Генри Берд - Пластилин колец
- Сотня слов и ни единой остроты, - сказал Гимлер. - Старый пень, видать, заболел.
Члены отряда попрощались друг с другом и с тяжестью на сердце покинули разрушенную твердыню Кирзаграда, зная, что землю эту ожидают еще пущие горести. Гельфанд, Мопси и Пепси взгромоздились на жалобно блеющих скакунов и, пришпорив их, поскакали средь вечерних теней к баснословной столице Роздора. И долго еще две юных морковки махали вслед хобботам зелеными плюмажами и, надеясь неизвестно на что, подпрыгивали на изящных хвостиках, несколько утяжеленных уже заметными припухлостями в самой серединке оных. С той поры, как Гельфанд видел их в последний раз, Мопси и Пепси не теряли времени даром.
Всю ночь и половину следующего дня Гельфанд и двое хобботов скакали, настороженно озираясь в поисках шпионов Сыроеда. Один раз Мопси увидел у себя над головою черную тень, летевшую, хлопая крыльями, на восток, и как ему показалось, услышал хриплое, мерзкое "карр". Но поскольку несколько предшествующих часов Мопси тянул трубочное зелье, ни в том ни в другом он уверен не был.
Наконец, устроили привал. Гельфанд и Мопси, сыграв на скорую руку в кости (Мопси продулся), немедленно задудели в два носа, и Пепси тоже лег и притворился, что крепко спит. Однако, когда храп его спутников стал поровнее, он выскользнул из походной палатки и принялся рыться в седельной сумке Мага. Вскоре он отыскал черный шарик, столь хитроумно спрятанный Гельфандом.
Шар был поменьше дыньки, хоть и побольше бильярдного и совершенно ровный, если не считать маленького круглого глазка, позволявшего заглянуть в его темные недра.
- Волшебный шар, исполняющий все желания! -воскликнул он.
- Вот что это такое.
Хоббот закрыл глаза и пожелал получить бочонок пива и баррель телячьих котлет. Послышалось негромкое "пууф", пахнуло едким дымом, и Пепси оказался нос к носу с чудовищной, невыразимо пакостной образиной, у которой челюсти ходили ходуном от ярости и злобы.
- Говорил я тебе, чтобы ты держал свои лапы подальше от этой штуки! визжал Маг,клеши которого гневно развевались и хлопали.
- Да я только посмотреть, - скулил Пепси.
Гельфанд, злобно глядя на Пепси, вырвал шар у него из рук.
- Это не игрушка, - сурово сказал он. - Это чудесный малломир, -волшебный этот, как бишь его? ну, в общем, такая эльфийская штуковина, потерянная ими еще в Век Листового Железа.
- Что же ты мне сразу-то не сказал? - задал бессмысленный вопрос Пепси.
- С помощью малломира Древние проницали будущее и читали в сердцах человеков.
- Смотрите внимательно! - приказал Гельфанд.
Оба хоббота с интересом следили за тем, как Маг производит над шаром таинственные пассы и бормочет сверхъестественные заклинания.
Фокус-покус
Loco parentis!
Джекки Онассис,
Дино ди Лаурентис!
Прямо на глазах у испуганных хобботов шар стал накаляться. Гельфанд продолжал бормотать над ним.
Квиквег квогог!
Поддон кихот!
Пеквод кантин!
Пнин мескалин!
Перемены
Труд и мрак
Кругло-толсто
Сам дурак!
Внезапно шар словно взорвался изнутри искристым светом, и странное вибрирующее зудение наполнило воздух. В мерцающем сиянии Пепси услышал голос Гельфанда.
- Поведай мне, о волшебный малломир, ожидает ли Сыроеда поражение или победа? Падет ли черное облако Рока на всю Нижесреднюю Землю, или погибель ждет Сыроеда и вслед за ней вновь воссияют счастье и солнечный свет?
Изумленные Пепси и Мопси увидели, как прямо в воздухе стали возникать огненные буквы - огненные буквы, коим предстояло вот-вот возвестить исход великой борьбы с Повелителем Мрака. Дивясь и благоговея прочитали они итоговые слова: "Ответ неясен. Повторите запрос несколько позже."
8. Логово Шоболы и прочие горные курорты.
Фрито и Срам, задыхаясь, вскарабкались на невысокий пригорок и обозрели ландшафт, удивительно ровно, если не считать множества круто обрывавшихся вниз оврагов и резко вздымавшихся завалов, уходящий вдаль, к шлаковым карьерам, фабрикам готового платья и хлопкопрядильным предприятиям Фордора. Фрито тяжело опустился на коровий череп, а Срам извлек из котомок пакеты с готовым завтраком (крекеры с сыром). В этот миг послышался шелест осыпающихся камушков, треск сучьев под ногами и звуки, свидетельствующие о том, что неподалеку кто-то старательно сморкается. Хобботы вскочили на ноги и увидели, как некое покрытое серенькой чешуей существо, шумно обнюхивая землю, на четвереньках подбирается к ним.
- Мать сыра земля! - возопил Фрито, отшатываясь от страховидной твари. Срам вытащил эльфийский кинжальчик и тоже отступил на шаг, сердце его, подскочившее до самого горла, там и застряло, облепленное недожеванным крекером.
Тварь взглянула на них зловеще скошенными к носу глазами и, выдавив улыбочку, устало поднялась на ноги, сложила руки за спиной и принялась насвистывать какой-то похоронный мотивчик. Внезапно Фрито вспомнился рассказ Килько о нахождении Кольца.
- Ты, верно, Гормон! - пропищал он. - Что ты здесь делаешь?
- Да как вам сказать, - ответила тварь, очень медленно выговаривая слова. - Ничего особенного не делаю. Дай, думаю, пошарю по кустам, может, найду пару бутылок из-под шипучки, все хоть какие-то деньги, а то свояченнице нечем заплатить за ее железное легкое. Оно, конечно, после операции я уж не тот резвунчик, каким был когда-то. Да и везти мне что-то меньше стало. Странная штука жизнь, то вознесет тебя, то уронит, и ничего заранее не скажешь. Господи, ну и холодрыга. Я, видите-ли, пальто заложил, чтобы купить немного плазмы для моих домашних гусяток.
Срам отчаянно старался не позволить налившимся свинцом векам сомкнуться, но в конце концов зевнул во весь рот и грузно осел на землю.
- У-у-у, нечисть, - пробормотал он и заснул.
- Ну, так я пойду, - покивав, сказал Гормон. - Чего уж там, не ко двору я вам, понимаю.
Произнеся эти слова, он присел и принялся уписывать поджаренный ломтиками эльфийский хлеб, за который хобботы еще не успели приняться.
Фрито пошлепал себя по щекам и проделал несколько упражнений на глубокое дыхание.
- Послушай, Гормон, - сказал он.
- Да ладно, о чем говорить. Не ко двору, понимаю. И никогда никому ко двору не был. Собственная мать заперла меня, еще двухлетнего, в суточной камере хранения посреди зачарованного леса. И кто меня вырастил? милосердные крысы, вот кто. А все же я так скажу: у всякой тучки хоть один бочок да серебряный. Вот знавал я когда-то тролля, звали его Вышинский...
Фрито покачнулся, упал и захрапел, еще не долетев до земли. Когда они со Срамом проснулись, уже стояла ночь, а Гормона и след простыл. Хобботы ощупали себя, дабы удостовериться, что все еще владеют изначальным комплектом пальцев, ног и тому подобного, и что никто по небрежности не забыл у них между ребер никаких ножевых изделий. К большому их удивлению даже заусенцы да запонки и те остались при них. Фрито нашарил Кольцо, по-прежнему надежно прикрепленное к цепочке, торопливо продел в него палец и, дунув на магический свисток, с облегчением услыхал знакомое ми бемоль.
- Чего-то я в толк не возьму, господин Фрито, - сказал, наконец, Срам, языком пересчитвая пломбы. - Он что это, голубей сюда гонять приходил или все же за чем похуже?
- А-а, здравствуйте, здравствуйте, - внезапно сказал большой камень, постепенно преобразуясь в Гормона.
- Здравствуйте, - вяло ответил Фрито.
- А мы уже уходим, - быстро сообщил Срам. - Дела, знаете. Нам как раз сегодня позарез нужно заключить одну крупную сделку по поставкам оружия в Танзанию или доставкам копры с Гуама или еще чего. В общем, дела.
- Жаль, жаль, - сказал Гормон. - Это, стало быть, выходит - наше вам, старина Гормон. Что ж, Гормону не привыкать.
- Прощай, - твердо сказал Срам.
- Прости, прости. Прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки, - произнес Гормон. Он безутешно помахал большим носовым платком в горошек, а после схватил Фрито за локоть и тихо зарыдал.
Срам взялся за другую руку Фрито и потащил его прочь, но Гормон отцепляться не собирался и после минуты-другой Срам сдался и в изнеможении опустился на камень.
- У меня просто душа обмирает, когда расстаются старые друзья, произнес Гормон, невпопад тыкая платком в корзиночку с приторным кремом, заменявшую ему лицо. - Я тут постою, посмотрю вам вслед.
- Ладно, пошли с нами, - подавленно сказал Фрито, и три маленьких фигурки, быстро шагая, начали пересекать теплокровные болота.
Вскоре они добрались до места, в котором земля, пропитанная водой, несомой шустрым зеленоватым ручьем, влажно захлюпала под ногами, и тут Гормон засеменил впереди, показывая дорогу. Через несколько сот футов дорогу эту полностью перегородило густое, зловонное болото, плотно заросшее кувшинками и обкуренными вересковыми черенками.
- Найо-Марш, - уважительно произнес Гормон, а Фрито и Срам увидели таинственно отраженные в оконцах грязной воды призрачные тела с причудливыми кинжалами в спинах, пулевыми отверстиями в головах и пузырьками с ядом в ладонях. Маленький отряд потащился через грязные топи, отводя глаза от внушающих суеверный ужас трупов, и после часа трудной ходьбы путники, мокрые и чумазые, выбрались на сухую землю. Здесь перед ними открылась узенькая тропа, прямая, словно стрела, да, собственно, и ведущая через пустую равнину к маячившему вдали огромному наконечнику стрелы. Луна уже села, и заря окрасила небо в легкие бурые тона, когда они добрались до этой имевшей удивительную форму скалы.
