Гектор Манро - Метод Шарца-Меттерклюме

Г. Манро

Метод Шарца-Меттерклюме

Леди Карлотта вышла на платформу маленькой, ничем не примечательной придорожной станции и принялась мерить шагами её длину, коротая время, пока поезд не соизволит продолжить свой путь. На дороге, ведущей к станции, она увидела лошадь, отчаянно сражавшуюся с поклажей, нагруженной на неё сверх всякой меры, и возницу, относившегося, похоже, к той категории людей, которые питают скрытую ненависть к животным, обеспечивающим их самих куском хлеба. Леди Карлотта немедленно поспешила на помощь лошади и, благодаря её вмешательству, соотношение сил в этой борьбе сразу изменилось. Некоторые из знакомых леди Карлотты неоднократно рекомендовали ей воздерживаться от подобных поступков, утверждая, что защита несчастных животных — «не её дело». Лишь однажды она поступила согласно предписаниям доктрины невмешательства, — когда одна из наиболее красноречивых её истолковательниц провела три часа в весьма некомфортном положении на ветвях дерева, загнанная туда разъярённым бульдогом, а леди Карлотта сидела по другую сторону забора за мольбертом, заканчивая работу над акварелью и наотрез отказываясь быть посредницей между барбосом и его пленницей. Тогда дело кончилось разрывом отношений со спасённой, в конце концов, дамой. На сей раз леди Карлотта всего лишь отстала от поезда.

Она восприняла это событие с философским безразличием; ну а что касается друзей и родственников леди Карлотты, они давно привыкли к тому, что её багаж время от времени прибывает отдельно от неё. Поэтому она ограничилась отправкой телеграммы довольно неопределённого содержания в пункт назначения, в которой всего лишь сообщала, что прибудет «следующим поездом». Но прежде чем она успела решить, что ей делать дальше, перед ней возникла представительно выглядевшая дама, которая, как поначалу показалось леди Карлотте, почему-то взяла на себя труд обстоятельно изучить её внешний вид.

— Вы, должно быть, мисс Хоуп, гувернантка, которую я приехала встречать, — сказала незнакомка тоном, не допускавшим возражений.

«Что ж, будь, что будет», — мелькнула мысль у леди Карлотты.

— Я миссис Куабарл, — продолжала дама. — А где, позвольте узнать, ваш багаж?

— Он… он заблудился, — ответила мнимая гувернантка, прибегая к широко распространённой практике всегда взваливать вину за любые проступки на отсутствующих; справедливости ради надо заметить, что в данном случае багаж вёл себя безупречно. — Я только что телеграфировала насчёт него, — добавила она, на сей раз говоря чистую правду.

— Какая досада! — воскликнула миссис Куабарл. — Эти железнодорожные компании проявляют такую безответственность. Но не волнуйтесь, у моей горничной найдётся всё необходимое, чтобы вы с комфортом могли переночевать.

С этими словами миссис Куабарл направилась к своему автомобилю, приглашая леди Карлотту последовать за ней. По дороге к дому Куабарлов леди Карлотта получила подробнейшие инструкции относительно характера возложенных на неё обязанностей; она выяснила, что Клод и Уилфрид — тактичные, чувствительные юноши, Айрин — ярко выраженная артистическая натура, а Вайола — типичный для двадцатого века ребёнок.

— Мне хотелось бы, чтобы они не только учились, но и проявляли интерес к тому, что они учат, — сказала миссис Куабарл, выделяя интонацией слова, казавшиеся ей особенно важными. — На уроках истории, например, они должны почувствовать, что реально знакомятся с жизнью изучаемых людей, а не просто запоминают массу имен и дат. Я также рассчитываю, что хотя бы два раза в неделю, за едой, вы станете общаться с детьми только на французском языке.

— Четыре дня в неделю я буду разговаривать с ними по-французски, а оставшиеся три дня — по-русски, — немедленно заявила леди Карлотта.

— По-русски? Дорогая мисс Хоуп, никто в нашем доме не понимает и не знает ни слова по-русски.

— Это обстоятельство меня нисколько не смущает, — ледяным тоном проговорила леди Карлотта.

Миссис Куабарл стало несколько не по себе. Она относилась к тем выглядящим самоуверенными индивидуумам, которые деспотичны и величественны лишь до тех пор, пока не сталкиваются с серьёзным сопротивлением. При первых же признаках оного, они, как правило, сначала приходят в смущение, а затем стушёвываются. И когда новая гувернантка не выразила должного восхищения по поводу большого нового автомобиля и прозрачно намекнула на явные преимущества пары других моделей, недавно появившихся в продаже, её патронесса окончательно почувствовала себя жалкой и растерянной. Похожие чувства мог испытывать военачальник древности, наблюдающий за тем, как его лучший боевой слон бесславно отступает с поля боя под натиском пращников и метателей копий. Даже вечером, за обедом, несмотря на присутствие мужа, который, как правило, во всём соглашался с ней и оказывал общую моральную поддержку, миссис Куабарл продолжала чувствовать себя несколько не в своей тарелке. Гувернантка не только отдала должное вину, но и продемонстрировала глубокие познания в сортах марочных вин, в чём Куабарлы никоим образом не могли считать себя знатоками. Прежние гувернантки, если разговор заходил о вине, ограничивались тактичными, однако весьма твердыми заявлениями, смысл которых сводился к тому, что вину всегда следует предпочитать воду. Когда же нынешняя гувернантка зашла столь далеко, что осмелилась порекомендовать фирму, которой можно было доверять в столь деликатном деле, как выбор вина, миссис Куабарл решила, что пора перевести беседу в более безопасное русло.

— Каноник Тип дал вам просто блестящие рекомендации, — заметила она. — Очень достойный человек, скажу я.

— Пьёт, как сапожник, и бьёт жену, но в остальном — обаятельнейшая личность, — невозмутимо ответила мнимая гувернантка.

— Мисс Хоуп, дорогая! Вы, должно быть, преувеличиваете, — в унисон воскликнули Куабарлы.

— Я? Рассказать вам о них? — не унималась фантазерка. — Миссис Тип — самый скучный партнёр из всех, с кем мне когда-либо доводилось сидеть за бриджем. Однако тот факт, что однажды муж вылил на неё все содержимое единственного сифона с содовой, и когда — в воскресенье вечером! — свидетельствует ещё и о его полном безразличии к комфорту других людей. Где, скажите, можно раздобыть вечером в воскресенье новый сифон с содовой?

Этого я не смогла снести; вы, наверное, решите, что я слишком поторопилась с решением, но, поверьте, именно инцидент с сифоном заставил меня распрощаться с ними.

— Об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз, — торопливо проговорила миссис Куабарл слегка дрогнувшим голосом.

— Я бы не хотела даже упоминать об этом, — твёрдо произнесла гувернантка. Мистер Куабарл поспешил вмешаться, поинтересовавшись, какими предметами новая учительница собирается завтра начать курс обучения.

— Мы начнём с истории, — сообщила ему леди Карлотта.

— О, история, — глубокомысленно заметил он. — Изучая историю, вы должны постараться заинтересовать детей тем, что они изучают. Они должны почувствовать, что реально знакомятся с жизнью изучаемых людей…

— Я уже говорила ей об этом, — процедила сквозь зубы миссис Куабарл.

— На сей счёт можете не беспокоиться, — высокомерно проговорила гувернантка. — Я преподаю историю по методу Шарца-Меттерклюме.

— Что вы говорите? Превосходно, — только и сказали её слушатели, делая вид, что им известно придуманное на ходу имя.

— Дети, что вы здесь делаете? — спросила миссис Куабарл на другое утро, увидев Айрин, с угрюмым видом сидевшую на верхней площадке лестницы, и Вайолу, скорчившуюся в неудобной позе позади сестры на подоконнике и почти целиком завернувшуюся в волчью шкуру.

— У нас урок истории, — услышала она неожиданный ответ. — Я изображаю Рим, а Вайола — волчицу. Ну, конечно, не настоящую волчицу, а фигуру волчицы, которой римляне придают большое значение, — не знаю уж, почему. А Клод и Уилфрид отправились за свинянками.

— Свинянками?

— Да, они должны привести их сюда. Они поначалу отказались, но мисс Хоуп достала папину бейсбольную биту и пообещала, что всыплет им по первое число, если они не послушаются.

В этот момент внимание миссис Куабарл привлекли громкие вопли негодования, донесшиеся со стороны лужайки; она немедленно поспешила туда, не на шутку опасаясь, что угроза наказания уже перешла в стадию исполнения. Однако выяснилось, что кричали, главным образом, две маленькие дочки сторожа, которых Клод и Уилфрид тащили в направлении дома; оба мальчика были растрёпаны и тяжело дышали, — их задача осложнялась, к тому же, непрестанными, хотя и безуспешными атаками младшего брата пленённых дев. Гувернантка, с битой в руке, восседала на каменной балюстраде и взирала на происходящее с холодным бесстрастием богини войны. «Я скажу ма-а-ме», — в три глотки вопили дети сторожа, однако их мать ничего не слышала, — она была туга на ухо и, вдобавок, занималась в настоящий момент стиркой. Бросив тревожный взгляд на домик сторожа (его хозяйка обладала чрезвычайно воинственным характером, — наверное, в качестве компенсации глухоты), кипевшая от возмущения миссис Куабарл поспешила на помощь пленникам.