Дмитрий Минаев - Поэты «Искры». Том 2
337. ПРИТЧА
Пировал Барыш средь своих хором,Угощал он Знать дорогим вином,Не жалел рублей, не щадил труда…В этот час к окну подошла Нужда.Говорит: «Барыш! Не оставь меня,Голодаю я уж четыре дня».— «Видно, пьянствуешь, — ей Барыш сказал,Черствый хлеба край ей в окошко далИ, смеясь, кричит — Пир так пир горой!Эй, жена, на стол поскорей накрой,Подавай пирог, подавай нам щи,Всё, что есть в печи, всё на стол мечи!»Поплелась Нужда от окошка прочь…На дворе метель и глухая ночь,На дворе мороз, в стороне ж кабак,И в него Нужда доплелась кой-как.В кабаке Нужде уголок был дан,За лохмотья ж ей поднесен стакан.Пропила зипун — стали гнать Нужду,И пошла Нужда, позабыв беду,Прямо в темный лес, улеглась под ель,Хлеб жует она… а над ней метель…Засыпай, Нужда, — и чего тут? — знай,Что «коль хлеба край, так под елью рай».
<1864>338. ПРОЕЗЖИМ
(РАЗДУМЬЕ ГОРЕМЫКИ)
Что вы смотрите так подозрительноНа заплаты одежды моей?Или прихоть пришла снисходительноБросить мне пару медных грошей?Вы сегодня добры изумительно,Благодарен я вам от души! — Только знайте:Не помогут мне ваши гроши — Проезжайте!
Было время: с какою охотоюЗа работой я грудь надрывал,Всё боролся с нуждой да с заботою,Но не мог устоять — и упал.А теперь я почти не работаю,Что добуду — тащу всё в кабак… Что ж? Ну знайте,Что я пьяница, нищий, — итак, Проезжайте!
Было время: рукою несмелоюЯ стучался у ваших дверей…Да! я с матерью жил престарелоюИ с несчастной сестрою моей.Но теперь я к вам шагу не сделаю,Миновала невзгоды пора, Поздно! — Знайте,Что уж мать умерла, а сестра… Проезжайте!
<1864>339. НАШ ПРОЛЕТАРИЙ
Смотрите, вот наш пролетарий!Он не успел окончить курсВ одной из наших семинарий, В одной из наших бурс.
Из бурсы с скверным аттестатомНачальством был он исключен;Хотел быть по найму солдатом, Да плох здоровьем он.
Потом читал он и учился…Больной, собрав остаток сил,Пешком в столицу притащился, В студенты поступил.
Терпел нужду, терпел лишенья —Нет сил трудиться, нечем жить…Бедняга вышел из терпенья — И с горя начал пить.
Тут посещать не стал он лекций,На службу поступить хотел,Но не имел знакомств, протекций, Прав по рожденью не имел.
А время шло и дни летели;Он, обнищать успев кругом,Стал в рваной фризовой шинели Ходить в питейный дом.
Чем он живет, он сам не знает:То настрочит прошенье он,То с днем рожденья поздравляет, То сходит на поклон.
Бедняге пьянице не стыдноПросить дрожащею рукой —Всё человеческое, видно, Убито в нем нуждой.
И вот, помаявшись в столице,Он станет чахнуть и умрет,И купят для него в <больнице> Гроб на казенный счет.
<1864>340. ДУБИНУШКА
Много песен слыхал я в родной стороне,Как их с горя, как с радости пели,Но одна только песнь в память врезалась мне, Это — песня рабочей артели: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
За работой толпа, не под силу ей труд,Ноет грудь, ломит шею и спину…Но вздохнут бедняки, пот с лица оботрут И, кряхтя, запевают дубину: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,Вымышлял за машиной машину;Ухитрились и мы: чуть пришлося невмочь, Вспоминаем родную дубину: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
Да, дубинка, в тебя, видно, вера сильна,Что творят по тебе так поминки,Где работа дружней и усердней нужна, Там у нас, знать, нельзя без дубинки: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
Эта песня у нас уж сложилась давно;Петр с дубинкой ходил на работу,Чтоб дружней прорубалось в Европу окно, — И гремело по финскому флоту: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
Прорубили окно… Да, могуч был напорБессознательной силы… Все сталиЭту силу ценить и бояться с тех пор… Наши ж деды одно напевали: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
И от дедов к отцам, от отцов к сыновьямЭта песня пошла по наследству;Чуть на лад что нейдет, так к дубинушке там Прибегаем как к верному средству: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
Эх, когда б эту песню допеть поскорей!Без дубины чтоб спорилось делоИ при тяжком труде утомленных людей Монотонно б у нас не гудело: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
<1865>341. ХИМЕРЫ
Предсказывать стань-ка кто в старые годы,Что время настанет, когда у людейПомчатся стрелою по рельсам подводы Без лошадей;Что станут повсюду работать машины,Что по́ морю плавать без ветра начнем… О боже! какой бы содомВсе подняли тотчас в защиту рутины: «Он рехнулся! В желтый дом, На цепь сумасброда! Ведь волнует у народа Он умы…»Что ж теперь про крик такого рода Скажем мы?
Предсказывать стань-ка кто в старые годы,Что люди со временем так будут жить,Что им и перуны небесного свода Станут служить;Что сила, которой пугают нас грозы,Покорно депеши мчать станет потом… В ответ бы раздались кругомИ крик, и проклятья, и брань, и угрозы: «Он рехнулся! В желтый дом, На цепь сумасброда! Ведь волнует у народа Он умы…»Что ж теперь про крик такого рода Скажем мы?
Предсказывать стань-ка кто в старые годы,Что станет вдруг солнечный луч рисовать,Что мы и портреты, и горы, и воды Станем писатьНе кистью, а пользуясь солнечным светом,Что кисть и палитру заменит во всем Нам свет, покоренный умом…В ответ что за крик бы раздался при этом: «Он рехнулся! В желтый дом, На цепь сумасброда! Ведь волнует у народа Он умы…»Что ж теперь про крик такого рода Скажем мы?
Предсказывать стань-ка кто в старые годы,Что в обществе вовсе не будет рабов,Что время настанет, и снимет свобода Бремя оков,И новый склад жизни, склад жизни свободнойЗаставит всё делать свободным трудом… Сказать бы всё это — кругомРаздался б немедленно крик всенародный: «Он рехнулся! В желтый дом, На цепь сумасброда! Ведь волнует у народа Он умы…»Что ж теперь про крик такого рода Скажем мы?
Предсказывать стань-ка кто в наши хоть годы,Что время настанет такое, когдаНа свете не будет страданий, невзгоды С гнетом труда,Что люди устроят склад жизни примерно,Что с голодом бедный не будет знаком… Скажите-ка это — кругомПоднимутся громкие крики, наверно: «Он рехнулся! В желтый дом, На цепь сумасброда! Ведь волнует у народа Он умы…»Что ж теперь про крик такого рода Скажем мы?
<1868>342. «Французы в Суэце, как видно…»
