конторах и автобусах, в парикмахерских и магазинах, в поликлиниках и кинотеатрах — повсюду высказывались мнения о чудовище. Причем факт его существования практически не вызывал сомнений. Гораздо больше интересовал население вопрос: доброе это существо или злое? Одни уверяли, что животное это миролюбивое. Другие прямо указывали на агрессивный характер ящера, который буквально на днях якобы пытался утащить девушку — назывались ее имя, фамилия, адрес, — но солдат, случайно сидевший в кустах, услышал крики и вырвал девушку из лап гада.
Заметим, что число очевидцев и свидетелей увеличивалось в геометрической прогрессии. Их сообщения, вернее сообщения об их сообщениях, выглядели весьма впечатляюще. Так, например, некий гражданин, купаясь в обеденный перерыв в озере, вдруг заметил под водой гигантскую тень, быстро приближающуюся к нему. Он поплыл к берегу, охваченный страхом, но через несколько секунд почувствовал, как кто-то провел по его животу чем-то теплым (это подчеркивалось особо) и шершавым. Гражданин все же успел выскочить на берег в обморочном состоянии. Осмотрев свой живот, он обнаружил красноту, которая, впрочем, быстро улетучилась…
Сообщалось также об известном в городе браконьере, который играючи уходил на двух моторах от преследующего его рыбинспектора. Браконьер, разумеется, скрылся бы безнаказанным, но совершенно неожиданно лодка его подпрыгнула от мощного удара в днище и перевернулась, так что инспектору оставалось лишь извлечь из воды нарушителя.
Каждый раз, услышав очередную историю о встрече с животным, Бандуилов пытался найти непосредственного очевидца, но добраться до первоисточника, кроме, разумеется, Заборова и Жгульева, ему не удавалось. Нашелся, правда, в городе долгожитель Афонин Трофим Семенович, утверждавший, что видел в детстве чудище. Вот с ним-то Алексею удалось побеседовать.
Несмотря на жаркий день, долгожитель Афонин сидел в валенках и смотрел по телевизору «Клуб кинопутешествий». На экране африканское племя исполняло ритуальный танец.
— Трофим Семенович, — сказал журналист, — а я к вам по делу…
— Ты гляди, чо творят! — Старик покачал головой, но глаз от экрана не отрывал.
— Трофим Семенович, — сказал Бандуилов, — говорят, вы когда-то видели в озере неизвестное животное. Если не трудно, расскажите…
— Ето можно, — старик кивнул. — Было ето в одна тыща осемьсот… — он задумался, — не, точно не скажу… Помню только, што при царьском режиму. Ох, драли нас тогда. Щас все по-другому. Щас еропланы летают, везде електричество…
— Трофим Семенович, вернемся к тому случаю.
— Да… Сижу я, значить, молоденькой мальчонка, в прошлом веке, рано утречком, на бережку, удю себе подлещиков, комаров отгоняю. Ох, комары тогда были! Как волки. Воткнет шприц — аж дырка в коже остается. Щас рази комар? Вот тогда был комар!
— Трофим Семенович, ну а дальше-то?
— Да… сижу я, значить, вечерком, удю…
— Вы же говорили, рано утречком…
— Может, и утречком. Стоко лет прошло, рази упомнишь… Сижу, значить. Вдруг, веришь, вода как забурлит, как закипит — и на обе стороны разошлась. А оттеда поднимается скотина навроде коровы, только морда как у дракона. Я от страха чуть не сконфузился. Ну, руки в ноги — и домой. Отцу рассказал, он ремень взял, на лавку меня уложил да и прошелся по ягодным местам. Штоб, говорит, не молол языком чо попало. Ох, драли нас тогда. Щас рази дерут? Щас жизть другая…
— И сколько же лет вам тогда было?
