Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю
К нашему удивлению, они провели нас через пролив... Много раз мы проплывали в тумане фактически мимо чужих кораблей, даже слышали разговоры на них, но Бог миловал. И я, и индеец, и Мари тихо предупреждали капитана заранее, что там корабль, что очень помогало...
И это немного примирило капитана с нашим присутствием на борту...
Очень скоро ситуация изменилась. У берегов Англии оказалось очень много кораблей. Слишком много.
Подозвав капитана, я быстро рисовала ему расположение кораблей, а индеец и китаец меня корректировали.
И под этими данными капитан тихо отдавал команды и проводил судно между.
- Да что это такое творится?! – одними губами шокировано сказал он, когда мы прошли почти вплотную через скопление из двадцати кораблей по направлению к Англии.
Рисовать становилось все сложнее, но пришедшая Мари принесла тяжелые кусочки металла и стала осторожно их раскладывать на карте.
Индеец, я, и китаец тихо двумя руками двигали их, полузакрыв глаза и прислушиваясь к малейшим звукам. Мари нас прикрывала со спины.
Несколько раз капитан мешкал, потому что совсем не мог сообразить, как нам вырваться. И тогда я шепотом отдавала ему приказы, быстро объяснив, что сделать и как. Ему ничего не осталось сделать, как повиноваться и отдать себя на волю удачи, но, слава Богу, обошлось. А один раз, когда нас почти заметили, и когда почти невозможно было увернуть от корабля, я заговорила слышанным с другого корабля командирским голосом, но очень тихо.
- Джейсон, это вы? – спросили с корабля, вдруг словно вырисовавшегося из тумана.
- Да мать твою! – тихо ответила я.
Когда мы скрылись в тумане и ночи снова, капитан вытер холодный пот. И только покачал головой. Мы прошли фактически всю флотилию вслепую, почти борт к борту, что было невозможно, и не попались. А ведь шли отовсюду окруженные кораблями, скрип, шорох, звуки слышались со всех сторон.
Ужас. Мы шли как сквозь строй врагов с заряженными поднятыми ружьями в ночи. Словно они были с завязанными глазами, но готовы мгновенно стрелять. Мари приказала зарядить все пушки и запретила стрелять из них, сама становясь периодически к пушкам в зависимости от какого корабля с какой стороны мы проходили.
Но настоящий ужас начался, когда мы прошли через сто кораблей... И у меня не было сомнения, что это лишь часть большой сети. Прибрежные воды, сейчас, особенно в тумане, были набиты вражескими кораблями. Это была фантасмагория. Отовсюду я слышала корабли. Это была живая цепь. Я слышала их сотни. Мы проскользнули несколько раз почти борт к борту и только чудом и моим длинным языком, моими длинными ушами да безумной удачей никто не обратил на нас внимания. Ибо они не могли даже представить, что корабль, чиркнувший бортами по двум кораблям сразу в самой гуще, и есть тот, что ожидается.
Правда, я в это время вела в рубке тихий матросский разговор, слышимый на обоих кораблях сразу, но меня не было видно. Видимо, знакомый голос, который я передавала, успокоил их на то мгновение, когда мы прошли. Но руки у Мари, стоявшей у пушки с зажженым факелом, дрожали.
- Проклятье! – тихо выругалась я, когда сеть кораблей была оставлена в ста метрах позади. – Я надеюсь, у берега они не стоят борт к борту! Или может, ты все время невольно поворачиваешь, и мы все время поворачиваем и идем сквозь те же корабли? – вытирая холодный пот, спросила я капитана. – Кружась на месте?
- Ничего подобного... – тихо сказал капитан. – Мы шли по компасу... Я просто чувствую все повороты и движения корабля и всегда знаю направление... (Я промолчала, что и я, и индеец тоже). Меня даже так проверяли – завязывали глаза и крутили, водили во все стороны, а потом все равно я точно говорил направление... Я могу с абсолютной точностью нарисовать ваши маневры, как наш портной кроит с одного взгляда без разметки, лишь раз посмотрев на клиента и его материал, и всегда абсолютно точно... Мы двигались в направлении Англии...
- Тише вы! – прошипел подошедший отец. – Еще не все кончено...
- Впереди опять корабли... – одними губами сказала я.
Капитан грязно выругался.
Я расставила фишки.
Наступал рассвет, хотя туман еще был очень силен.
Я подвигала фишки.
Посмотрела. Долго посмотрела. Ушки на макушке.
Мимо них ход был лишь в западню.
Капитан тоже смотрел, приноравливаясь, как пройти.
Никак.
Я лениво смешала фишки рукой, сметя их к черту.
- Может пуганем напоследок?! – я выпрямилась. – Их всего семь.
Мои все распрямлялись с давно ожиданой ленивой готовностью, разминая руки и тело. Они ждали приказаний.
Мари, примериваясь, разворачивала пушку, прислушиваясь.
Команда корабля побледнела.
Корабли блокировали порт, но мы вышли неудачно, по обеим сторонам были буруны, рифы, скалы и форт на утесе. Открытый ход лишь в залив, из которого ход закрыт. Очевидно, ночью в тумане их корабли снесло.
- А обойти нельзя?
- Тут берег... – лениво сказала я. И взяв бумагу, ловко мгновенно набросала угольком рисунок... Тут и тут дворы, тут таверна, с обеих сторон жилые поселения вот так... Тут, скорей всего залив... Тут и тут буруны и камни, шумят... Здесь, здесь и здесь...
- Я знаю это место... – вдруг сказал капитан. – Это порт Нанси...
Он побледнел. Он шел с контрабандой. А это не только корабли с вином, но и галеры с каторжниками. А чаще и виселица.
- Что делать, что делать? – забормотал он отчаянно.
- Зайти в порт и высадить нас прямо в порту! – нахально откинулась на бортик я. – Войдем тихо, неслышно, никто и не поймет, что мы вошли не раньше... А без нас и контрабанды, что они сделают кораблю и вам?
Они ошалели от такой наглости.
Несколько минут они смотрели на меня в шоке.
Высадится в самом сердце таможни и уехать на конях открыто, когда никто и не поймет, что сюда вообще приехали. Ведь пройти мимо стражи без шума было невозможно для человека. Да и никто не ждал в тумане.
Индеец выставлял фишки на рисунке.
Капитан, нырнув в одну единственную щель между кораблями, благополучно вошел в залив.
- Ты сумеешь провести по звуку, точно указывая буруны? – нервно склонился ко мне капитан. – Это очень сложный подход, тут нужен лоцман.
Я посмотрела на него.
- Придется... – лениво пожала я плечами. Я буду отмахивать руками, а вы делать.
Мы скользнули между рифами, причем я всматривалась и вслушивалась, давая отмашку. Слава Богу, капитан бывал тут не раз и с моей помощью мог вести корабль вслепую.
Мари нервно расхаживала возле пушек, готовая стрелять в любую минуту. Впрочем, до берега было рукой подать.
Мы были уже в порту – начинался рассвет, уходил туман, рассасывались тени.
Мы ткнулись в дощатый настил причала почти беззвучно. Ни звука. Тюфяки с тряпками. Я мгновенно и беззвучно перескочила на берег, словив канат и четко и ловко закрепив его. В одиночку жестко притянув корабль, отчего глаза у команды странно раскрылись. Но мне сейчас было не до маскировки.
- Вы поможете нам увести на одиночных конях контрабанду, и будем считать, что мы в расчете... – тихо наклонился ко мне капитан.
Я поморщилась.
Он принял это за согласие и сам был виноват.
Впрочем, подумав, я решила, что прикрытие контрабандиста, если за нами наблюдают, не самое худшее.
Тишина стояла мертвая... Все словно воды в рот понабирали – чуяли опасность...
Даже на полу корабля были положены старые ковры, так что люди ходили с грузом как мертвецы, даже страшно. Быстро носили ящики, а мы осторожно вывели лошадей с завязанными мордами из глухого трюма, начисто оббитого соломой и тряпками, так что наружу ни звука не доносилось.
Копыта у коней были, естественно, обмотаны.
Все работали молча, быстро, сразу грузили тюки на коней и тут же уводили с причала, на корабле оказалась контрабандой роскошная пролетка, в нее погрузили ящики и бочонки, а потом корабль отчалил от причала.
И тут в гавань, неся клочки тумана, вошли корабли.
Пролетка дернулась и тихонько отъехала от причала.
И завернула за поворот. Дружный выдох вырвался их глоток могучих матросов, которые, кажись, затаили дыхание, когда увидели корабли.
Они вошли слишком поздно – корабль стал обычным кораблем. Утром матросы не смогут вспомнить, когда они приплыли, ибо напьются, а ничего запрещенного – нет. Утром солдаты тоже не смогут вспомнить, когда мы приплыли, ибо мы мирно стояли в порту. Еще один корабль, и все.
Пассажиров – тоже нет.
А на нет и вопроса нет.
Мы молча и осторожно провели лошадей с завязанными тряпками копытами мимо уснувшего постового на выезде из города. Было видно, что бедняга всю ночь бодрствовал, не закрывал глаз.
Впрочем, от него пахло вином – ночью было холодно.
Ну, он и согрелся.
Потом согрелись мы, ударив по коням.
Через какое-то время мы распрощались с нашими попутчиками.
Нельзя сказать, чтоб эти прощания были особо теплыми. Когда в друг друга тайно нацелено оружие и все держат других на прицеле пистолетов, точнее мы держали их под плащами, ибо у них пистолеты куда-то исчезли, становится жарко или холодно, но не тепло.
