Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова
— Как знаешь. Бывай, — мужчина заспешил к пятиэтажке, присвечивая себе фонариком.
— Родина тебя не забудет! — раздражённо сказал Андрюха вслед. Он серьёзно рассердился. — Ходят тут всякие! — в гневе бормотал он, прыгая подобно длинному пингвину. — Где же этот покупатель, чёрт его возьми!?
14. Купидон
Немного отогрев ноги, гинеколог вновь уже привычно, но всё-таки потише, заголосил:
— Подходите, налетайте! Продаю гуся недорого, всего за неразменный рубль…
Вдруг с неба упало что-то белое и застыло в воздухе перед врачом. Продавец икнул и сел на землю, выпустив из руки сумку. Задорный голосок спросил:
— Уй, дядька, Афлодиту, случаем, не узлел? — небесный пришелец забавно картавил.
Андрюха в немом изумлении открыл рот. В это время из-за облака снова выкатилась луна, осветив необычную сцену. Перед Бутербродовым висело существо размером с пятилетнего ребёнка, чем-то похожее на дитя привидения из фильма «Дитя привидения». Как бы сотканное из серебристых нитей тельце венчала полупрозрачная головка в обрамлении золотистых кудрей, на личике сияли два огромных зеленоватых глаза. На теле отчётливо проступал пупок, ниже болтались изящные ножки, в маленькой ручонке был зажат лук.
— Ты чего, дядька, оглох? — дитя привидения смотрел с детским любопытством, дрыгая от нетерпения ножками.
— Ты к-кто? — вымолвил, наконец, врач.
— Глек в манто! Не видишь что ли, Купидон! — весело защебетал воздушный мальчишка, размахивая луком, потом игриво сказал. — Пущу сейчас стлелу в глудь, мигом в соседскую Юльку влюбишься, — в крохотных пальчиках появилась тонкая палочка, он радостно засмеялся. — Хочешь?
Андрюха уже не боялся. За сегодняшнюю ночь он устал это делать. Кроме того, Андрей знал, что Купидон не обидит даже муравья. Его стрелы точно не поразят ни педиков, ни женоненавистников, ни убеждённых холостяков. К гомосексуалистам, лесбиянкам и прочим людям определённого цвета врач относился с нескрываемым отвращением. Женские попки, ножки и прочие прелести очень и очень любил. Однако по жизненным принципам Андрей Васильевич тяготел к третьей категории. Одна мысль о ЗАГСе наводила на него жуткую тоску.
Между тем, небесный сорванец всё хохотал, по-детски заливисто. Видимо, последняя идея сильно ему понравилась. Неожиданно смех оборвался и уже другим, деловым тоном мальчишка сказал:
— Ладно, некогда мне… так не узлел Афлодиту?
Встречный вопрос Бутербродова, кто такая Афродита, вызвал у проказника новую волну смеха, от избытка чувств он даже перекувыркнулся в воздухе:
— Нет, ну ты даёшь! — верещал шалунишка. — Каждый культулный человек… да, что там человек, — перебил он себя, захлёбываясь от хохота, — даже лабы знают, что Афлодита моя любовница!
Где-то вдалеке вдруг загрохотал гром, огненной зарницей сверкнула молния.
— Ой-ой, заболтался! — спохватился Купидон и махнул ручкой. — Площай.
Он взмыл вверх и вскоре исчез.
15. Гаремовладелец
Андрюха проводил взглядом летящего Амура, подобрал сумку и вскочил на ноги. Полез в карман за сигаретами, и тут позади, со стороны кладбища, прозвучал глухой голос:
— Молодой человек, вы что-то продаёте?
Бутербродов спокойно повернулся. Перед ним стоял какой-то хрен, одетый в чёрный плащ с капюшоном. Луна мутно освещала сморщенное старческое лицо и прядь седых волос, выбившихся из-под капюшона. Глубоко запавшие, близко посаженные глаза, разглядывали гинеколога с нескрываемым интересом.
— Вы что-то продаёте? — вновь спросил старик. Жёлтым металлом блеснули зубы.
Интуиция подсказала Андрюхе, что это и есть долгожданный покупатель. Душа его тревожно заметалась, подкатила дрожь.
— Да, продаю гуся за неразменный рубль, — врач постарался произнести фразу, как можно равнодушнее.
— А гусь-то хорош? — осведомился старикан.
— Плохих не держу! — гордо ответил врач.
— Покажи товар, — попросил незнакомец.
— На, смотри, — Андрюха расстегнул замок сумки, не выпуская, однако, сумку из рук.
— Ну-ка, ну-ка, — полез внутрь покупатель.
— Нет уж, дед, смотри так, — гинеколог отдёрнул сумку.
— Э, — протянул золотозубый старик, — и так видно, неплохой гусь. А чего просишь за него?
— Я же сказал, рубль неразменный.
— А чего так дёшево? — удивился дед. — За такого гуся и какой-то рублик. Говори настоящую цену.
— Нет, — твёрдо сказал продавец. — Мне нужен только неразменный рубль.
Бутербродов полностью забыл свои страхи. Его увлёк процесс торговли, мысль о возможности разбогатеть подогревала. Ум, в то же время, стал холоден и спокоен. Странным образом Андрюха чувствовал в себе силы обыграть старого хитреца.
— Хочешь тыщу баксов? — начал торг дедуля.
— Не хочу.
— А чего? Мало? — полюбопытствовал владелец золотых зубов.
— Мне нужен только неразменный рубль, — стоял на своём врач.
— Нравишься ты мне, — вздохнул чёрт, — так и быть, даю две тысячи.
— Не надо мне денег, только неразменный рубль.
— Да не жалко, дал бы, но вот незадача — дома забыл, — сообщил дедок.
— Сходи домой, я подожду, — гинеколог был непробиваем.
— Уж больно товарец хороший, — плотоядно облизнулся старичок. — Пока дойду…
Он залез в ноздрю, достал соплю и растёр её о плащ.
— Ладно, даю десять тысяч, а в придачу путёвку в Грецию. Отдохнёшь, прополощешь косточки, бабишек местных попользуешь, — старый крендель лукаво подмигнул. — Чай, не зря с Купидоном дружбу свёл, а?
Бутербродов отрицательно покачал головой. Торг продолжался.
— Какой ты несговорчивый! — посетовал покупатель. — А как насчёт вот этого?
Покупатель вытянул руку, щёлкнул пальцами.
Над фабрикой появилась большая цветная фотография в белой рамке, размером примерно 2 на 3 метра. На фото был запечатлён человек в генеральской форме. Между кителем и фуражкой гинеколог увидел своё лицо.
Фотография мигнула, и вот уже врач в скафандре космонавта без шлема улыбается на фоне космического корабля.
Ещё мгновение — космонавта сменила звезда во всю площадь. За её правым лучом виднелась культовая надпись: «HOLLIWOOD». На этой красной звезде, со знаменитой Аллеи Звёзд, золотились слова: «ANDREW BUTERBRODOV».
Снова мигание. Теперь фотография изобразила гуманоида с Андрюхиным лицом.
Смена картинки. В сексуальной позе изогнулась обольстительная брюнетка с лицом гинеколога.
И, наконец, последняя фотография. Бутербродов стоит в строгом костюме, с узнаваемой причёской, на фоне президентского штандарта, положив руку на красную книжицу.
— Выбирай, кем хочешь быть, — развязным тоном предложил купец.
— Никем, — повернулся к нему врач. — Согласен только на неразменный рубль.
— Ну, хочешь, сделаю тебя миллионером? — продолжал торговаться дед. — Учти, долларовым миллионером. Накупишь яхт и дворцов. Заведёшь кучу девочек…
— Чего же мелочишься, старый? — усмехнулся врач. — Предлагал бы уж сразу миллиард.
— Действительно! — оживился старик. — Почему бы нет? Ты молодой, деньги быстро будут улетать. Даю миллиард! По рукам?
— Где ты его принёс, в карманах? — не поверил гинеколог. Он посерьёзнел: — Нет, дед, я продаю гуся за О-ДИН НЕ-РА-ЗМЕН-НЫЙ РУ-БЛЬ, — чеканя слова, продолжил Андрюха.
— Понимаю, всё не то, — согласно кивал старый хмырь. — Ну что ж, есть у меня кое-что в запасе, специально для тебя припас.
Он опять щёлкнул пальцами. Всё завертелось у Бутербродова перед глазами, исчез покупатель, кладбище за его спиной…
Как в объективе камеры, увидел себя врач в роскошном дворце, в длинном золотистом халате и чалме. Он стоял в помещении с толстыми коврами на полу. Стены были обиты розовыми тканями, полкомнаты занимала огромная низкая кровать. За окном поднимались минареты.
Андрюха почесал яйцо, хлопнул в ладоши:
— Ко мне, гарем!
Отодвинулась занавеска, в комнату проскользнули несколько женщин в прозрачных газовых накидках, под которыми ничего более не было. Выстроились в ряд перед господином.
Бутербродов сделал движение сладострастными пальцами. Девушки вымуштрованно повернулись к гаремовладельцу нежными спинками, грациозно изогнулись… расставили пошире ножки…
А потом…
16. Неразменный рубль (один)
…Дворец растворился, врач увидел перед собой стариковские глаза, горящие мрачной иронией.
— Ну что? — старый пердун потирал руки. — Какие девочки! Подумай, СУЛ-ТА-НОМ будешь! Это тебе не хухры-мухры! Такая власть! Деньги! Сила! Удовлетворишь все свои низменные желания, воплотишь в жизнь самые грязные эротические фантазии! — ноздри старой лисы раздулись, губы дрогнули в дьявольской ухмылке.
