Красный Дьявол на дороге - Александр Пасацкий
- Папа! – сказала Регина, и ее голос слегка дрогнул. – Я вернулась.
Мужчина повернулся…. и мы втроем с Даней и Борисом дружно сглотнули. Если и был где-то образец настоящей мужской силы, не иссякающей даже с годами, то он был перед нами. На вид мужчине было лет восемьдесят, но я бы ни за что не осмелился сказать, что он пенсионер, или, что того хуже, старик. Его тело так и пылало богатырским здоровьем, купола были не только на спине, но и на груди – да и вообще, каждый клочок его кожи был щедро разрисован, повествуя о долгой и нелегкой криминальной жизни. Седые волосы аккуратно подстрижены спереди и полностью убраны сзади, седая борода опускается на грудь, и стягивается внизу массивным золотым кольцом. Да, крутой дед.
- Регина, дочка, - окинув нас быстрым, внимательным взглядом, седой старик обратил внимание на поникшую брюнетку. – Как давно я тебя не видел.
- Да, пап, знаю, - жизнерадостно сказала она. – Но ты же сам понимаешь, мне надо было побыть одной.
- Хм! Насколько я помню слухи, ты сейчас не совсем одна…
- Папа! Пожалуйста, не надо при моих друзьях!
- О, у тебя появились друзья? Настоящие?
- Ты прекрасно знаешь, что у меня всегда было много друзей.
- Да, тех, что ты поила и кормила за мой счет. Как и того говнюка, который залез ко мне в карман под предлогом благотворительности.
- Я ему отомстила, - сдержанно ответила Регина. – Он получил свое, а я – урок на всю жизнь. Все, доволен? Раскаяния хватит, или еще прибавить? Мы, вообще-то, к тебе по делу.
- Что-то твои новые друзья не похожи на твоих старых, - пробормотал ее отец. – Вы кто по жизни будете, ребята?
- Пап, они гонщики, как и я. Вот это – Саша, он же Красный Дьявол, это Даня, а это Борис. Мы собрали команду, и гоняли на Чемпионате, а потом….
- Подожди, дай угадаю, - остановил ее отец. – Деньги понадобились, да?
- Пап, я у тебя уже больше года ни копейки не брала.
- Да, я удивляюсь, как ты продержалась так долго.
- Если мы выиграем, Саша даст мне миллион. Видишь, ты несправедливо обо мне думаешь.
- Целый миллион? – лицо ее отца внезапно нахмурилось. – А ну-ка, сынки, подойдите поближе. Мальчики, готовность номер один!
Последнее замечание относилось к громилам – они враз собрались, перегруппировались, и так стремительно распределились по кабинету, что один оказался за нашими спинами, второй – слева от седого бизнесмена, а третий – в дальнем углу, причем этот третий нацелил на нас пистолет. Мы затравленно переглянулись.
- Пап, не надо… - начала было Регина.
- Цыц! Не с тобой разговор веду, а с ними, - старик приблизился, и остановился напротив меня, глядя мне прямо в глаза. Отчетливо понимая, что мигнуть или посмотреть вниз – смерти подобно, я тоже смотрел на него, точнее, в его глаза. Когда-то голубые, но теперь выцветевшие, в них крылась непостижимая мудрость, колоссальный жизненный опыт, понимание жизни, самой сути человека. Этот человек был не просто отцом Регины – он был из тех, кто рождаются раз в десять тысяч лет, если не меньше, и оставляют после себя след, такой же бессмертный, как и они сами….
- Ну, рад познакомиться, друг моей дочери, - голос старика потеплел, а его крепкая, мозолистая ладонь стиснула мою собственную, как тисками. – Мальчики, отбой.
И тотчас накалившаяся атмосфера разрядилась сама собой. Громилы расслабились, и мы вместе с ними.
- Меня зовут Александр Николаевич, - сказал седой бизнесмен после того, как надел рубашку, и сел в кожаное кресло за просторный стол из мореного дуба. – В девяностые я сбежал из тюрьмы, и хорошие друзья помогли мне на время обосноваться в Греции, где я и встретился с матерью Регины. У нее был горячий характер, да, горячий и нетерпеливый, хотя благородное происхождение и заставляло ее сдерживаться. Но я любил ее, и, хотя был уже немолод, она полюбила меня. К несчастью, возвращаться сюда вместе со мной она не захотела. Дикая страна, где некультурный народ, много бедных и безработных – вот, как она сказала. Она шесть раз приезжала ко мне, а в седьмой приехала, больная раком легких, и продержалась всего пару недель. После ее смерти я воспитывал Регину один, точнее, пытался внушить ей хорошее воспитание. Не те аристократические замашки, которые ей мать внушила, а наше, суровое русское воспитание – как выжить среди волков, и не стать зверем самому, как идти к своей цели, и не сбиться с пути, как жить по совести, и ставить себя выше других. Надеюсь, у меня это получилось. Да, дочка?
Регина пожала плечами.
- Так вы вор в законе? – несмело спросил Борис.
- Был им. Сейчас я просто бизнесмен, у которого хорошие связи с окружающим его зверьем. Регина выросла строптивой и непокорной, как ее мать, но мое воспитание не позволило ей опуститься до уровня.… скажем так, детей некоторых моих знакомых. Она всегда знала, чего хочет, и добивалась этого, помогала другим, но и о своей выгоде не забывала. Если не считать той истории с Андропулосом… впрочем, мы все делаем ошибки. Став гонщицей, она твердо вбила себе в голову, что отныне всегда и везде будет добиваться сама, и, возможно, по этой причине прекратила всякое общение со своим отцом. Да, дочка?
- Это все из-за слухов, - нехотя ответила Регина. – Ты знаешь, что это правда, и я знаю, что ты этого не одобришь, особенно после неудачного замужества.
- Да, когда мне принесли те фотографии, я сначала пожалел, что не сгнил в лагерях.… Но время прошло, и, всё обдумав, я готов одобрить твой выбор. Главное, чтобы ты была счастлива.
- Серьезно? Ты не против?
- Пока не против. А твои друзья….
- Они пока еще не в курсе. Папа, ты лучший! А может, раз ты лучший, ты нам еще и поможешь?
- И в чем же дело? – Александр Николаевич сложил вместе пальцы, показывая, что готов слушать.
И тогда Регина коротко и без
