Григорий Горин - Комическая фантазия (Сбоник пьес)

Баронесса. Никогда!

Бургомистр. Имущество и приданое останется за вами… Вы будете свободны. Вы сможете жить с любимым человеком.

Баронесса. Я и без развода могу жить с любимым человеком. А барону место в лечебнице или в тюрьме! Читайте дальше, Генрих!

Рамкопф (читает). «С восьми до десяти — ПОДВИГ»!..

Бургомистр. Как это понимать?

Баронесса. Это значит, что с восьми до десяти утра у него запланирован подвиг… Что вы скажете о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?!

Бургомистр. Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти мне надо идти в магистрат… Не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть…

Баронесса. Хватит! Вы издеваетесь!

Бургомистр. Отнюдь. Я просто хочу объективно разобраться.

Феофил. К черту вашу объективность!

Рамкопф. Подождите, господа! Успокойтесь… Сейчас мы дошли до интересного пункта… Посмотрим, что вы на это скажете, господин бургомистр… (Читает.) «В шестнадцать ноль-ноль — ВОЙНА С АНГЛИЕЙ»!..

Бургомистр (печально). Господи, чем ему Англия-то не угодила?..

Баронесса. Один человек объявляет войну целому государству!.. И этонормально?!

Бургомистр. Нет. Это уже — нечто!.. Это, пожалуй, можно рассматривать как нарушение общественного порядка.

Феофил. Наконец-то!

Бургомистр. Я же говорю, что стараюсь сохранить объективность. Что наказуемо, то наказуемо… (Подходит к окну, кричит.) Господин фельдфебель!

Входит Фельдфебель.

Господин фельдфебель, срочно разыщите барона Мюнхгаузена и приведите его сюда! Если он окажет сопротивление, примените силу!

Фельдфебель. Слушаюсь! (Выходит.)

Бургомистр (возбужденно). Я назначен бургомистром, чтобы в городе был порядок, и в городе будет порядок! Война — это не шутки! Война есть война! Обещаю вам: если это так, барон будет строго наказан!

Баронесса. Слава богу, и у вас не выдержали нервы!

Бургомистр (Рамкопфу). Генрих, как адвокат, скажите, что ему грозит?

Рамкопф. Честно говоря, даже и не знаю… В кодексе не предусмотрен такой случай.

Баронесса. Двадцать лет тюрьмы! Я требую — двадцать лет! Столько, сколько я была за ним замужем.

Феофил. Для меня и это не спасение… Тюрьма, больница… Все равно скандал, сплетни — и мне всю жизнь оставаться корнетом!.. Господин бургомистр, давно хочу спросить: я могу изменить фамилию?

Бургомистр. Разумеется. Женитесь и возьмите фамилию жены.

Феофил. Легко сказать — женитесь! А кто пойдет за Мюнхгаузена?!

Бургомистр. Возьмите фамилию вашей матушки. Феофил фон Дуттен красиво!

Баронесса. Перестань, Фео!.. Все равно будут говорить: «Это тот фон Дуттен, который бывший Мюнхгаузен». Лишний повод для шуток.

Феофил (в отчаянии). Значит, нет выхода? Нет! Дуэль, только дуэль!..

Входит Фельдфебель. Его парик сдвинут, под глазом здоровенный синяк.

Фельдфебель. Он идет, господин бургомистр!

Бургомистр. Что с вами?

Фельдфебель. Вы велели применить силу…

Бургомистр. Вам, а не ему!.. Где его нашли?

Фельдфебель. Он сидел в трактире.

Рамкопф (с усмешкой). Странное место для проведения войны.

Входит Мюнхгаузен. На нем военный мундир, шпага.

Мюнхгаузен (весело). Добрый день, госиода!.. (Жене.) Здравствуй, Якобина!

Та отворачивается.

Господин Рамкопф!

Тот отворачивается.

Здравствуй, сын!

Феофил в бешенстве отбегает в угол.

Вы позвали меня помолчать?!

Бургомистр. Это я вас позвал, дорогой Карл… Мне тут сообщили довольно странное известие… Даже не знаю, как и сказать. Ну… будто бы вы… объявили войну… Англии…

Мюнхгаузен (достав часы). Пока еще нет. Война начнется в четыре часа, если Англия не выполнит условий ультиматума.

Бургомистр. Ультиматума?

Мюнхгаузен. Да! Неделю тому назад я им выслал ультиматум!

Бургомистр (нервно). Кому «им»? Выражайтесь понятней!

Мюнхгаузен. Королю Георгу и парламенту. Я потребовал от них прекратить бессмысленную войну с североамериканскими колонистами и признать их независимость. Срок ультиматума истекает сегодня в шестнадцать ноль-ноль. Если мои условия не будут приняты, я начну войну!

Рамкопф. Интересно, как это будет выглядеть? Вы станете палить по ним отсюда из ружья или пойдете врукопашную?

Мюнхгаузен. Методы ведения кампании — военная тайна! Я не могу ее разглашать, тем более в присутствии штатских!

Бургомистр (решительно). Так!.. Господин барон, я думаю, нет смысла продолжать этот бесплодный разговор. Послав ультиматум, вы тем самым перешли всяческие границы! (Кричит.) Война — это не покер! Ее нельзя объявлять когда вздумается! Вы арестованы, господин барон!.. Фельдфебель, примите у господина барона шпагу!

Фельдфебель (нерешительно). Если он отдаст…

Мюнхгаузен. Господин бургомистр, не делайте глупостей. Я знаю, вы достойный человек, в душе вы тоже против Англии…

Бургомистр. Это никого не касается!

Мюнхгаузен. Моя война тоже касается только Англии и меня.

Бургомистр. Барон! Как старший по званию приказываю сдать шпагу!

Феофил (решительно подошел к отцу). Господин барон, я вызываю вас на дуэль!

Бургомистр (нервно). Подождите, Феофил! (Мюнхгаузену.) Сдайте шпагу!

Феофил (выхватил шпагу). Защищайтесь!

Мюнхгаузен (сердито). Да разберитесь вы между собой, в конце концов!

Вбегает Томас.

Томас. Господин барон, вы просили вечернюю газету!

Мюнхгаузен. Ну-ка? (Берет газету, просматривает, молча протягивает Бургомистру.)

Тот смотрит в газету.

Феофил. Что там еще?

Бургомистр (упавшим голосом). Англия признала независимость Америки.

Мюнхгаузен (взглянув на часы). Без десяти четыре!.. Успели!.. Их счастье! (Всем.) Честь имею! (Уходит в сопровождении Томаса.)

Рамкопф. Немыслимо!

Баронесса (Бургомистру). Вы его отпустили?

Бургомистр. Что ж я мог?..

Рамкопф. Но ведь это чудовищное совпадение!

Баронесса. Вы не бургомистр, вы — тряпка!

Бургомистр. Сударыня, ну что вы от меня хотите? Англия сдалась…

Затемнение

Просторное помещение городского суда. В центре кресло, которое занимает ганноверский Судья — пожилой мужчина в мантии и пышном парике. Рядом с ним сидят Бургомистр и Пастор. Чуть впереди — Баронесса, Рамкопф и Феофил. По другую сторону — Мюнхгаузен. В глубине сцены за клавесином сидит Музыкант.

Судья. Объявляю судебное заседание по делу о разводе барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена и баронессы Якобины фон Мюнхгаузен открытым!

Музыкант заиграл гимн герцогства Ганноверского. Все стоя выслушали его.

Господин бургомистр, прошу вас!

Бургомистр (обращаясь к зрителям). Господа! С большим волнением я приступаю к своей речи. Процесс, на котором мы с вами присутствуем, поистине можно назвать необычным и даже уникальным, ибо в каждом городе Германии люди женятся, но не в каждом разрешены разводы. Именно поэтому первое слово благодарности наш магистрат приносит его величеству герцогу Георгу, чья всемилостивейшая подпись позволила нам стать свидетелями этого праздника свободы и демократии!

Аплодисменты.

Господа! Нам выпало счастье жить в просвещенном восемнадцатом веке, навсегда сбросившем с себя рубище средневековья, прикрывавшее духовное невежество и мракобесие инквизиции. Сколько трагедий описывает нам история, сколько криков отчаянья доносится к нам из глубины веков — это крики супругов, лишенных возможности расстаться! Вспомним историю английского короля Генриха Восьмого, вынужденного послать на плаху свою супругу Анну Болейн и топором палача разрубить узы неудачного брака. Вспомним Иоанну Первую, Неаполитанскую, которая из-за любви к другому повесила собственного супруга на шелковом шнуре, который сама же сплела…

Нет, господа, мы не католики, чье застарелое ханжество не позволяет супругам расстаться, когда умерли их чувства. Но мы, слава богу, и не магометане, чье духовное невежество разрешает иметь несколько жен там, где достаточно одной. Мы — лютеране, и учение, завещанное нам Лютером, гласит: «Неверное — да будет уничтожено, истинное — да будет узаконено!» (Садится.)

Судья (Пастору). Ваше преподобие, вы желаете сказать?

Пастор (вставая). Я с большим интересом выслушал речь господина бургомистра и благодарю его за слова, сказанные в адрес духовной консистории. Однако действия церкви нельзя было признать гуманными, если б она, благословляя разрыв супружества, не попыталась бы вначале его восстановить. Поэтому сейчас, обращаясь с этой высокой кафедры, я хочу сказать: дети мои! Внемлите своему духовному пастырю. Откройте нам причины, побудившие вас разрывать союз, благословенный богом. Да не смутят вас эти стены и мантии, здесь не суд, а исповедь, и покаяние есть благо! (Садится.)