Стив Мартин - ЧИСТАЯ БРЕДЯТИНА

Стив Мартин

ЧИСТАЯ БРЕДЯТИНА

Перевод с английского Максима Немцова

Steve Martin

Pure Drivel

Copyright © 40 Share Productions, Inc., 1998

Перевод © М.Немцов, 2004

ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ

Когда я вот это писал, в кино я не снимался уже три года. За это время — а я поклялся не делать ничего и оставить себя в покое — я случайно произвел несколько пьес, кучку скетчей, пару киносценариев и полную реорганизацию себя. Работы, собранные в данной книге, вот эти самые эссе — я не знаю, как их еще назвать, — просто разноцветные «монпансье», мятные пастилки после сытного обеда литературы, но для меня они — это нечто особое. Порождение вдумчивых размышлений, позволившее мне снова наладить контакт с моей работой, снова получить от моей работы удовольствие и принести в мою работу радость. Кроме того, они позволили мне трижды повторить словосочетание «моя работа» в одной фразе, а это, в свою очередь, принесло мне много радости, удовольствия и контакта. Наверное, я просто хочу сказать, что, если вам по–настоящему хочется работать, перестаньте работать.

Я обязан большой липкой кляксой благодарности Крису Кнутсену, который бесстрашно и с юмором редактировал те фельетоны, что сначала появились в «Нью–Йоркере», а также Тине Браун — она очаровала меня и опубликовала их в журнале, которому я поклоняюсь уже полжизни, невзирая на то, что он печатает паршивые рецензии на мои фильмы. И особое спасибо Ли Хабер, которая для этого издания изощренно отредактировала все фельетоны, старые и новые. Также крепко жму руку моим агентам Эстер Ньюберг и Аманде Урбан, сделавшим так, что издательство «Гиперион» на время написания этой книги предоставило мне круглосуточного гримера и трейлер — здоровый, как у Хемингуэя. Равное спасибо — моему философу/адвокату Майклу Гендлеру, который гарантирует, что моя ранимая творческая душа всегда хорошо оплачивается.

Мне повезло иметь друзей одновременно образованных и остроумных, и здесь я процитирую Викторию Дэйли, первой опубликовавшую мои литературные труды — еще в те дни, когда сам процесс письма был настолько примитивен, что текст писался от руки прямо на экране компьютера. Сила ее личности и разума таковы, что однажды она позвонила мне в полночь и сказала:

— Я про тебя кое–что поняла. Ты на несколько букв отличаешься от марсианина и всего на одну — от мартини.

После чего заливисто прокукарекала и повесила трубку.

Еще мне бы хотелось упомянуть добрых друзей. Которым я отправлял еще не оперившиеся страницы, надеясь взамен получить критику или благожелательные отзывы. Это Эйприл Горник, Джессика Тайк, Кэти Гудмэн и Элизабет Майер. Друзья–мужчины у меня тоже есть.

ПУБЛИЧНОЕ ИЗВИНЕНИЕ

Глядя сейчас на Восточную Реку из окна тюремной камеры и по–прежнему баллотируясь на выборную должность, я осознаю, что в своей жизни совершил несколько действий, за которые обязан принести публичные извинения.

Как–то раз я выиграл в супермаркете лотерею несмотря на то, что двоюродный брат моего брата работал в том же супермаркете упаковщиком подарков. Мне бы хотелось извиниться перед продуктовой корпорацией «Скатертью Дорожка» и ее работниками. Я бы хотел также принести извинения своей семье, поддержавшей меня в трудную минуту, и в особенности — моей жене Карен. Супруги мудрее и преданнее трудно было бы сыскать.

Когда мне исполнилось двадцать один, я целый год каждый день курил марихуану. Мне хотелось бы принести извинения за дальнейшие пятнадцать лет приступов тревоги и фобий, вызванных наркотиками, включая ощущение, будто Эд Салливан, представляя в своей программе Уэйна и Шустера, на самом деле сигнализировал моим родителям, что я обдолбан. Я хочу извиниться также перед моей женой Карен, которая до сих пор верит в меня, и перед Ассоциацией плантаторов марихуаны долины Напа–Вэлли и ее филиалами за любые недоразумения, которые это могло бы вызвать.

Мне хотелось бы также упомянуть об одном небольшом инциденте, имевшем место в гостинице «Каникулярная Таверна» городка Ипсиланти, штат Мичиган, примерно в то же время. Лежа в постели в номере 342, я начал считать плитки потолочного покрытия. Комната была квадратной, поэтому калькуляция проходила легко и заняла не больше двух выходных дней. Когда подкрался воскресный вечер, я начал считать, сколько воображаемых плиток потребуется для покрытия стен и потолка моего номера. Выписываясь из гостиницы, я легкомысленно сообщил портье, что для покрытия всего номера потребуется одна тысяча девятьсот двадцать четыре воображаемых потолочных плитки. Две недели спустя, пытаясь побить мировой рекорд непрерывного и последовательного прослушивания песни «Американский Пирожок», я осознал, что в расчет количества воображаемых плиток я также включил реальные плитки; в то время как их следовало вычесть из общего количества. Хочу извиниться перед всем персоналом гостиниц «Каникулярная Таверна» за те неудобства, которые я мог этим вызвать, перед замечательными работниками компании «Универсальная Потолочная Плитка», перед моей женой Карен и двумя моими детьми, чье развитие затормозилось.

Несколько лет назад, будучи в Калифорнии, я съел своего первого в жизни моллюска и сказал, что вкус у него — «как у гонады, обмакнутой в машинное масло». Мне хотелось бы извиниться перед «Моллюсковой фиестой Боба–с–Бетти», а в особенности — перед Бобом, у которого, как я узнал впоследствии, только одно яичко. Хочу также принести свои извинения официантке Джун, ее коллегам и собаке семейства Де–Полов, которой пришлось пострадать от содержимого моего расстроенного желудка.

Есть также несколько случаев сексуального домогательства, за которые мне тоже хотелось бы извиниться:

В 1992 году я проводил интервью некоей мисс Анны Флойд на предмет приема ее на работу в должности секретаря, когда мои брюки случайно упали мне на лодыжки и я, по стечению обстоятельств, произнес: «Вы когда–нибудь видали такую штуку?» Несмотря на то, что я имел в виду свой новый Карманный Диктофон, мне хотелось бы извиниться перед мисс Флойд за ту печаль, которую могло вызвать у нее это недоразумение. Кроме этого, хочу извиниться перед сотрудниками «Карманного Диктофона» и их коллегами в филиалах, а также перед моей семьей, которая не отступилась от меня. Хотелось бы также попросить прощения у компании «Международные Паркетные Дизайны», на чей пол упали мои брюки. Особенно мне хочется принести извинения моей жене Карен, чье великое понимание наполняет меня чувством глубокой униженности.

Однажды на Гавайях я вступил в половые отношения со стодвухлетним самцом черепахи. Трудно оспаривать тот факт, что это произошло не по взаимному согласию. Приношу свои извинения самцу черепахи, его семье, персоналу отеля «Кахала Хилтон» и сотне или около того людей, обедавших в тот момент в открытом кафе отеля «Хилтон». Помимо этого, хочу извиниться перед моей преданной женой Карен, которой пришлось испытать на себе последовавшую за инцидентом заметку в колонке «Также отмечается» «Ежемесячника женского клуба Санта–Барбары».

В 1987 году я присутствовал на церемонии бар–мицва на Манхэттене одетым в белые габардиновые брюки, белые туфли из лакированной кожи, синий блейзер с золотыми пуговицами и кепку яхтсмена. Мне хотелось бы извиниться перед всем еврейским народом, государством Израиль, моей семьей, оставшейся со мной в нелегкую минуту, и особенно перед моей женой Карен, которой также пришлось выдержать мои семнадцать романов и трех внебрачных детей.

Более того, хочу принести извинения Национальной ассоциации развития цветных народностей за определение ее членов как «цветные народности». Мои извинения, помимо этого, будут неполны, если я не включу сюда мою новую жену Нэнси, обладающую розоватым окрасом, и двоих наших детей чисто белого оттенка.

Наконец, хочу извиниться за то, что спонтанно выкрикнул слово «Дикари!», проиграв шесть тысяч долларов в рулетку Национального казино и спортивного клуба резервации индейцев чокто. Когда я был маленьким, значение этого слова в нашем обиходе близко напоминало значение гавайского приветствия «алоха», и использование мною этого выражения в казино призвано было означать «Пока мы не встретимся вновь».

А теперь — продолжаем кампанию!

ПИСАТЬ ЛЕГКО!

Писать — легчайший, безболезненнейший и счастливейший способ времяпрепровождения из всех искусств. Вот это я, например, пишу, с комфортом расположившись в своем розарии, печатаю на своем новом компьютере. Каждая розочка здесь — готовая история, поэтому мне всегда есть что́ печатать. Я просто вглядываюсь поглубже в самое сердце розы, читаю ее историю и записываю ее посредством печатания, что мне и так нравится делать. Я мог бы с таким же успехом печатать кжфиу ъжоьйу.мв жицчщ и наслаждаться этим так же, как и словами, поистине имеющими какой–то смысл. Меня приводят в восторг сами движения пальцев по клавишам. Это правда — иногда голову писателя навещает агония. В такие моменты я прекращаю писать и расслабляюсь с чашечкой кофе в своем излюбленном ресторанчике, зная, что слова можно изменить, передумать, покрутить ими туда и сюда и, в конечном итоге, вовсе отвергнуть. У художников такой роскоши нет. Если они пойдут в кофейню, краска у них высохнет и станет твердой гадостью.