Валентин Катаев - Валентин Петрович Катаев
А интересно взглянуть: что находится в этом ящике?
И посыпались бы из вскрытого ящика на дряхлого члена лавочно-наблюдательной комиссии жалобы:
«Почему нету керосина?», «Даешь дешевый ситец!», «Приказчики кроют матом» и т. д.
И набросился бы рассвирепевший старик на заведующего лавкой:
— Почему керосина не держите?
— Керосина? — удивился бы заведующий. — Это какого керосина? Которым лет тридцать тому назад самоеды освещали свои жилища?
— При чем тут самоеды! Керосин подавайте!
— Керосин, товарищ, теперь у нас музейная редкость. Поезжайте в Москву. Там в Политехническом музее десять-пятнадцать граммов оставлено для обозрения… А нам керосин для чего? У нас, слава богу, от электрического освещения и отопления некуда деваться.
— А ситец почему дорогой?
— Да вы что, папаша, издеваетесь надо мной, что ли, при исполнении служебных обязанностей? Никакого ситцу и в помине нету. Зимой — сукно. Летом — шелк. Большой выбор и недорого.
— А зачем приказчики, того… кроют покупателей?
— Чем кроют?
— Известно чем. Матом.
— Не держим таких сортов.
— Как же не держите, если покупатели жалуются? Бот видите жалобы…
И взял тогда заведующий лавкой жалобы и воскликнул:
— Ба-тень-ка! Да ведь это не жалобы, а, можно сказать, исторические редкости. Поезжайте в Москву, большие деньги дадут, как за рукописи тысяча девятьсот двадцать четвертого, двадцать пятого, двадцать шестого и двадцать седьмого годов. Начало двадцатого века. Эпо-ха-с! А вы говорите — керосин.
— Позвольте, да у нас сейчас какой год?
— Тысяча девятьсот шестьдесят шестой.
— Скажите пожалуйста, как быстро время летит. Когда я прилег давеча вздремнуть после обеда, был тысяча девятьсот двадцать шестой год, а проснулся — оказался уже тысяча девятьсот шестьдесят шестой. Спасибо, что сказали. Проклятый долгий ящик! Пойду отдохну. Всхрапну часок.
Вот, дорогие товарищи, до чего может довести долгий ящик!
Это только один экземпляр.
А сколько их, этих долгих ящиков, висит по линии железных дорог?
Сколько их скрывается в письменных столах администраторов?
Сколько их в учкпрофсожах, месткомах, линейных конторах, и т. д., и т. д.? Уму непостижимо!
Ищите их, товарищи! Выводите их, негодяев, на свежую воду! Уничтожайте их! Превращайте их в честные, деловые, скромные, советские просто ящики!
1926
Сказочка
про административную репку
Вероятно, всем известна сказочка насчет репки.
На всякий случай можно напомнить.
Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая. Решил дедка в спешном порядке реализовать вышеупомянутую репку. Тянет-потянет — вытянуть не может. Позвал дед бабку.
Бабка — за дедку, дедка — за репку, тянут-потянут — вытянуть не могут. Печально, но факт.
Позвала бабка внучку.
Внучка — за бабку, бабка — за дедку, дедка — за репку… Тянут-потянут…
И так далее… пока не вытащили репку.
Нечто подобное частенько происходит на наших железных дорогах.
Только немножко наоборот.
И картина получается такого рода.
Посадили в управление железной дороги административную репку.
Приехала репка, вросла в полосу отчуждения, покрутила носом и сказала:
— Не нравится мне тут у вас чивой-то.
— А что же вам, товарищ Репка, собственно, не нравится?
— Ничего не нравится. Начальник службы путей не нравится. Начальник службы тяги не нравится. Начальник движения не нравится. И начальник службы сборов тоже не нравится. Одним словом, решительно никто не нравится. Всех — вон!
Сказавши это, грозная репка взялась за административный персонал дороги. Тянет-потянет…
Всех вытащила в два счета.
— А теперь, — говорит репка, — буду новым персоналом обрастать. Тут со мной, кстати, все и приехали.
Появился возле репки новый П.
Новый П — за нового Д.
Новый Д — за нового Т.
Новый Т — за нового М.
Новый М — за нового Б.
Новый Б — за нового С.
Новый С — за нового К.
Новый ДП — за нового ТП, ТП — за МП, МП — за СП. И так далее, и так далее.
За новым Т — новая бабка; за новой бабкой — новая внучка-машинистка; за новой внучкой-машинисткой — новая жучка, за новой жучкой — новая мышка…
Тянет-потянет репка — смотришь, всех своих как ближних, так и дальних родственников, друзей, знакомых и вытащила на свет божий…
Всем службишку устроила!
Покрутила носом и сказала:
— Вот теперь мне можно и за работу взяться!
Но тут взяли административную репку, вытащили ее с дороги и пересадили на другую дорогу.
И потянулся на новое место за репкой пышный хвост: П — за Д, Д — за Т, Т — за М, М — за Б…
За Т — бабка, за бабкой — внучка-машинистка, за внучкой-машинисткой — жучка, за жучкой — мышка… Целый эшелон друзей и знакомых поехал за вытянутой репкой.
Одним словом, не осталось на старом месте ни бэ ни мэ.
А репка приехала на новое место, вросла в полосу отчуждения, покрутила носом и сказала:
— Не нравится мне тут. Всех — вон!
И так далее, до бесконечности…
Смотри с начала.
Нельзя ли как-нибудь, товарищи, усмирить товарища Репку?
1926
Конотопская нарпытка
«В период с 13 по 20 февраля с. г., будучи делегатом 1-го участка окружного съезда профсоюзов Конотопщины, я вместе с многочисленным съездом находился «на столе» в нарпите», — так пишет нам рабкор.
«Что несытно нас кормили, это еще не беда, а вот что неопрятно и что чаю не давали — плохо! Делегаты доплачивали в чайных из кармана».
«В нарпите на видном месте буфета имеется книга для записи «замеченных недостатков». В книге пишут о тараканах в борще и о человеческом зубе, обнаруженном в каше».
Интересен по этому поводу ответ администрации нарпита. На запись о зубе вместо серьезного объяснения или опровержения пишут так:
«Никакого зуба быть не могло, и писавший, вероятно, утерял не зуб, а одну из клепок головы. При проверке служащих нарпита зубы у всех оказались налицо».
Вот как ответил нарпит!..
Гм!.. Действительно, странно…
Ежели зубы у нарпитовских служащих оказались налицо, тогда чей же это зуб затесался в кашу?
Загадочно!
Впрочем, весьма возможно, что в каше оказался тот самый зуб, который имеет местное население против администрации нарпита.
Вам
