Евгений Акуленко - Иммунопрофицит

Акуленко Евгений - Иммунопрофицит

02/12/2008

Юмор

ВАРНИНГ! Текст хулиганский и содержит ненормативную лексику. Особам впечатлительным, беременным женщинам и детям просьба воздержаться от прочтения.

----------------

Одному инспектору ДПС посвящается...

1. СУКИ

'...Ссуки!'

Лепетко брел по улице сквозь прохожих.

Его толкали, на него шипели, пару раз даже хватали за локоть, цедили вызывающе что-то вроде: 'Э-э, я не понял!' или 'Ну, ты чо, нах!' Лепетко вырывал рукав, огрызался, через плечо.

Сигналили машины, повизгивая резиной, объезжали сгорбленную фигуру; за опущенными стеклами беззвучно, но выразительно, матерились водители. В дешевых, расползающихся по швам ботинках какого-то очередного совместного производства хлюпала вода. Со стороны Лепетко и сам напоминал огромный расклеенный башмак. Со стороны. А еще больше самому себе.

Кошмар начался вчера. Телефонная трубка пригвоздила казенным до рвотных спазмов голосом служебной тетки:

- Лепетко Адамантий Викторович?

Не спросила кто, не поинтересовалась где, не попросила подойти или передать, а именно пришпилила, словно булавкой, вот он ты, субчик.

- Н-дэ! - Лепетко и не собирался скрываться, предвкушая, как сейчас споет докучливой работнице военкомата на мотив 'двадцать восемь мне уже, поцелуйте меня в жэ!'

На сей счет у него имелось оформленное плоскостопие. Свое он отбегал. Откормил унитаз повестками и призывную комиссию, с военкомом вместе, имел издалека в виду. Надо сказать, что Лепетко вообще не любил, да что там, ненавидел, до дрожи ненавидел, когда его называли полным именем. Наградили же предки! За что, спрашивается?

Мама хотела ангелочка Адама. 'Ой, Адамчик, сюси-пуси'... Тьфу! А папа поперхнулся на геологии. 'Давай, Адамант! Вперед, Адамант!' Ха-ха! А отпрыск с гордым именем болтался макарониной на турнике под комментарии сверстников. Дворовых суровых и школьных прикольных. Сверстники, те маминых и папиных восторгов не разделяли. И звали Лепетко Дашей. Или Адочкой... Или совсем уж... Мандой...

Лепетко же не отличался ни, как уже сказано выше, силой, ни, как можно догадаться, реакцией. Поэтому терпел. И ненавидел. Всех и свое полное имя в особенности, предпочитая представляться Толиком.

- Адамантий Викторович! Дело в том...

Это оказался не военкомат. Ни хрена это оказался не военкомат!..

Прошлой весной, во время операции по выковыриванию из Лепетко воспалившегося аппендикса, его заразили спидом... Ну, знаете, как это у нас бывает!..

Нет, врачиха сказала не так:

- При лечении использовались препараты крови положительного донора... Использовались предположительно... Предположительно использовались положительного...

Витиевато сказала, жизнеутверждающе так... Мол, в говне вы, Лепетко, но зато в каком!..

'Эх!', сетовал Лепетко, 'Уж если заразиться, то, хотя бы, как человек, посредством многократного и ракообразного оргазма'. На мысль эту прыщавый и изнуренный онанизмом организм отозвался мучительной эрекцией. Лепетко застонал:

- Ну, ссуки! Ну!..

И с ненавистью пнул скрипучую дверь вендиспансера, перенося эрекцию через заплеванный порог.

Бабка в регистратуре фигурой своей напоминала холодильник. Она неимоверно долго заводила на Лепетко карточку, а потом одним пальцем принялась долбить по клавиатуре с такой силой, будто печатала на печатной машинке.

'Вот жаба!', думал Лепетко, 'Где их только берут? В какую поликлинику ни зайди, обязательно парочка таких переваливается! А здесь подобрались прям на загляденье, самые жирные, самые бородавчатые. У-у, блять, инопланетяне!'

- Двадцать четвертый кабинет! - проквакала бабка, глядя Лепетко куда-то в пупок.

Споткнувшись по пути о задранный, истертый до цемента линолеум, Лепетко поднялся на второй этаж, украдкой стрельнув по сторонам, прицельно харкнул в кадку с пальмой и погрузился в изучение развешенной по стенам наглядной агитации. Там бодрый пузатенький шприц поливал лекарством спасающийся бегством трихомониаз в образе мохнатого, никогда не слышавшего о депиляции паука, и бледную спирохету, лицом почему-то напоминающую Собчак. Следом шеренгой наступали задорные гандончики, видом своим подтверждая избитую гипотезу, что не размер имеет значение, но энтузиазм.

Из кабинета высунулась строгая тетка, вопросительно окинула поверх огромных, на пол-лица очков присутствующих сифилитиков. Ну, или кто там чем был богат.

- Лепетко есть?..

Телосложением тетка походила на холодильник с сиськами.

- Я.

- Входите! - холодильник кивнул на дверь.

Лепетко без приглашения раскинулся на засаленном стуле и угрюмо уставился в стену, в календарь с лошадями. Сидевшая за столом врачиха выгодно выделялась из парка бытовой техники, представлявшей персонал диспансера. Тощая, угловатая с нездоровым землистым оттенком кожи, то ли от злости, то ли от вредных условий труда, то ли от прогрессирующего климакса. Она заполняла бумажные квиточки со скоростью струйного принтера, жалобно попискивающей на поворотах авторучкой.

- С кем имели половые сношения с мая месяца? - ядовито спросила врачиха.

Лепетко поскреб подбородок, осклабился:

- Весь 'плейбой' за прошлый год.

- Поточнее.

- С Евдокией Кулаковой, - обобщил Лепетко.

- Адрес?

- Да тут недалеко... Одна остановка на такси...

- Хамим? - Лепетко удостоился взгляда бесцветных глаз, - Привлечь за укрывательство?

- Меня?! Привлечь?! - Лепетко аж подбросило на стуле.

И захлебываясь праведным возмущением, Лепетко выдал гневную отповедь, суть которой сводилась к тому, что он, Лепетко, оказывается, давно и долго состоял в противоестественной связи не только с моделями 'плейбоя', но и главврачом, главным санитарным врачом, министром здравоохранения, крокодилообразной врачихой, ее помощницей, ветхим зданием вендиспансера, мебелью и цветами в горшках. Что брался доказать через суд, прокуратуру, через заднее крыльцо и товароведа, с весьма своеобразным использованием в качестве вспомогательных устройств автогена, пожарной машины и токарного станка.

-...Коновалы сраные! - резюмировал Лепетко.

- Значит так, Адамантий Викторович! - поморщилась врачиха, - Я сейчас вкратце обрисую ваши возможные перспективы, чтобы развеять вредные иллюзии. В суд, вы, конечно, подать можете. Хоть в Гаагский трибунал. Нам до этих разбирательств дела нет. Факт в том, что вы в группе подозрения на ВИЧ. И за невыполнение амбулаторных предписаний несете уголовную ответственность. Иными словами, вам, - врачиха ткнула в Лепетко пальцем, - светит закрытый стационар принудительного содержания с усиленным питательным рационом на двадцать три рубля в день. Вот, к сведению, - врачиха потрясла каким-то бланком, - уведомление вашему участковому.

Лепетко сник. Сдулся, как надутый на давнишней свадьбе шарик: дыхнул былым перегаром, брызнул слюной, и нет его.

- А хамить дома будешь маме своей! Понял? - вставила холодильник с сиськами.

Верные интонации и умело расставленные акценты в реплике указывали на ежедневные репетиции.

- Анализы сдать завтра в восемь, - врачиха пододвинула стопку бумажек, - Здесь распишись, что ознакомлен и обязуешься. Сюда показываться каждый вторник, - и округлила глаза, - Свободен!..

2. МЕСТОРОЖДЕНИЕ

Все! Вот она, его растраченная жизнь: ворох анализов! Кто виноват? Да, все виноваты!

Лепетко душила бессильная злоба. Чтобы не взорваться изнутри, ей нужно было дать выход. И Лепетко находил способы.

Глухой ночью из подворотни выныривала темная фигура.

- Спят усталые игрушки, - зловеще шептала она и чье-нибудь окно обрушивалось грохотом стеклянного водопада.

- Сколько до рынка, шеф? - одними губами спрашивала фигура у припаркованной иномарки, - Дорого! - и гвоздик украшал длинной царапиной лакокрасочное покрытие, - Пеш-шочком пройдусь, - и машина устало приваливалась на спущенное колесо.

- Журчат ручьи, - еле слышно насвистывала фигура на лестничной клетке, избрав объектом прицеливания коврик у какой-нибудь двери.

Это чтобы запах аммиака подольше будоражил обоняние жильцов.

Крадучись, мститель миру возвращался по адресу прописки и засыпал сном младенца. Впрочем, умиротворение продолжалось недолго. А именно, до утра.

Иногда Лепетко озарял робкий лучик надежды, вдруг не заразился он, ведь результаты анализов еще неизвестны.

Но Лепетко гнал от себя напрасные терзания, мрачно готовясь принять неизбежное. На ум приходили слова покойной бабушки, мол, это на западе, бывает - лечат от одной болезни, а пациент умирает от другой. А у нас, от чего лечат, от того и умирают! И от мыслей этих Лепетко поливал коврики вдвое интенсивней.