Жизнеописание оболтуса - Виктор Сапожников
— Настоящий самурай всегда спит под знаменами своего господина, — слышу, как кто-то надо мной смеется.
Это мой друг Володька пришел на ночной эфир.
— Ах, это ты, презренный ронин! Не мешай мне, я охраняю партийную кассу от подлых врагов императора. Лучше дай мне парабеллум. А господину скажи, что я отстреливался от врагов до последнего рубля.
— Может, патрона? — смеется Володька.
— Нет.
— Уважаю вас за политическую принципиальность и твердость взглядов! Такие люди как никогда нужны нашей стране. Ваше политическое кредо?
— Две работы — это таки две зарплаты!
— А что вы скажете вражескому разведчику?
— Родину задешево не продаю!
— Похвально. Слова не мальчика, но мужа! Горжусь вами, какого все-таки мы орла воспитали! Скупая мужская слеза катится из моего сурового глаза. Ладно, пошли покурим.
Разговор продолжаем в пути.
— Ну и как рейтинги у вашего кандидата? Конкуренты трепещут? Что говорят западные разведки?
— Этот кандидат такой же ваш, как и наш. Радиостанция, на которой вы имеете честь трудиться, также принадлежит нашему «Горынычу».
— Да, так и есть. Честно говоря, неприятно участвовать в этом балагане, — говорит Володька.
— Согласен. На прошлой неделе они, знаешь, что придумали? Отрядили меня к конкурирующему кандидату Федорову интервью брать. У него проблемы в семье: жена ушла и дочку забрала. Так вот, надо было в процессе интервью неожиданно спросить: «Вы в семье порядок навести не можете, что же тогда в депутаты лезете?»
— Ну и мерзость…
— Не говори…
— И ты спросил?
— Нет, конечно, противно мне стало. Я назначил встречу, приехал к нему и честно все объяснил. Посоветовал вообще отказаться от интервью. Он так и сделал. Потом я вернулся на канал и сказал, что меня не пустили даже в кабинет кандидата.
— Ну и правильно. Зачем тебе в этом дерьме копаться?
— Да о чем и речь. Конкурент, конечно, тоже «не фонтан». Помнишь, как этот Федоров со своими прихлебателями советское наследство дерибанил? Заводы, магазины… Их в тюрьму всех надо, а они на выборах — уважаемые люди.
— Наш кандидат тоже хорош, — говорит Вовка. — Благодаря знакомствам заполучил канал. Да, мне бухгалтерша на корпоративе брякнула, что наша скромная контора приносит почти десять миллионов баксов прибыли для нашего Моисеича. Прикинь!
— Ну да, пашет нас здесь человек сто. Вот и заработали денег хорошему человеку. А дорвется он до власти — будет еще больше зарабатывать. Страна возможностей! Слушай, а, может быть, мы просто ему завидуем? У нас своего канала нет, а у него есть.
— Хм, возможно. Говорят, надо мыслить позитивно, тогда и у нас собственный канал появится, — смеется Вовка.
— Точно, а давайте поговорим о наших перспективах. Слушайте, Владимир, а давайте, когда мы придем к власти, я назначу вас министром по массовым расстрелам? Вы — человек злопамятный и не очень добрый. Эта должность определенно для вас.
— А можно министром финансов? У меня просто долгов много.
— Простите, не могу. Сам очень хочу. Я ведь тоже из небогатой семьи. А очень хотелось бы быть из богатой, — развожу руками.
— Хорошо, тогда как насчет поста главы Центробанка? Я устрою девальвацию, и все мои долги обесценятся.
— Ну, не знаю. Хотел бы туда поставить кого-то из родственников. Но заказы на девальвацию мы уже принимаем. А вам, чтобы быстрее избавиться от долгов, предлагаю пост генерального прокурора. Посадите всех кредиторов — и дело в шляпе.
— Толково, я подумаю.
Надо сказать, что выборы Яков Моисеевич проиграл. Оказалось, что младенцы на руках не гарантируют победу на выборах. А вот завязки Федорова среди руководства бюджетников — совсем даже наоборот. И проголосуют, и посчитают, как надо.
В любом случае, жизнь в городе никак не изменилась.
Мальчик без лица (жуть, как страшно)
— Коллеги, — обратилась к нам Белла, — завтра на стажировку выйдет парень — Руслан. Он сын какой-то двоюродной тети Якова Моисеевича. Вы знаете, что наш руководитель против блатных. Для него превыше всего — качество новостей. Поэтому никаких поблажек ему не даем. Будет работать, как все. Сможет влиться в коллектив — хорошо. Не сможет — без особых угрызений совести мы его выпроводим обратно к маме. Витя, к тебе особое задание. Ты у нас человек неконфликтный, возьми шефство над мальчиком.
Так у нас в редакции завелся этот странный стажер — здоровый детина лет двадцати со скучающим взглядом, язвительной ухмылкой и дипломом айтишника. Надо сказать, что, несмотря на повадки избалованного маменькиного мальчика, он оказался неплохим парнем. Это если округлить все его качества, не вдаваясь в подробности некоторых из них.
— Я вообще не знаю, что я хочу. Ну вот мама отправила к вам на телек. Говорит, может быть, мне здесь понравится. Пока не знаю. Масштаба у вас нет. Мне бы документальные фильмы снимать, по миру ездить. А тут машину фиг выпросишь для сюжета.
— Машин хватает, но надо важные темы предлагать. Ты вот вчера что хотел снять? Как бомжи у вас в доме подъезд обоссали. Еще и вживую хотел преступление запечатлеть. Это не самая важная проблема для общества. А еще мне кажется, ты просто хотел под это дело на редакционной машине домой съездить, чтобы деньги на такси не тратить.
— Да, хотел. Деньги на пиво потратил, пришлось на лоховозе домой пилить. Но вот тему мою зарезали зря. Я бы от частного к общему перешел. Вот, мол, видите, как подъезд по этому адресу зассали. А теперь оцените проблему в масштабах города! Страны! Планеты!
— Попробуй еще раз Белле предложить, кто знает, может, она разрешит тебе снять такой общественно значимый для человечества сюжет. Кроме шуток, найди специалиста, узнай, какой ущерб могут нанести домам подобные уринопроцедуры. Вдруг выяснится, что здания от этого быстро разрушаются и кирпич крошится, а в правительстве все знают, но деньги на специальные капканы для писюнов не выделяют. Это уже будет солидный материал.
И так слово за слово потихоньку
