Константин Мелихан - Рассказы
Такой заплыв провели однажды не то корейцы, не то вьетнамцы. Когда солдата, который первым доплыл до противоположного берега, спросили: «Самыми тяжелыми, вероятно, были последние метры?» – он ответил: «Наоборот, последние метры были самыми легкими, потому что никто из остальных семисот участников заплыва уже не мешал».
Человек-никто
Не могу ответить ни на один вопрос.
Национальность? Не знаю. Родители самой разной национальности. Совершенно противоположной друг другу.
Где живу? Не знаю. Непонятно, в какой стране. Непонятно её будущее. Непонятно её прошлое. Непонятно её настоящее. Непонятно, какой строй. Непонятно, кто ею правит.
Где родился? Родился в одном городе. Живу в другом. Хотя это один и тот же город.
Место работы? Дом. Что, не работаешь? Нет, работаю. Но дома. То есть хожу на работу домой.
За границей был? Был. Но тогда это ещё не было заграницей.
Образование? Высшее. Но недоучился пять лет.
Семейное положение? Не знаю. Женат? Да. Но живу один.
Дети есть? Есть. Но от жены. А жена – от другого мужа.
А – близкие? Близкие есть. Но далеко. И слава богу!
Кстати – о боге… Верю. По вечерам. Когда наваливаются усталость, тоска и боль. А утром – на свежую голову – опять атеист.
А в любовь веришь? Отчего ж не верить! Раз слово такое есть, значит, и она должна где-нибудь быть.
Любимое занятие? Говорить о людях плохо, чтобы им стало хорошо.
Любимый цвет? Не понял вопроса. Ну, красный там, белый?.. Бутылочный.
Деньги есть? Есть. Но ни на что не хватает.
А с алкоголем как? Пить не люблю. Но пью. Хотя и редко. Но много. Хотя и меньше, чем другие.
Какие иностранные языки знаешь? Знаю, что есть английский, испанский, французский, немецкий.
Оптимист? Пессимист? Оптимист – когда что-то начинаю. И пессимист – когда вижу результат.
И последний вопрос: планы на будущее? Дожить до него.
Я – человек-никто. Не спрашивайте меня ни о чем. Мне нечего о себе сказать. Но говорить об этом я могу очень долго.
Кто как смеется
Один и тот же человек может смеяться по-разному, а разные люди могут смеяться одинаково.
Сколько раз я выступал в школах – реакция одна и та же: ученики смеются, но не понимают, а учителя понимают, но не смеются. И ещё замечания ученикам делают: «Ведите себя прилично! Не смейтесь! Это же встреча с писателем-сатириком!»
Когда я выступал перед больными, находящимися на принудительном лечении от наркомании и алкоголизма, они смеялись только в строго отведенных для этого местах, а именно: когда в рассказе попадалось слово «бутылка» (даже если она была пустая), или слово «травка» (даже если на ней загорали коровы).
А вот как реагируют на юмор женщины.
Одна женщина вместо смеха приговаривала:
– Точно-точно!
Другая улыбалась только одним углом рта, как будто у нее в другом углу зубов не хватало.
Ещё одна, полная такая, то есть стопроцентная женщина, смеялась всем телом. У нее от смеха все части тела тряслись! Потрясающая женщина!
А одна женщина на концерте так хохотала, что у нее элемент какой-то в амуниции лопнул. И она не поднималась со своего места до тех пор, пока все из зала не ушли и свет не выключили.
Помню своё выступление на каком-то празднике, не помню, в каком НИИ. Если обычно смеются после того, как что-то скажешь, то там смеялись – до того. Ну, такой хохот стоял, что я говорить не мог. Я даже подумал, что у меня непорядок с одеждой. Оказалось – все очень просто: они были пьяные в хлам. По случаю какого-то великого коммунистического праздника.
А вот как смеются солдаты. Много лет назад меня и ещё нескольких авторов пригласили выступить в одном стройбате. Представьте себе: огромный клуб, сидит тысяча одинаковых человек, два часа читаем им юмор, – гробовая тишина… В конце выступления командир стройбата встал, дал отмашку, и все зааплодировали. Потом он прошел к нам за кулисы и говорит: «Большое спасибо, что вы к нам приехали. Очень, – говорит, – понравилось» Мы говорим: «А почему ж тогда никто не смеялся?» А он говорит: «Вы знаете, они по-русски ничего не понимают!»
Самый неожиданный смех бывает на сборных концертах. Помню, после очередного номера конферансье объявил: «Сонату си-бемоль мажор испортил пианист Рябых!»
Самый тихий смех – читательский. Смех читателя слышен только ему одному. А для взрыва смеха требуются критически настроенные массы. Впрочем, в одном автобусе я приметил читателя, который смеялся довольно громко. Мне удалось подсмотреть, что за книжку он читает. Это была – «Экспериментальная хирургия». Глава называлась – «Пересадка человеку органов животных».
Но смеются не только зрители, слушатели, читатели и врачи. Смеются и сатирики – над тем, кто толкнул.
Перевод на другой язык – как переход через линию фронта: без потерь не бывает.
Помните, некогда популярную советскую песню:
"И кто его знает,Чего он моргает…?"
Вот как перевели эти слова бразильцы:
"И кто его знает,Что у него с глазом…"
А вот как перевели русскую частушку в одном вьетнамском журнале. Частушка была такая:
"Никто замуж не берет.В девках надоело.Пойду сяду на плиту,Чтобы все сгорело!"
Вьетнамцы перевели так:
"Незамужняя женщинаХочет устроитьПожар".
Ещё пример. Один студент получил задание перевести с английского на русский фразу о богатом фермере: «Ему принадлежали все коровы в стаде». Студент перевел так: «В своём стаде он имел каждую корову».
Из-за неточного перевода может вспыхнуть целый политический скандал:
– Я говорил в интервью радиостанции «Немецкая волна», что мы ввели «ограниченный воинский контингент», а они перевели – «контингент ограниченных воинов».
Впрочем, неточный перевод может и не дать разгореться политическому скандалу. Исторические слова Хрущева «Я вам покажу кузькину мать!» переводчики всегда переводили как «Я вас познакомлю с мамой Кузьмы».
Перевод может не только ухудшить оригинал, но и улучшить. Злые языки рассказывают, как писал великий нерусский поэт Расул Гамзатов. Он звонил по телефону своёму переводчику Науму Гребневу и говорил ему, примерно, следующее:
– Панимаешь, Наум, мне вот такое пригрезилось. Вот, панимаешь, летят птыцы, да? А они, может, никакие не птыцы, а солдаты…
– Сейчас возьму авторучку, – говорит Гребнев и сразу пишет:
"Мне кажется порою, что солдаты,С кровавых не пришедшие полей,Не в землю нашу полегли когда-то,А превратились в белых журавлей…"
То, что в оригинале вызывает слезы, в переводе может вызывать смех. Говорят, что трагедия Шекспира «Король Лир» на монгольской сцене шла под названием «Тугрик-хан».
Особенно смешным кажется перевод на близкий язык. С чешского – на словацкий. С ханты – на манси. С китайского – на тайваньский. Близкие языки уже сами по себе кажутся пародией друг на друга.
Взять – русский и украинский. Военные строевые команды:
По-русски: «Смирно!» А по-украински: «Струнко!»
По-русски: «Равняйсь!» А по-украински: «Шнуркуйсь!»
По-русски: «В две шеренги становись!» А по-украински: «Пан за пана ховайсь!»
Украинский понятен русским и без перевода (вероятно, потому, что это и есть настоящий русский). Можете проверить себя на этой украинской эпиграмме:
"Поихало дурнэВ Европу у турнэ.Вернулося з турнэ —И знов таке ж дурнэ!"
Но самый смешной перевод – со своего языка на свой же. Например, с русского письменного – на русский устный. Или с поэтического языка – на научный. Переведем на научный язык фразу «Наградите его поцелуем» – и у нас получится:
«Возьмите своё ротовое отверстие, раздвиньте его и переместите к ротовому отверстию партнера так, чтобы ваши носовые хрящи не соприкасались».
Перевод со своего языка на свой же, собственно, и есть пародия. Вот – пародия на басню:
"Проказницей была Мартышка,Так у нее теперь детишки:Осел, козёл да косолапый Мишка".
С баснями вообще какая-то путаница. Такое чувство, что все басни написаны одним человеком. И жил этот человек тысячи лет назад. А потом его басни только переводились. С древнегреческого – на латынь. С латыни – на французский. С французского – на русский… Но тот, кто переводит басни, считает себя почему-то не переводчиком, а баснописцем.
Баснописца я бы сравнил с человеком, который переводит через дорогу старушек, а в качестве платы берет этих старушек себе в услужение на вечное пользование.
Ну, а самый лучший перевод – денежный. Впрочем, и он может быть смешным.
Как-то я получил из Всесоюзного Агентства по авторским правам следующую бумагу: «На Ваше имя поступил денежный перевод из Венгрии за публикацию в „Антологии русского сатирического рассказа“. В каких денежных единицах Вы хотели бы получить гонорар: в рублях, долларах, бонах, сертификатах и т. д.». Ниже стояла сумма: «2 руб. 15 коп.».
