Акилле Кампаниле - Бедный Пьеро
Анджелика. (вся в слезах). Синьор!
Луиджи. Все еще ревешь? Кончится это когда-нибудь? Пойми, что тебя все это совершенно не касается!
Маркантонио. Она так преданна, бедняжка, так привязана.
Луиджи. Какое там преданна! Просто зануда. Перестань реветь, или я тебя сейчас стукну.
Маркантонио. Ради всего святого! Она же станет плакать еще громче.
Луиджи. Ну так я ее уволю.
Маркантонио. Тогда она будет плакать еще из-за этого и пойдет рассказывать, как все произошло.
Луиджи. Ах так, значит, все мы теперь в ее руках?
Маркантонио. Ну, милочка, утри же слезы. Так что ты хотела нам сказать?
Анджелика. Привратница пришла.
Привратница (входя). Здравствуйте.
Луиджи. Здравствуйте. Послушайте, дорогуша, синьор Пьеро, к великому сожалению, покинул нас.
Лицо привратницы остается безучастным.
Маркантонио (кричит.) Он умер!
Луиджи. Если ты будешь так орать, все узнают…
Маркантонио. Все, кроме него самого. (кричит) Синьор Пьеро!..
Привратница. Да поняла, поняла. Я уже слышала Что же вы от меня-то хотите? Пойду в знак траура прикрою парадную дверь.
Луиджи. Нет! Вы не должны ничего прикрывать. Для того мы вас и позвали. В соответствии с последней волей синьора Пьеро нужно, чтобы о его смерти стало известно только после похорон. Поэтому никакой суеты, и никому ни слова.
Привратница. Насчет меня можете не сомневаться. До свидания. (Уходит.)
Луиджи. Надо бы оповестить родственников.
Тереза. Он не хотел, Луиджи. В похоронное бюро я уже сообщил. Их-то не известишь после похорон.
Звонок у входной двери. Присутствующие вздрагивают и растерянно переглядываются Потом все взгляды сходятся на вошедшей Анджелике.
Анджелика. Я посмотрела в глазок. Там какой-то синьор. Один.
Луиджи. Должно быть, это он. Во всяком случае, вы уходите, уходите отсюда. (Анджелике.) Впусти его.
Все кроме Луиджи уходят. Анджелика пропускает служащего похоронного бюро.
Служащий похоронного бюро (обращаясь к Луиджи). Имею честь говорить с синьором, звонившим мне недавно по поводу события, о котором посторонние должны узнать лишь после совершения обряда, входящего в нашу компетенцию?
Луиджи. Вы…
Служащий похоронного бюро. Простите, что я улыбаюсь. Я делаю это для того, чтобы случайные свидетели, будучи не в курсе дела, о котором мы с вами говорим и которое по желанию виновника события, выраженному еще до того, как оно произошло, должно остаться втайне, не заподозрили, что в этом доме случилось нечто такое о чем пока говорить преждевременно…
Луиджи. Простите, я что-то плохо улавливаю…
Служащий похоронного бюро. Вы сами изволили мне сообщить по телефону, что лицо, из-за которого вы меня сюда вызвали, пожелало, чтобы известие о случае, о котором мы с вами беседовали, стало достоянием посторонних лиц лишь после выполнения операций, ради которых я имел честь явиться сюда. Каковой факт и объясняет то обстоятельство, что я выражаюсь иносказательно и при этом даже улыбаюсь.
Луиджи. Но все домашние в курсе дела.
Служащий похоронного бюро. Тем лучше. В таком случае я могу придать своему лицу более соответствующее обстановке скорбное выражение.
Луиджи. Итак, поговорим о похоронах моего шурина.
Служащий похоронного бюро. С удовольствием… Простите, я хотел сказать, в общем…
Луиджи. Я понял. (Оборачивается к двери, ведущей в другие комнаты.) Тереза!
В гостиную входят Тереза, Ионе, Клелия и Маркантонио.
Тереза, этот синьор из похоронного бюро. Мы должны с ним все обсудить.
Тереза. Делайте что хотите. У меня уже нет никаких сил. Прошу только выполнить последнюю волю моего бедного мужа: о его смерти все должны узнать лишь после похорон.
Служащий похоронного бюро. Не тревожьтесь, синьора, это будет исполнено как надо. Только вы сами…
Луиджи. От нас не узнает никто.
Тереза. Воля моего бедного мужа священна.
Служащий похоронного бюро. Совершенно справедливо. (Готовясь записывать.) Итак, гроб.
Тереза. Самый дорогой. И катафалк тоже. Расходы меня не пугают. Бедняжка Пьеро.
Служащий похоронного бюро. Шестерка лошадей?
Тереза. А больше нельзя?
Служащий похоронного бюро. Больше не бывает, синьора. Но должен заметить, что и шестерки вполне достаточно.
Луиджи. Тереза, тебе не кажется, что шесть — это слишком много? Может, ограничиться четверкой? Или парой… Вообще, конечно, и одной лошади хватило бы, ведь бедный Пьеро так мало весил…
Тереза. Я сказала — шесть!
Луиджи. Можно подумать, что ты собираешься целый полк перевозить.
Тереза. Шесть.
Служащий похоронного бюро. Понимаю вас, синьора. Я тоже, будь у меня возможность, обеспечил бы своей жене самые пышные похороны. Но к сожалению, я скромный служащий и не могу позволить себе такую роскошь… А как насчет оформления последнего приюта усопшего? Вы уже что-нибудь решили? Вероятно, вы не хотите, чтобы мраморщик пришел сюда, ведь это бросилось бы в глаза… Если угодно… (Приглядывается к Маркантонио.}
Маркантонио. Простите, когда вы на меня так смотрите, я испытываю странное чувство. Так и кажется, что вы сейчас скажете: «Какой бы хороший покойничек из него получился!»
Служащий похоронного бюро. Ну что вы!
Маркантонио. Да-да. Вот и сейчас вы словно мерку с меня снимаете. И я чувствую себя так, будто виноват перед вами в том, что пока еще жив…
Луиджи. Что ты придумываешь, папа! (Служащему похоронного бюро.) Не обращайте, пожалуйста, внимания. Так вернемся же к нашему разговору. Вы что-то насчет оформления говорили…
Служащий похоронного бюро. Да, если вы хотите подобрать что-нибудь подходящее, я могу отвести вас к мраморщику.
Маркантонио. Сходить, конечно, можно.
Ионе. Идите, идите, вам будет полезно побыть немного на свежем воздухе.
Луиджи. Пошли. (Обращаясь к женщинам.) Прошу вас, постарайтесь, чтобы никто ни о чем не догадался…
Ионе. Можешь не беспокоиться.
Служащий похоронного бюро. Честь имею кланяться.
Маркантонио, Луиджи и служащий уходят. Оставшись одни в притихшем доме, женщины вздыхают.
Тереза. Ох!..
Ионе. Ох!..
Анджелика. Ох!..
Раздается звонок. Женщины растерянно переглядываются.
Клелия (трагическим шепотом). Ни с места. Сейчас я посмотрю в глазок.
Уходит в переднюю на цыпочках. Остальные замирают в напряженном ожидании.
Клелия (возвратившись, сообщает заговорщическим тоном). Это Демаджисти. А с ним какая-то девушка.
Тереза (удивленно). Демаджиети?
Ионе. Что еще за Демаджисти?
Тереза. Это друг бедняжки Пьеро. Но он раньше никогда у нас не бывал.
Ионе. Значит, что-то узнал и явился со своими соболезнованиями.
Клелия. Не думаю. Кто бы мог ему сказать?
Ионе. Но он же пришел? А раньше не приходил.
Клелия. Он знал, что Пьеро болен?
Тереза. Ну да. Они же в больнице вместе лежали. Клелия, какое у него лицо?
Клелия. Обычное..
Тереза. Веселое, грустное?
Клелия. Я бы сказала, скорее веселое…
Ионе. Значит, знает.
Клелия. Но какое-то неестественно веселое.
Ионе. Значит, не знает.
Клелия. В руках у него цветы.
Ионе. Значит, знает.
Клелия. Флёрдоранж.
Ионе. Значит, не знает.
Тереза (Анджелике). Скажи, что никого нет дома. Погоди, лучше вообще не открывай. Пусть думает, что мы уехали.
Клелия. По-моему, лучше их все-таки впустить.
Тереза. Но ты сама подумай: у нас много общих знакомых. Если он почует неладное, через полчаса всем будет все известно.
Клелия. Именно поэтому его и надо принять. Есть два варианта: либо он знает о случившемся, либо не знает. Если не знает, мы ему и не скажем. А если знает, то попросим, чтобы он никому ничего не говорил.
