Сергей Кобах - Всем застрявшим в лифте

Всем застрявшим в лифте

Сергей Кобах

Дизайн и оформление переплета П. Петрова

Скан - Larisa_F

КАК МЫ ПЕТУХА КУПИЛИ

Поехал как-то к шурину в гости. Станица Грушевская под Новочеркасском. Лето, пиво, вотка, овоща всякие разные свежие там. В общем, после трех дней нифиганеделанья нашим женщинам захотелось супчика куриного. Да чтоб кура свежая была!

Нивапрос! Берем под козырек и на машине едем по деревне искать птаху. Но у меня всегда так. Иду за грибами — нет грибов. Иду на рыбалку — рыба куда-то в панике уплывает. Вот и щас везение мне не изменило — ни в одном дворе этих курей не оказалось. Не, куры, конечно, были, я слышал как они нас за заборами обсуждали, но ни одна бабка так и не продала нам вожделенную пернатую.

Проехав полдеревни, мы наткнулись на магазин местный. Здраво рассудив, что за пару часов куры не состарятся нас ожидая, мы с шурином взяли немного алкоголя, и, мечтая о курином супчике, так незаметно весь алкоголь приговорили. Но делать неча, надо ехать птиц искать, дома ждут добытчиков с добычей.

Проехав остальные полдеревни, я предположил, что мы похожи на фашистов и местное население специально прячет от нас куру-яйки.

Осмотрев друг друга и придав физиономиям улыбок, мы как два арлекина, ломанулись в какую-то калитку, из-за которой раздавалось призывное кудахтанье. На удивление, нас оттуда не послали и куры не успели попрятаться, видимо, сработал эффект внезапности. Стоя посередине двора, мы как оккупанты плотоядно рассматривали копошащуюся под ногами живность. Вышел хозяин, еще довольно крепенький мужичок и заявил, что курей он не продаст, но может продать петуха. Птицеводы из нас хреновые: чем по вкусу петух от курицы отличается, мы не знали и поэтому радостно согласились. Став подозрительно радушным, хозяин предложил по рюмочке. Почему-то это хлебосольство нас не насторожило, и, усевшись за стол, я попросил хозяина тушку петуха положить в пакет и отнести в багажник. Пока мы поднимали тост за вечерний супчик, хозяин метнулся и на удивление быстро вернулся к столу. Мы понимающе переглянулись — сразу видно, опытный товарищ. За пять минут из живого петуха сделать полуфабрикат может не каждый. Но дело сделано, вотка внутрях, тушка в багажнике — надо ехать.

Проехав пару километров, я услышал, как шурин что-то курлычет. Причем не открывая рта. «Ну, чревовещатель долбаный, — подумал я и вежливо попросил прекратить издеваться надо мной». Шурин офигевшим взглядом уставился на меня:

— А я думал, это ты водки обожрался и курлычешь!

Еще пару секунд мы смотрели друг на друга, ни фига не понимая.

— Мож, остановимся, проветримся, — предчувствуя нехорошее, предложил я.

Меня поддержали и со всей дури топнули на тормоз. Сзади раздался грохот и возмущенный крик раненного в интим павиана. Машина еще не остановилась, а из багажника, ломая полку и кроя нас по матушке, вырывался на волю петух. Живой! Ужасно злой!! И, по-моему, готовый на все!!! За долю секунды, роняя перья и обсирая все вокруг, эта хищная птица сделала пару кругов по машине и в качестве первой жертвы выбрала почему-то меня. «Ну почему опять я?» — мелькнула мысль, и в этот момент шурин, уже порядком обкаканный и улепленный перьями, нажал на газ.

В деревне мало развлечений. Там каждое событие обсуждается неделями, и поэтому я ничуть не удивился, когда засек гогочущую толпу местных глазеющих на экипаж, которым управлял какой-то индеец в перьях. А второй индеец метался по салону, матеря какого-то мужика, хозяина какого-то петуха, грозя из самого мужика петуха сделать.

Загнав петуха в угол и для верности придавив его остатками полки, я оглядел место побоища. Ну что сказать? Злой, напуганный и к тому же, видно, больной диареей петух явно не обучался правилам поведения в общественных местах. Вобщем не петух, а натуральный козел какой-то! Привезли мы этого ишака домой, выскочили из машины и хлопнули дверями. Женщины попадали, когда два укаканных Чингачгука вылезли из автомобиля и, трусливо заглядывая в салон, столпились у задней двери.

— Ну как зверя вынимать будем? — задался вопросом шурин.

— Давай так, приоткрываем дверь, он высовывает голову, ты за нее хватаешь, — предложил я.

— Ок, — согласился родственник. Встав по двери багажника, шурин дал команду. Я приоткрыл багажник, ожидая финала драмы. Но эта тварь, вместо того чтоб высунуть свою петушиную бошку в щель возле шурина, она вылезла возле меня. Одной рукой я держу полуоткрытый багажник, во второй обломки полки, а эта скотина уже целится куда-то в меня. Увидев такое дело и реально оценив свои возможности, шурин одним прыжком скрылся в доме, женщины с визгом разбежались. «Ну песец тебе, Паников-ский», — пронеслось в голове. Обе руки заняты, а это животное еще чуть-чуть — и начнет меня рвать.

Все-таки есть у человека инстинкты самосохранения. Отпустив дверь, которая поползла наверх, я развернулся вполоборота к петуху и, когда он уже оттолкнулся ногами, чтоб заклевать меня до смерти, я, работая остатками полки как теннисной ракеткой, придал петуху направление, перпендикулярное ранее намеченному. Такого удара не проделывала даже Курникова на пике своей карьеры! Со страшным матом наш лебедь, развив космическую скорость, скрылся в доме, благо, убегая туда, шурин не закрыл дверь. Из дома раздались знакомые матерные слова, крик петуха и звуки борьбы. Через пару минут на пороге появился наш гладиатор. Из-под мышки на мир взирал офигевший петух. Супа расхотелось, но захотелось водки и в душ. Что и было немедленно исполнено.

МИЛАЯ СОБАЧКА

Все там же у шурина под Новочеркасском. Та же казацкая станица, лето, водка, пиво живое, беседка, обвитая виноградом, ммммм… А года два до этого шурин собачку прикупил. Ниче так собачка, пушистенькая, лохматенькая, веселая. Была. А когда выросла… Наверно, когда тираннозавр поимел мамонтиху, то итогом их любви стало такое же нечто, огромное и лохматое, как мамонт, и хищное, как тираннозавр.

Назвали его Рэдик, но впоследствии получился Редис.

И вот сидит себе эта Редиска на цепочке в руку толщиной, щурится на солнышко и ждет, когда же какая-нибудь пища пройдет мимо. Иногда пища проходила в виде кур. Иногда в виде индюков. Иногда в виде ног соседа. Кстати, со временем птицы, да и сосед тоже, обрели достаточную скорость и реакцию, чтоб не попасть на клык этому мастодонту. Хозяйки все удивлялись — у всех птицы как птицы, и только у них куры с реактивным двигателем в заднице.

И имело это Существо привычку срываться с цепи и в жаркий летний денек забираться по уши в речку, охлаждаться. Надо ли говорить, что в эти моменты станица пустела, поскольку слух, что

Это Плотоядное опять порвало цепь, мгновенно облетал отчаянно смелых казаков и казачек, и эти бесстрашные люди смело запирали калитки и смело сидели по домам.

А я этого не знал, поскольку с момента покупки щенка до его вызревания в «то что выросло» я как раз два года не приезжал туда.

И вот, о радость! После тысячекилометрового марш-броска я въезжаю в станицу. Глаз радует все: и дымящиеся трубы, и запах свежего хлеба пополам с запахом свежескошенной травы, и даже грязные куры, кидающиеся на машину с отчаянием камикадзе…Но где же люди? Люди в станице испарились. Но, несомненно, они были где-то рядом, но я их не видел. Вот на окне шевельнулась занавеска. Вот скрипнула калитка. Вот через высокий забор перелетела курица, подброшенная чьим-то Мощным пинком с той стороны. Определенно, жизнь в станице была, но по непонятным мне причинам она была скрыта от глаз постороннего.

Медленно я подъехал к дому шурина. Вышел из машины. Еще ничего не подозревая, я заорал во весь голос:

— АУУУ!!! Водку охладииииил?!!

За окошком в доме напротив мелькнуло чье-то испуганное лицо.

Не придав этому значения, я хотел во второй раз призвать шурина к ответу, но заметил пустую будку.

«Интересно, — подумал я, глядя на собачью будку, — это для кого же он такой домище отгрохал? Для этого маленького щеночка, которого я видел два года назад? Да ему же, бедненькому, там неуютно будет! И цепь. Да он просто издевается над миленькой собачкой, привязывая его на такую цепь!»

Я подошел к будке и пнул ее.

Со стороны реки послышался глухой рык. «Дизель заработал», — подумал я и огляделся. Вокруг будки валялись кучи дерьма, которые ну никак не могли принадлежать той собачке, которую я помнил.

«Сюда что, вся станица по-большому ходит? — подумал я. — Устроили тут сад камней, то есть дерьма». Я с отвращением пнул цепь. Со стороны реки дизель заурчал еще громче.

«Да где он есть?!» — разозлился я и поперся к речке. Выйдя на берег, освещаемый теплым летним солнышком, я увидел ЭТО. В воде сидела лохматая башка размером с коровью, и два маленьких глазка оценивающе смотрели на меня.