Юмор в науке, в истории и в жизни - Александр Иванович Журавлев
Послам иудейским друзья посоветовали побыстрее удалиться, пока князь в себя не пришел и их головы еще на их же собственных плечах сохраняются.
Не успели иудеи исчезнуть, как мусульмане тут как тут. Так они прекрасно и про Коран, и про Магомета рассказывали, что всех убедили. Встал князь, чтобы свое княжеское заключение произнести.
Но тут опять землепроходцы встряли: «А знает ли Великий князь Красное Солнышко, что если он станет мусульманином, то ни ему, ни его подданным хмельного и в рот взять нельзя будет? Запрещает Магомет спиртное употреблять».
Все так и осеклись.
– Это хорошо мусульманам: у них там в Аравии или в Африке такая жара – и сам пить не захочешь, – заявил один боярин.
– А нам как зимой согреться, да еще в походе? – возмутился воевода.
Тут и жрецы выступили.
– Ну ладно, – говорят, – на пирах мы можем и квасу попить. А на тризне как же? Неуважение к предкам. Боги нам этого не простят.
Посмотрел князь вокруг и без вопросов понял, что его мнение полностью совпадает с мнением всех остальных: не годится северянам-руссам Магомет. «Вино, – сказал Владимир, – есть веселие для русских, не можем мы без него» (Н. М. Карамзин «История государства Российского». М.: Золотая аллея, 1993. T. 1).
Раскачался, наконец, и византийский монах-грек и стал хвалить христианство еще получше, чем иудеи и мусульмане свои религии. Но княжеский совет уже перестал быть таким доверчивым.
– А как у вас с обрезанием? – спросил один князь.
– Не богохульствуй, сын мой, – возопил монах, – об этом и речи быть не может.
Тут все немного успокоились.
– А как с хмельным? – спросил один воевода.
– А это по совести, – ответил монах.
– По чьей? – не унимался воевода.
– Каждый по своей, – сказал монах, – хотите пейте, хотите нет.
Христос не запрещает.
Оглядел князь свой совет и понял: все за христианство. Встал он, чтобы огласить свое великокняжеское решение.
Но тут опять землепроходцы выскочили: «А знает ли Великий князь Красное Солнышко, что если он примет христианство, то у него может быть только одна жена, потому что никаких наложниц Христос не разрешает?».
Стало тут с князем плохо. Выпил он ковш медовухи, и отнесли его на покой.
Так до буддистов очередь и не дошла. Придя в себя, князь очень определенно сказал, что кто к нему еще с этим вопросом полезет, тот без головы останется. Голова головой, а государство без главного бога осталось. Все понимали, что так жить нельзя, что до хорошего это не доведет. Стали придворные с представителями различных религий советоваться, как бы из них неприятные моменты изъять. Но даже мудрые иудеи не смогли изобрести способ отмены обрезания. И мусульмане с Магометом не договорились. Тот прямо сказал, что он алкоголиков, как в Аравии, всех сразу – на кол.
А византийские монахи придумали. «Есть, – говорят, – такое зелье. Нет-нет, это не яд. От него не умирают. Более того, от него и здоровье крепче, и живут дольше, вот только интерес к дамам теряют. Вся страсть пропадает. А тогда у Владимира никаких возражений против одной жены не будет. Давать такое зелье надо постепенно, и всем придворным уверять князя, что это у него естественно, как у всех с возрастом, утихает».
Так и вышло. Только никто не знает, от чего. То ли от зелья, то ли действительно от возраста, а может быть, просто князь перестарался, но потерял он интерес к дамам, одряхлел и почти ослеп: «…Но великий князь не был так счастлив, как народ его, в то время у него болели глаза так, что он ничего не видел» (Ишимова А. «История России». – С.-Петербург: типография Якова Трея).
И тут все пошло как по маслу. Согласился Владимир на одну жену, выбрал для себя христианку – византийскую царевну Анну – и послал соответствующий запрос за Черное море в Константинополь.
Как только Анна приехала, он крестился и во время крещения прозрел. (Не иначе как перестали ему давать зелье, а может быть, от счастья, что породнился с византийскими императорами).
Посему повелел он немедленно в 988 году крестить всех киевлян. Так спокойно и дожил он с одной женой до глубокой старости, однако вино и медовуху до самой смерти попивал с удовольствием.
Махать или пахать, свистопать или строить?
Лентякус был в отчаянии. Древние греки никак не хотели воспринимать его идеи, считая их бредовыми. Дело в том, что он был в корне не согласен с системой физкультуры и спорта, сложившейся за тысячелетия у человечества в целом и у древних греков в частности к моменту его, Лентякуса, жизни на Земле, т. е. к восьмому веку до нашей эры. Система эта заключалась в том, что все занятия физкультурой, все затраты физического труда, укрепляющего мышцы и мозг, сопровождались созданием или получением материальных благ. Спортивные же соревнования сводились к выяснению, кто быстрее, больше и лучше создаст эти материальные блага, например, кто догонит самого большого оленя или кабана и получит самую большую шкуру для любимой и больше мяса; кто быстрее и больше поднимет тяжелых камней и быстрее построит себе дом, городу – каменную стену, фараону – пирамиду или царю – дворец; кто больше вспашет земли и получит большой урожай и т. д.
Лентякус же предложил древним грекам заниматься всем этим просто так. Вот так – просто так.
Охотники смеялись от души, когда Лентякус предложил им просто так целый день бегать по кругу друг за другом, а вечером идти домой и без шкур, и без мяса, т. е. заниматься тем, что сегодня называется бесплатною физзарядкою или платным фитнесом.
У охотников вообще очень развито чувство юмора, так как они с незапамятных времен сочиняют и рассказывают друг другу невероятные охотничьи истории. Но то, что предложил им Лентякус, показалось им сверхъюморным. Они катались со смеху по земле, держась за животы, а после дружно провозгласили его самым большим шутником среди всех охотников всех времен.
Крестьяне, которым он предложил просто так руками и ногами махать, а не пахать, ничего не поняли. Они долго и тупо смотрели на Лентякуса и разошлись к своим плугам, чтобы снова пахать.
А строители, которым он предложил ничего не строить, а по нескольку десятков раз просто так поднимать и опускать каменные глыбы, сочли это за издевательство и в воспитательных целях поломали Лентякусу несколько ребер.
Положение было отчаянным. Древние люди, несомненно, обладали здравым смыслом и никак не хотели воспринимать ничего
