Книга привидений (ЛП) - Бэринг-Гулд Сабин (Сэбайн) "Баринг-Гулд"
Я прервал доктора в тот момент, когда он, как мне показалось, сел на своего любимого конька, и спросил, не будет ли он настолько любезен, чтобы одолжить мне завтра вечером коляску и пони, чтобы снова съездить на станцию и попытаться проникнуть в занимавшую меня тайну.
- Я одолжу вам пони, - сказал он, - но не коляску, поскольку, если Таффи снова испугается и кинется к изгороди, то может пораниться. Я дам вам седло.
Вечером следующего дня я отправился к станции задолго до прибытия поезда.
Остановившись возле шлагбаума, поболтал со стариком-смотрителем. Я спросил его, не может ли он сообщить мне что-нибудь относительно интересовавшего меня вопроса. Он пожал плечами и сказал, что ему об этом ничего не известно.
- Как, совсем ничего?
- Я не утруждаю себя подобными вещами, - был ответ. - Люди поговаривают, что нечто подобное происходит в том месте, где от этой дороги отходит другая, ведущая к Клайтону и Брайтону, но я не обращаю на эту болтовню никакого внимания.
- А вы сами ничего не слышали?
- После того, как проходит поезд 9.30 я иногда слышу, будто по дороге едет двуколка, запряженная лошадью, а затем звук, будто ломается ось. Поначалу я выходил, чтобы взять плату за проезд, но никого не видел. И если это, - прости, Господи, - духи, то духи ведь не платят пошлину.
- Вы никогда не пытались с этим разобраться?
- С чего бы это? Меня не интересуют те, кто не платят пошлину. Как вы думаете, много людей или собак проходит здесь за день? Но если они не платят пошлину - они для меня не существуют.
- А вы не могли бы, - попросил я, - перегородить шлагбаумом дорогу сразу после того, как пройдет поезд?
- Вы вполне можете сделать это сами; однако вам следует поторопиться, ибо поезд сейчас выезжает из клайтонского туннеля.
Я опустил шлагбаум, вскарабкался на Таффи и занял позицию на дороге немного дальше от переезда. Я слышал, как поезд прибыл, и как он запыхтел, набирая ход. В тот же самый момент я отчетливо услышал, как вверх по дороге поднимается двуколка, причем одно из колес ее дребезжит, словно готовое вот-вот отвалиться. Я слышал это совершенно отчетливо, но - не могу этого объяснить, - ничего не видел.
В то же самое время пони начал проявлять признаки беспокойства: поводить головой, навострил уши, начал перебирать ногами, а затем подался к живой изгороди, отказываясь слушаться хлыста и поводьев. Я был вынужден спешиться и обхватить руками его голову. Затем я бросил взгляд в сторону шлагбаума, находившегося позади меня. Я увидел, как поперечина согнулась, будто на нее что-то давило; затем, со щелчком, поднялась вверх и вытянулась вдоль белого столба, вся дрожа.
Немедленно вслед за этим я услышал скрип колес двуколки. Признаюсь, в тот момент я чуть не рассмеялся, настолько нелепой казалась идея о призрачной коляске; вслед за тем, однако, реальность происходящего отбила всякую охоту смеяться; я снова взобрался на Таффи и потрусил на станцию.
Служащие могли позволить себе передохнуть, поскольку следующий поезд должен был пройти не скоро; так что я подошел к начальнику станции и завязал с ним разговор. После нескольких общих фраз, я упомянул о своем приключении на дороге и неспособности разобраться, что к чему.
- Ах, вот вы о чем! - сказал начальник. - Ничего вам об этом сказать не могу; я никогда не встречался ни с призраками, ни с какими-нибудь джиннами, за исключением тех, которые можно перелить из бутылки в бокал и принять внутрь; в этом случае они доставляют телу приятную теплоту и веселят душу. Что же касается всяких там призраков, то я в них не верю, хотя и не против выпить за их здоровье, если они все-таки существуют.
- Если вы будете немного более общительным, то у вас, возможно, появится такой шанс, - сказал я.
- В таком случае, я скажу вам все, что знаю, хотя знаю я совсем немного, - отвечал этот достойный человек. - Все, что мне известно - первое купе вагона второго класса в поезде, следующем между Брайтоном и Хессокс Гейт в 9.30, всегда остается пустым.
- Почему?
- Понятия не имею. На этот счет пришло указание; дело в том, что с людьми, ехавшими в этом купе, случались припадки.
- Именно в этом вагоне?
- Первое купе в вагоне второго класса, самого ближнего к паровозу. Его запирают в Брайтоне, а я отпираю здесь.
- Что вы имеете в виду, говоря о припадках, случавшихся с пассажирами этого купе?
- Я имею в виду, что мужчины и женщины вопили и визжали как сумасшедшие, требуя, чтобы их выпустили; они видели нечто, что пугало их до полусмерти, когда проезжали через Клайтонский туннель. Поэтому было отдано распоряжение, чтобы купе на этом участке пустовало.
- Очень странно! - протянул я.
- Странно, но это так. Я не верю ни в каких духов, за исключением тех, которые доставляют телу приятную теплоту и веселят душу, но, по моему разумению, такие водятся в бутылке джина, но вряд ли - в Клайтонском туннеле.
Было очевидно, что из моего нового друга больше ничего не вытянешь. Надеюсь, тем вечером он опрокинул стаканчик за мое здоровье, но, если это не так, то моей вины в этом нет.
Возвращаясь, я все время прокручивал в уме все увиденное и услышанное сегодня, и только укрепился в желании как можно тщательнее изучить этот вопрос. Самым лучшим средством я счел сесть на поезд 9.30 в Брайтоне, в то самое первое купе вагона второго класса, которое закрывалось согласно поступившему сверху распоряжению.
Особого беспокойства я не испытывал; мое любопытство было сильнее всякого страха.
Я рассчитывал реализовать свой план в четверг, но выяснилось, что в четверг вечером должны состояться учения гражданского ополчения, и мне необходимо принять в них участие. За мной накопилась своего рода "задолженность" по этому поводу, и поездку в Брайтон пришлось отложить.
В четверг вечером, около пяти часов, я, в полном обмундировании и с винтовкой на плече, начал выдвижение в лагерь, располагавшийся неподалеку от железнодорожного вокзала.
Я быстро обогнал мистера Болла, капрала стрелкового корпуса, наиболее подготовленного в его подразделении, и он предложил мне немного передохнуть. Я с радостью принял его предложение, поскольку предстояло преодолеть расстояние до станции, составлявшее милю и три четверти, и затем еще две мили через поля.
Поговорив некоторое время о добровольчестве, которое капрал Болл всячески приветствовал, мы продолжили наш марш к станции, и я получил возможность обратиться к занимавшему меня предмету.
- Да, я много об этом слышал, - сказал капрал. - От моих работников, которые частенько рассказывают всякие истории, не имеющие никакого отношения к действительности, поэтому не могу сказать, чтобы я им верил. То, что рассказываете вы, однако, весьма замечательно. Прежде мне никогда не доводилось слышать такое от человека, заслуживающего доверия. Тем не менее, не могу поверить в то, что там происходит нечто сверхъестественное.
- Я даже не знаю, что и подумать, - признался я. - Не могу придумать никакого правдоподобного объяснения.
- Но вам, конечно, известна история, которая положила начало суеверию?
- Нет. И я был бы вам благодарен, если бы вы мне ее рассказали.
- Около семи лет назад, - вы должны помнить обстоятельства случившегося не хуже меня, - некий человек ехал, - не могу сказать, откуда, поскольку это никогда не было точно установлено, - со стороны Хенфилда, в двуколке. Он подъехал к конюшне при станции, бросил поводья Джону Томасу, конюху, велел ему позаботиться о лошади и подогнать двуколку к станции к прибытию поезда 9.30, на котором рассчитывал вернуться из Брайтона. Джон Томас говорил впоследствии, что видел этого человека впервые, и что он выглядел, будто был несколько не в своем уме, когда садился в поезд; да и вид у него был достаточно странный - пышные седые волосы и борода, и вместе с тем тонкие белые руки, словно у женщины. Двуколка была подогнана к прибытию поезда 9.30; конюх обратил внимание, что человек был пепельно-бледен, руки его дрожали, когда он взял поводья, взгляд его был каким-то диким, и он уехал бы, не оплатив услуги конюха, если бы тот почтительно не напомнил ему о том, что присматривал за его лошадью и накормил ее овсом. Джон Томас также обратил внимание человека, что колесо плохо держится на оси, на что тот не обратил ни малейшего внимания. Он просто хлестнул коня, и двуколка понеслась. Однако, когда она миновала шлагбаум, то последовала не прежним путем, а свернула на дорогу к Брайтону. Один из работников видел ее неподалеку от обрыва клайтонских меловых карьеров. Он не обратил бы на нее внимания, если бы возница сидел, а не стоял. На следующее утро, когда в карьер пришли работники, они обнаружили на дне карьера разбитую двуколку, мертвые лошадь и возницу, причем у последнего была сломана шея. Интересно, что на глаза лошади был повязан носовой платок, так что животное ничего не могло видеть. Странно, не правда ли? Поэтому люди и утверждают, что вскоре после прибытия поезда 9.30, на дороге появляется мчащаяся двуколка; но я в это не верю; другие - верят, а я - нет.
