Коростышевская Татьяна - Мать четырех ветров

— Я люблю тебя, Лутоня.

Открылась и быстро закрылась дверь. Стефания заорала, когда рассмотрела того, кто появился за плечом Дракона.

Из моих глаз брызнули слезы, и я прошептала:

— Как я рада тебя видеть, братец Волчек!

Михай Димитру, предводитель Драконьей своры, элитно­го отряда Владовых вовкудлаков, принюхался.

— И я рад. Тебя, девчонка, рад… а кое-кого, так не очень… Он зашебаршил чем-то у пояса, затем поднес к моему лицу ладонь. На указательном пальце набухала рубиновая капелька крови. Я дернула головой, но Михай просто мазнул пальцем по моим губам. Во рту стало солоно и очень свежо.

— Это же надо, как вы нашу кровь не любите!

Меня не просто колотило, а подбрасывало на кровати, будто при землетрясении. Влад прижимал меня всем телом, но плечевые суставы все равно выворачивались, как у сло­манной игрушки.

— Потерпи, моя хорошая, потерпи еще немножко…

А потом все кончилось.

Я лежала на кровати изможденная и мокрая, как мышь.

— Диадема у тебя красивая, — светски сообщил мне Ми­хай, присаживаясь рядышком.

Недорослик вертел головой по сторонам, осматривая об­становку. Русые волосы топорщились хохолком, значит, пе­рекидывался недавно — примета верная.

— Может, ты б ее отвязал уже, а, Влад? А то очень уж на непотребства всякие похоже.

— Ты помечтай, помечтай, — ласково ответил мой су­пруг. — От жены своей давно поварешкой не получал?

И братчики в голос заржали, похлопывая друг друга по плечам и всячески по-мужски демонстрируя радость от встречи.

Потом Дракон стал раздавать указания, Михай куда-то убежал, а в комнату ворвалась Агнешка и донельзя разозлен­ный дон Акватико.

Гранд воды с порога начал сыпать обвинениями, жалова­ться на все прибывающих романских ратников, на белок, по­грызших бесценные гобелены, на его величество, который за­претил отлов грызунов.

— Ты как? — шепотом спросила Агнешка, распутывая узлы на моих запястьях.

— Лучше всех, — разревелась я. — Влад сказал, что любит меня.

— Это и так всем понятно было, — погладила меня по воло­сам водяница. — Сейчас мужчин выгоним — ванну тебе подго­товлю, грязь с тебя смоем, кудри твои буйные расчешем…

Проснулась я на рассвете. Сквозь неплотно прикрытые шторы в комнату заглянул первый солнечный луч. Я зевну­ла, потянулась, завозилась в постели, умащиваясь поудоб­нее.

— Сегодня будет трудный день, — сквозь сон пробормотал супруг и повелитель. — Нужно закончить все дела в Элории и возвращаться домой. Курия еще вчера настойчиво просила убрать из Кордобы валашскую дружину.

— И много ты вовкудлаков сюда притащил?

Дракон зевнул, сел на постели и энергично потер ладоня­ми лицо.

— Сотню. Мы с Цаем навскидку определили количество одержимых и решили, что меньшими силами не обойдемся.

Я натянула простыню на обнаженные плечи, отбросила с лица волосы и приготовилась к подробному допросу.

— Погоди! Значит, Драконья свора дожидалась у телепор­та, пока ректор соизволит тебе разрешение на перемещение порталами вернуть? И ты все это заранее спланировал?

— Какое заранее, — отвечал смущенно Влад. — Импрови­зация чистой воды. Ивана нашего пришлось в Романию но­чью гонять, чтоб он весточку Михаю передал. А уж дальше братчик сам управился. Иди сюда, мне тебе срочно нужно не­что важное на ухо шепнуть.

Я увернулась, оставив в руках нападавшего простыню, и отбежала к окну.

— Получается, твои ребята всю ночь по городу носились, одержимых вынюхивая?

Влад кивнул, пожирая меня взглядом.

— И каждого заставили кровушки своей отхлебнуть?

— Вот никакого в тебе изящества ума нет, — вздохнул Дракон с притворной обидой. — Ты хочешь, чтобы потом из поколения в поколение байка передавалась, что страшный континентальный князь заставлял ни в чем не повинных лю­дей кровь пить? Даже Михай сообразил, что осторожнее дей­ствовать надо. Эликсир лечебный мы населению раздавали. Красное элорийское прекрасно сошло за основу, вот в нем мы и развели… гм… ингредиент. Иди сюда!

— А Зигфрид? — проигнорировала я приказ. — Его обна­ружили?

— Твой разлюбезный братец Волчек самолично след брал, так что барон в порядке, отсыпается после нервического при­падка и, кажется, готовится к свадьбе. Представь себе, Кляйнерманн укрывался в паляссо дель Терра. Крессенсия защи­щала своего любезного с яростью дикой волчицы. Так что Михай там слегка покуролесил, а после клятвенно пообещал досточтимому Филиппе Алехандро, что внучка с зятем нане­сут старику покаянный визит.

— Ладно, — проворчала я, натягивая чулки. Может, и погорячилась я с дедом, может, зря обвиняла огульно, его версии событий не выслушав…

Чулки отвлекли мое внимание. Я на мгновение отвела гла­за и тут же оказалась на постели, прижатая телом Дракона.

— Супружеский долг надо выполнять, княгиня, — назида­тельно шепнул Влад, отчего по спине моей прошла теплая волна предвкушения.

— Неужели я плохо его исполнила нынешней ночью?

— Так то ночью, — серьезно отвечал суженый. — Утренних долгов я еще не получил, а о дневных и вечерних после пого­ворим.

Я очень близко видела его густые ресницы, синеватую жилку у виска, четкие длинные брови с прихотливым изло­мом.

— Я так измучился из-за тебя, дурочка. Не бросай меня больше.

— Не брошу. Никогда…

Мягкие губы, лед и мята. Я изгибаюсь раздразненной кошкой. Да…

Целую сладкую вечность спустя в дверь спальни постучали.

— Отдыхай, моя хорошая. — Влад поцеловал меня в пере­вязанную ладонь. — Через час пришлю служанок, чтобы по­могли тебе одеться.

— Будь осторожен, дон Акватико может не сдержаться.

— Я буду сама предусмотрительность и любезность.

Когда за Драконом закрылась дверь, мне показалось, что краски померкли. Своим присутствием князь отгонял от меня плохие мысли. А сейчас вдруг накатило. Смешливый пройдоха Бромиста! Недолгой оказалась твоя кукольная жизнь. Обидно-то как!

Я сняла с руки повязку. Порез был довольно глубоким. Ка­жется, на память о студенческой вольнице у меня останется шрам. Память… Что-то такое крутилось в голове, как назойли­вая букашка, но в цельную мысль собираться не желало.

Я выбралась из постели как была, в одних чулках, но одежды своей не обнаружила. Ах да, Влад же хотел ко мне ко­го-то с облачением прислать.

— Я, между прочим, не одна! Почему мой мужчина дол­жен на твои прелести пялиться? — раздался голос Иравари.

Я завертела головой, выискивая, откуда демоница могла меня видеть. На ворсистом ковре валялась крошечная зерка­льная блестка. Видимо, ее обронил вчера человек, который перевязывал мои порезы.

Я поднесла осколочек к глазу, в нем махала крошечными ручками крошечная Иравари.

— А я же тебя поначалу подозревала, — покаянно произ­несла я, наматывая на себя простыню свободной рукой. — Ты меня простишь?

— В чем подозревала? — пискнула демоница. — Громче го­вори, связь плохая!

— Я думала, это ты Игоря иссушила, — заорала я. — Все же один к одному складывалось. Демоны Тонкого мира любят кровь, перемещаются среди отражений, да еще божествен­ность эта… Ты же знала, что Игорь был потомок богини?

— Я не слышу тебя! — потрескивала Иравари. — Нормаль­ное зеркало раздобудь.

— Не могу, я до сих пор в паляссо дель Акватико.

— У тебя рядом зеркало есть, я чувствую, но не вижу — оно чем-то прикрыто. Ищи!

Блестка, видимо не выдержав магического напряжения, растаяла, как снежинка на ладони. Я стала обстукивать сте­ны в поисках выдвижной панели или плотной ширмы. Раз Иравари чует зеркало, его надо найти.

Минут через пять я что-то нащупала. Шелковая шпалера оконного проема легонько поддалась под пальцами. Я сдви­нула ее вверх вершка на два, когда в мою дверь постучали.

— Донна желает одеваться? — Пышногрудая темноволо­сая служанка, лет тридцати на вид, приветливо мне поклони­лась и свалила на кровать целый ворох платьев. — Мы подбе­рем для донны самый лучший наряд.

Женщина вернулась к двери, захлопнула ее и, хитро под­мигнув мне из-под чепца, достала из-за корсажа ключ.

Даже если я не узнала бы этого лица, к слову, искусно под­гримированного, эти груди я не могла спутать ни с чьими другими. Передо мной стояла и запирала дверь моей спальни на ключ графиня Адонсия ди Васко.

— Вы?! — Я внимательно вгляделась еще раз и еще. — А не ваш ли, сударыня, зажигательный танец я имела удовольст­вие наблюдать на площади Розы несколько недель тому на­зад? Вас еще тогда звали Силъвестрис и волосы ваши отлива­ли синевой?

— А ты наблюдательна! — Посетительница сняла сначала чепец, а затем, мгновение подумав, и черный парик. — А я хо­рошая актриса.

— Вы явились требовать сатисфакции? — Я отступила к оконному проему, прикидывая, что, ежели дойдет до драки, от простыни придется очень быстро избавиться.