Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

150. СТАРОСТЬ

Нам лица морщит без пощадыСедого времени рука,И, хоть сверкают наши взгляды,Друзья, к нам старость уж близка.Но перед новым поколеньемНе заметать самим свой следНа всё живое озлобленьем —Еще не старость это, нет!

Вином и песнями мы тщетноСтремимся сбросить гнет годов;По взорам юношей заметно,Что в нас уж видят стариков.Но песни петь, забыв про годы,С восторгом юношеских лет —Шатаясь даже — в честь свободы —Еще не старость это, нет!

Перед красавицей напрасноОгонь любви волнует нас.Проходят дни; бедняжке ясно,Что юный жар в крови угас.Но без волнений страсти мнимой,Сорвав любви роскошный цвет,Стать другом женщины любимой —Еще не старость это, нет!

Что б мы ни пели — мы стареем;Так что ж — чем старше вся семья,Тем больше прав мы все имеемНа титул: старые друзья.Но, идя под гору толпою,Движенью новому приветДрожащей посылать рукою —Еще не старость это, нет!

Неизвестный автор

151. АМЕРИКАНСКИЙ ПРИНЦ И АФРИКАНСКАЯ ПРИНЦЕССА

ЛИРИЧЕСКАЯ ОПЕРА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ И ШЕСТИ РИФМАХ С ПРОЛОГОМ

ПРОЛОГ

Госпожи и господа! В этой пьесеАмериканский принц женится на африканской принцессе,Но долг чести зовет принца в бой кровавый,Где он и умирает, увенчанный славой.За добродетель, обаче, ему жизнь возвращается.Всё сие ново и любопытно. Занавес поднимается.

ДЕЙСТВИЕ 1

Принц и Принцесса (входят по совершении брачного обряда).

С законным браком, принц.

                                     И вас, моя драгая.Народ, пляши и пой, блаженство выражая.

Воспляшем, воспоем, блаженство выражая.

Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ 2

За сценой происходит сражение. Слышны удары сабель. Принц входит, преследуемый врагами, сражается с ними и падает, убиенный. За ним входит Принцесса.

(с ужасом)Супруг!

Супруга!

(с сугубым ужасом)Что!

(с сугубою слабостью)Я умер.

                                    Ах, как жаль!Народ, пляши и пой, чтоб выразить печаль!

Воспляшем, воспоем, чтоб выразить печаль!

Конец второго действия.

ДЕЙСТВИЕ 3

Паллада усмотрела храбрость американского принца и положила предел преследованиям злобного Рока. Блещущая славой богиня, восседя на позлащенном кресле и указуя на бездыханный труп, глаголет сице:

Я жизнь тебе дарю!

(умиленно)О, чудо!

(вскакивает как бы встрепанный)Я воскрес!(Несколько раз перевертывается на одной ноге в восторге.)Народ, пляши и пой! Се — чудо из чудес!

Воспляшем, воспоем! Се — чудо из чудес!

Конец третьего и последнего действия.

<1875>

Альфред де Виньи

152. СМЕРТЬ ВОЛКА

Как над пожарищем клубится дым летучий,Над раскаленною луною плыли тучи.Мы просекою шли. Недвижно мрачный лес,Чернея, достигал верхушками небес.Мы шли внимательно — и вдруг у старой елиГлубокие следы когтей мы разглядели;Переглянулись все, все затаили дух,И все, остановясь, мы навострили слух.— Всё замерло кругом. Деревья не дышали;Лишь с замка старого, из непроглядной дали,Звук резкий флюгера к нам ветер доносил,Но, не спускаясь вниз, листвой не шелестил,—И дубы дольние, как будто бы локтямиНа скалы опершись, дремали перед нами.На свежие следы пошел один из нас —Охотник опытный: слух чуткий, верный глазНе изменял ему, когда он шел на зверя,—

И ждали молча мы, в его уменье веря.К земле нагнулся он, потом на землю лег,Смотрел внимательно и вдоль и поперек,Встал и, значительно качая головою,Нам объявил, что здесь мы видим пред собоюСлед малых двух волчат и двух волков больших.Мы взялись за ножи, стараясь ловко ихСкрывать с блестящими стволами наших ружей,И тихо двинулись. Как вдруг, в минуту ту же,Ступая медленно, цепляясь за сучки,Уж мы заметили — как будто огоньки —Сверканье волчьих глаз. Мы дальше всё стремились,И вот передние из нас остановились.

За ними стали все. Уж ясно видел взглядПеред волчицею резвившихся волчат,И прыгали они, как псы с их громким лаем,Когда, придя домой, мы лаской их встречаем;Но шуму не было: враг-человек зверямПовсюду грезится, как призрак смерти нам.Их мать красиво так лежала перед ними,Как изваяние волчицы, славной в Риме,Вскормившей молоком живительным своимМладенцев, призванных построить вечный Рим.Спокойно волк стоял. Вдруг, с молнией во взгляде,Взглянув кругом себя, поняв, что он в засаде,Что некуда бежать, что он со всех сторонЛюдьми с рабами их борзыми окружен,Он к своре бросился и, землю взрыв когтями,С минуту поискал, кто злее между псами…

Мы только видели, как белые клыкиСверкнули, с жертвою, попавшею в тиски.Казалось, не было такой могучей власти,Чтоб он разжал клыки огнем дышавшей пасти:Когда внутри его скрещался нож об нож,Мы замечали в нем минутную лишь дрожь;Одна вслед за другой в него влетая, пулиВ тот только миг его значительно шатнули,Когда, задавленный, из челюстей стальных,Свалился наземь пес в конвульсиях немых.

Тогда, измерив нас уж мутными глазами,В груди и в животе с вонзенными ножами,Увидев в близости стволов грозящих круг,—До выстрела еще, он на кровавый лугЛег сам — перед людьми и перед смертью гордый,—Облизывая кровь, струившуюся с морды.Потом закрыл глаза. И ни единый звукНе выдал пред людьми его предсмертных мук.

Не слыша более ни выстрела, ни шума,Опершись на ружье, я увлечен был думой.Охотники давно преследовать пошлиВолчицу и волчат — и были уж вдали.Я думал о вдове красивой и суровой.Смерть мужа разделить она была б готова,Но воспитать детей повелевал ей долг,Чтобы из каждого хороший вышел волк:Чтобы не шел с людьми в их городах на стачки,Чтоб голод выносил, но чтоб не брал подачки,—Как пес, который гнать из-за куска готовВладельцев истинных из их родных лесов.

О! если б человек был так же духом тверд,Как званием своим «царя зверей» он горд!Бесстрашно умирать умеют звери эти;А мы — гордимся тем, что перед ними дети!Когда приходит смерть, нам трудно перенятьВеличие зверей — умение молчать.Волк серый! Ты погиб, но смерть твоя прекрасна.Я понял мысль твою в предсмертном взгляде ясно.Он говорил, твой взгляд: «Работай над собойИ дух свой укрепляй суровою борьбойДо непреклонности и твердости могучей,Которую внушил мне с детства лес дремучий.Ныть, плакать, вопиять — всё подло, всё равно.Иди бестрепетно; всех в мире ждет одно.Когда ж окрепнешь ты, всей жизни смысл проникнув,—Тогда терпи, как я, и умирай, не пикнув».

Альфред де Мюссе