Михаил Жванецкий - Избранное (сборник)
Наклонитесь к нам. Попразднуйте с нами.
Поверьте, жизнь внизу так же интересна и увлекательна. Поговорите с нами.
И лечить нас легко. Перед специалистом распростерта вся личность сразу.
Поневоле приходится лечить не болезнь, а больного, как и сказано во всех учебниках.
Есть у нас и проблемы. Обычное такси для нас великовато.
Управлять большой импортной машиной, как и большой женщиной, очень неудобно, приходится ползать от педалей к рулю, пропуская показания приборов.
Мы также рады, что перевелись орлы. Они любили выхватывать нашего из общего потока. В последующей борьбе наш все равно побеждал, но самостоятельно спуститься с горы не мог и жил уже там, скрываясь в траве от хищных птиц.
Наши комиссары в Гражданскую пробовали бежать впереди. Их затаптывали свои. И маузер – самое страшное, – собственный маузер, на бегу так подбивал сзади, что выбрасывал комиссара далеко вперед, в расположение противника.
В то же время наши комиссары с появлением микрофонов и театральных биноклей могли повести за собой массы.
К сожалению, наш горизонт ближе на треть, но нам видны мелочи. Из которых и состоит жизнь.
Под мои знамена, малыши! Все зависит от нас. Мы и суть, мы и украшение этой сути.
Смерти нужно будет здорово потрудиться, чтоб найти нас.
Вперед, крошки! Мы можем быть песком, а можем быть и смазкой в колесе истории.
Они еще не знают, почему оно буксует.
Берегите себя. Каждый из вас образец ювелирного искусства. Не робейте, ведите свой маленький образ жизни.
Маяк внизу разглядеть трудно, зато он светит там, где истина.
Пусть поднимают ноги, если хотят познать ее.
В санатории Дорохово
В желудочном санатории Дорохово тупые люди: всех несовместимых поселили.
Со мной шофер-дальнобойщик, он приехал пить.
– Я пить приехал. Я по двенадцать часов в день работаю, я пить приехал.
А мне пить нельзя – я с язвой.
Он пьет, а я желудочный сок выделяю – и не могу.
Администратора театра Вахтангова поселили с художником по пейзажам.
Администратор читает до трех ночи, а художник встает в шесть утра, и зубы чистит, и мольбертом гремит. И все спят по три часа.
Я сделал предложение, и мы поменялись.
Теперь художник встает себе в шесть утра, и зубы чистит, и мольбертом гремит, а шоферу все равно – он без сознания еще с того вечера.
Я с язвой и администратором театра Вахтангова.
Я спрошу у него, как там Вася Лановой, и тут же засыпаю.
Просыпаюсь в три часа ночи – он все рассказывает, рассказывает…
Зато когда он просыпается – меня нет.
Но я его завтрак съедаю.
Знаешь, как все отдохнули.
И администратор стал раньше ложиться. И художник потихоньку пить начал и перестал рано вставать. И я стал ребятам про театр рассказывать. И даже шофер два рисунка сделал мелом.
Вот что значит человеческая совместимость.
Не сто́ит
Ребята!
Я считаю, что не стоит брать по сто грамм водочки, селедочку с картошечкой, редисочку, масла сливочного.
Не стоит. Не стоит.
И день такой прекрасный, и море голубое.
Спортом, спортом…
Значит, так.
Я предлагаю не брать по сто грамм водочки, огурчиков соленых, салатика помидорного, брынзочки, редисочки, селедочки и картошечки с укропчиком.
Ни к чему.
Солнце жарит, народ на пляже.
А здесь хоть и видно море, а все равно в стороне.
Договорились?
Значит, я повторяю: не берем по 150 водочки, огурчиков, яблочек моченых, селедочки, салатика, картошечки, редисочки, сока томатного со льдом и отбивную…
Кто записывает? Нет, нет, нет. Никаких официантов.
Мы не берем по 200 водочки, салатика, огурчиков, икры баклажанной, картошечки горячей с укропчиком и борща, да, и борща украинского с пампушечкой чесночной обязательно!
Не берем!
Уже записали?.. Ну и что?
Такой день хороший и погода прекрасная, и жара, плавай, загорай.
Здоровье нужно укреплять.
Зачем нам по 250 грамм водочки, селедочка с картошечкой, редисочкой, икоркой на холодное, борщом украинским со сметанкой и чесночком на первое и, пожалуй, и какое-то такое свиное отбивное на второе…
Тогда уже и мороженое с вареньем…
Нет, нет! Не пойдет. Вычеркивайте всё!
Значит из холодного: вычеркните по 300 грамм водочки с огурчиком соленым! Салатик, помидорки соленые, селедочку с луком, картошечку горячую с укропом, да, редисочку вычеркивайте с борщом и сметаной, рыбу жареную с пюре и мороженое, да, и томатный сок со льдом.
Все вычеркивайте.
Мы идем плавать, купаться и загорать…
Что значит, принесли?
Унесите по 350 грамм водочки, томатный сок со льдом, селедочку с горячей картошкой, редисочкой, салатиком, унесите борщ горячий в горшочке со сметаной и пампушечками с чесночком. Немедленно заберите жареную скумбрию с пюре и соленым помидорчиком. Уберите по отбивной. Унесите также хлеб свежий белый горячий с хрустящей корочкой, масло сливочное со льдом, икру из синеньких и капусточку квашеную с сахаром.
Мы все это есть не будем, мы пойдем на пляж и там подохнем, захлебнувшись слюной, вися на их проклятом турнике в этот прекрасный солнечный воскресный день.
Мы летим так
Мы летим так.
В Москве объявляется посадка, в Одессе закладывается борщ.
Самолет взлетает, борщ вскипает.
Самолет летит – борщ кипит.
Самолет идет на посадку – в борщ нарезается зелень. Натираются помидоры.
Самолет садится – борщ заправляется.
Добавляются соль, немного лимона и обязательно фасоль.
Самолет катится – ставится сметана, нарезается хлеб, очищается чеснок.
Выгружается багаж – моется молодой лучок и складывается горкой возле тюлечки.
Едем домой – борщ настаивается в полотенце.
С первым криком: «Есть здесь кто-нибудь?» – из холодильника вынимается запотевшая бутылочка.
Ну наконец-то!
Поцелуи не получаются. Все целуются, глядя на стол.
Садимся…
Гражданское общество
В конце концов, кто я такой, чтоб не пить?!
Мне что, больше всех надо?
Не пить.
Сидеть на диете.
Делать зарядку.
Что я из себя корчу: «Извините, мне спиртного нельзя. Мне стакан сока».
Бери водку, не умничай!
Ты кто такой? Ты что задумал?
Ты посмотри, сколько народу мучается.
Пенсионеры без лекарств.
Молодежь без перспектив.
А ему спиртного нельзя.
Пусть все передохнут, а он будет на лыжах!
На чьем фоне ты, гад, хочешь долго жить?
Ты что, хочешь потом про нас правду кому-то рассказать?
Тебе нельзя, а нам, значит, можно.
Ты настоящих генералов видел?
Фигура радость источает, мундир лопается, лампасы в щеки переходят.
Нос цвета красного знамени.
Живот, налитый под обрез ведра.
Упасть может, отжаться – никогда.
Гаишник на посту стоит, движение регулирует.
И сам в борт вцепиться не может и его, чтоб объехать – шоссе надо расширять.
Оттиск печати у него месяц перегаром отдает.
Подышал «ха-ха», поставил печать – и месяц!..
Лицо таких размеров любая вольнонаемная с любого конца комнаты поцелует, не сходя с места.
А процесс одевания носков?.. В полевых условиях полностью исключен.
А ты – не пью!
Один, которому пить нельзя, ничего не получил при распределении мест в парламенте. Рыдал. Справки показывал. Язва, диарея…
Ему сказали: «Всё правильно. Сильно непьющий – большая гнида».
Настоящий мужик у нас либо на водке, либо на антибиотиках.
А крупный руководитель на том и на другом.
Выпей, Мишастик!
Добейся любви без слов.
И только после этого начинай говорить.
Представь, Степан
А кто из вас смог бы стоять на углу, на морозе, в черных шелковых чулках, в мини-юбке, лакированной куртке, на каблуках, с сигаретой?
Вот ты, Степан, мог бы стоять в шелковых чулочках? А садиться в незнакомую машину? Ты один, а их там двое или трое.
И тебя везут. И неизвестно куда. И неизвестно, кто там будет. И неизвестно, что там будут с тобой делать.
Тебе кажется, что известно. А на самом-то деле неизвестно.
И что тебе там подсыпят? И чего ты там выпьешь? И кто за что будет тебя хватать?
А ты, Степан, в шелковых чулочках. Ты, Степан, в мини-юбке. Ты, Степан, в лодочках на высоких каблуках. У тебя, Степан, прическа. Ты блондинка, Степан! Губки накрашены, глазки подведены, на ручках маникюр. Трусики тоненькие. Ты заледенел.
А что они будут сейчас с тобой делать, ты не знаешь.
Ты просишь предоплату. Это максимум, о чем ты можешь просить. Ну, заплатили предоплату.
Ну, ты положил в сумочку, Степан.
А что та сумочка? Это что, сейф? Их трое, Степан, а ты одна. Что ты должна с ними делать? Ты, конечно, профессионалка, Степан, но что они придумают? Вон какие-то плетки висят. Ты бы смогла, Степан, увидев плетки? Что бы ты сейчас, будучи Степаном, сделал, увидев плетки и наручники? Обгадился бы ты, Степан, замочил бы свои трусики, подкосил бы свои лодочки и бежал в кирзовых сапогах. Но как бежать, Степаша, дверь заперта, друг!
