Михаил Задорнов - Энциклопедия всенародной глупости

Группу российских бизнесменов, которые приехали в Бостон на конференцию, возглавлял Борис Немцов, тогдашний первый вице-премьер правительства России. Мы разговорились с Борисом неподалёку от играющего нефтяника-олигарха. И не видели, как восхищённые виртуозностью «тапёра» японцы дали ему двадцать долларов, чтобы он повторил на бис мелодию из «Крёстного отца».

Вряд ли кому-нибудь, как мне, удастся увидеть хоть раз в жизни такое счастливое лицо российского нефтяника. Чувствовалось, что в этот момент он забыл и о своих договорах, и о рэкете, и о таможенных пошлинах на нефть, и о чиновниках, которых ему надо было всю жизнь подкармливать. Радостный, как ребёнок, он подбежал к нам с Борисом и, тряся перед собой двадцатидолларовой банкнотой, закричал на всё фойе:

– Я заработал двадцать долларов!

В тот вечер я узнал, что политики тоже бывают остроумными. Немцов отреагировал мгновенно:

– Знаешь, почему ты сейчас так радуешься? Потому что это первые деньги, которые ты заработал честно. Своим трудом!

Люди теперь стали вкус еды чувствовать по красоте упаковки. Им кажется, что крутые названия каких-то блюд – это и есть вкус…

У меня в Юрмале – небольшой двор, я иногда развожу там костёр, приглашаю знакомых – спонсорьё, олигархьё приходит разное, садятся вокруг. Они в своей жизни уже всё попробовали: и карпаччо, и лазаньи. Трески натрескались чёрной. А тут поедят печёной картошки и грустнячить начинают. Я одному говорю:

– Ты чего такой кислый?

Он отвечает:

– Последний раз я так вкусно ел в тюрьме.

Я подъехал к зданию телекомпании, где должен был просмотреть свою смонтированную к эфиру телевизионную передачу. Мест на автостоянке не было. К машине тут же подошли два неповоротливых, но бдительных робота-секьюрити:

– Отъезжайте немедленно! Здесь стоять не положено, а на стоянке мест нет.

Я своему водителю говорю:

– Езжайте. Я вам потом позвоню, когда за мной заехать.

Выхожу из машины. «Роботы» узнали меня и сразу начали извиняться:

– Ой, это вы? Извините, мы вас не признали. Но вы поймите, мы не виноваты. Нам как приказали, так мы и делаем. Мы же тут никто, сами понимаете. Люди зависимые. Даже вашу машину и то не имеем права без разрешения поставить. Хотя вас уважаем!

– Ребята, ничего страшного, извините, я тороплюсь, всё в порядке.

Я пришёл в монтажную и стал отсматривать уже готовую передачу. На первых же минутах разнервничался.

– Зачем вы её так покромсали? – спрашиваю редактора.

– Мне что сказали, то я и сделала, – начала оправдываться редактор. – Поймите, я же человек зависимый. Я бы и сама всё оставила как есть. Но кто меня будет слушать? Если я не буду делать то, что мне указывают сверху, меня просто уволят. А у меня, между прочим, семья! Вы должны меня понять.

Я позвонил продюсеру телекомпании:

– Почему вы вырезаете целые абзацы без согласования со мной? В них же нет ничего антигосударственного.

Продюсер тяжело вздохнул:

– Вы поймите, Михаил Николаевич, нам что сверху сказали, то мы и сделали. Я же человек зависимый, зачем вы на меня сердитесь…

Пришлось звонить самому генеральному продюсеру:

– Мы же договорились, вырезать будут только по согласованию со мной!

– А что я могу? – пожаловался мне в свою очередь генеральный продюсер. – Есть установки, пожелания сверху, я от них завишу. Так что извини, ничего не могу сделать.

Из всех сегодняшних чиновников высшего эшелона я знаком только с одним из советников президента. Он был моей последней надеждой. Но и от него я услышал, что он человек зависимый, практически никто.

Видя моё расстройство, милая женщина-редактор предложила попить чаю. Сопровождаемый одним из работников телекомпании, я пошёл мыть руки в туалет. В туалете работала уборщица, он оказался закрытым. Только закрытым по-советски. Дверь давно рассохлась, обмякла и обвисла. Поэтому уборщицы ставили поперёк проёма метлу или швабру. Мол, закрыто! Сопровождавший меня сотрудник решил выказать мне уважение и стал ей объяснять:

– Разрешите нам всего на пару минут? Это же Задорнов!

Тут я не выдержал:

– Вы ей ещё скажите, что я в одном доме с Ельциным живу!

И вдруг уборщица выдала фразу, после которой у меня пропало не только раздражение на весь окружающий мир, но я ещё и развеселился на ближайшие несколько дней:

– Ельцин, Задорнов – мне всё по фигу! Я – человек независимый!

Одну из самых интересных и выдающихся с точки зрения российской парадоксальности историй мне прислал в письме бывший егерь. В своё время он работал в охотничьем хозяйстве, куда приезжали охотиться все члены ЦК и советского правительства.

Однажды Брежневу позвонил Хонеккер. Сказал, что хотел бы поохотиться в России на зайцев. Всем известно, что нигде нет такой романтичной охоты, как в России. Брежнев обрадовался. Он был общительным человеком, охотиться любил. Тем более с Хонеккером. Немецкий кореш хорошо говорил по-русски, был преданным и считался непревзойдённым охотником.

Естественно, в охотничье хозяйство пришёл приказ сверху: заготовить для охоты к утру зайцев. Заготовили. Вот только накормили чем-то не тем. Смотрят утром, а все зайцы сдохли. Что делать? Брежнев с Хонеккером уже на подъезде. Уволят всех! Чем опаснее ситуация, тем лучше работает голова у русского мужика. Тем смекалистей он становится! Только нашему могло прийти в голову натянуть заячьи шкуры на кошек и выпустить их на уже слегка поддатых Брежнева и Хонеккера. Что, эти старики разберут, что ли, где кошки, а где зайцы? Им главное – пальнуть!

Говорят, Хонеккер запомнил эту охоту на всю жизнь. Он выстрелил первым. Слава богу, не попал… Но когда «заяц» от его выстрела забрался на дерево!.. А второй погнался за воробьём!..

Об этой охоте потом, говорят, любил рассказывать даже сам Брежнев.

Я никогда не смеюсь над православной верой. Смеюсь только над попами, которые православную веру позорят… Представьте, до того дошло, что одного я даже видел в жюри на конкурсе красавиц. Не мог не спросить:

– Вы-то что здесь делаете, батюшка?

– Красавиц освещал, сын мой…

А другой в провинциальном российском городе, где построили храм, сказал Путину:

– Мы этот храм возвели с вашей Божьей помощью.

Путин не заметил, отвечает:

– Мы и впредь вам будем помогать…

Мой хороший знакомый, с которым мы дружили ещё в юности, в советское время учился в театральном училище. Но на четвёртом курсе его выгнали за драку. Он был огромного роста, в юности занимался борьбой. Оставшись не у дел, как и все, кто ничего не умел делать, в начале перестройки стал коммерсантом. Потом вдруг продал свой ларёк и купил… приход! Потому что времена изменились, и он вычислил, что гораздо больше, чем от ларька, доход будет от прихода. Сам, соответственно, стал священником. Поскольку артистом он был от природы, те, кто ходил в эту церковь, вскоре очень полюбили его проповеди, которые он читал по системе Станиславского, вживаясь в них. Прихожане ему верили.

Однажды шёл вечером по улице, подсчитывал в уме доход от прихода. Навстречу двое. Подвыпившие, громкие… Один другому предлагает… Ни с того ни с сего, как это часто бывает у наших:

– Смотри, поп! Давай, что ли, в морду ему дадим.

Второй спрашивает:

– С чего вдруг?

Первый отвечает:

– Помнишь, как их, попов, учил Иисус в Нагорной проповеди: «Дадут по левой щеке, не отвечай, подставь правую». Интересно, подставит или нет?

– Давай!

Подошли. Тот, кто всё это затеял, врезал слева нашему священнику. Они ж не знали, что поп-то ой как соскучился по драке. Он только перекрестился: «Прости меня, Господи!» И с таким удовольствием за милую душу отметелил обоих! Потом посмотрел на избитых и весьма озадаченных, перекрестил и отпустил со словами: «Идите с миром, сыны мои! Да простит и вас Господь!»

Я ехал в поезде в большом расширенном купе. Смотрел фильм. Вдруг в соседнее купе, тоже комфортное, кто-то входит и как долбанёт тяжёлым роком. Фильм закончился, два часа ночи, я спать уже хочу, а из соседнего купе всё тяжёлый рок несётся. Я пошёл к проводнице:

– Скажите, а кто там едет? Откуда тяжёлый рок-то?..

– Тсс, это местный владыка.

– Какой владыка? Говорю же, тяжёлый рок!

– Так он молодой.

Я не мог не пойти в это купе. Постучал. Мне открыл владыка – реальный пацан, крест такой, что, если защищаться, убить можно. Трусы, грудь волосатая. Говорит:

– Тебе чего?

Не узнаёт меня.

– Владыка, вы бы не могли молиться в наушниках?

Он меня узнал тут же, сделал так:

– Гы-гы, заходи, выпьем.

– Владыка, извините, сейчас пост.

– Со мной и в пути можно. Давай.

Мы выпили, он такие истории рассказывать начал! Ну, нормальный мужик, современный.