Лев Лайнер - Веселая троица - Вицин, Моргунов, Никулин
В двенадцать лет Гоша играл шерифа Ноттингемского в «Робин Гуде». Играл шамана в страшном гриме, с орлиным носом, как у Махмуда Эсамбаева в «Земле Санникова».
С одной стороны, Георгий был чересчур нервным мальчиком, а с другой — его все смешило. На уроках они с товарищем, таким же смешливым, как и Гоша, сначала хихикали, а потом, заражая друг друга, хохотали. И их, к великой радости, выгоняли из класса. В школе Вицин был троечником. Только по рисованию учился хорошо.
А на сцене Вицин играл весьма неплохо, поэтому самодеятельный режиссер посоветовал ему обязательно идти дальше в своем увлечении и поступить в какой-нибудь театральный вуз. Он и поступил в Школу-студию имени Щепкина при Малом театре. Но через год был отчислен с далеко не самой приятной формулировкой: «За легкомысленное отношение к учебному процессу». Урок пошел на пользу: нужно учиться по-настоящему работать.
Но Георгий не отчаялся и в 1934 году подал документы сразу в три творческих вуза. И надо же — везде его приняли… Георгий поразмышлял и поступил в Театральное училище при театре Евгения Вахтангова, а в 1935 году перешел во Второй МХАТ к Николаю Хмелеву. И не случайно: Вицину нравились актеры этого театра, их блестящая техника, умение найти точную меру перевоплощения, которая убеждала зрителя в правдивости происходящего на сцене. Но больше всего привлекало Вицина стремление актеров Второго МХАТа сосредоточиться на личном отношении к роли. Нравилось, что актеры не только разыгрывали ту или иную историю, чтобы зритель увлеченно следил за ходом событий, но и стремились сделать его соучастником и правильно оценивать происходящее.
С тех пор Георгию Михайловичу совсем небезразлично, кто сидит в зале, с кем он общается. Он всегда смотрит в дырочку занавеса, перед тем как выйти на сцену, чтобы заранее знать, для кого предстоит играть. Ведь важно угодить всем, кто в зале: и интеллигенту, и работяге, и подвести себя к некой средней норме игры.
Георгий Вицин с мамой, Марией Матвеевной. 30-е годы.От китайца до бандита. 50-е годы.«Эх, молодость!» 50-е годы.«Счастье» Ю. Поднебесного. 50-е годы.С Владимиром Андреевым на сцене Театра им. Ермоловой. 50-е годы.В молодости ему особенно удавались старики.Барон Мюнхгаузен — анфас, молодой человек — в профиль. 50-е годы.Вот кто сказал «Эх, тройка…». Вицин в роли Гоголя. Кинофильм «Белинский», 1951 г.Андрей. «В добрый час» Виктора Розова. Театр им. Ермоловой. Конец 50-х.Абдурахман. «Чудак» Назыма Хикмета.Сэм Змеиный Глаз. С Алексеем Смирновым в новелле «Вождь краснокожих» из фильма Гайдая «Деловые люди», 1963 г.Опять старик. «Сказка о потерянном времени», 1964 г.Помреж. «Зайчик», 1964 г.Тоже парикмахер. «Мольба о жизни».Еще одна любимая роль — Миша Бальзаминов. С Роланом Быковым в фильме «Женитьба Бальзаминова», 1965 г.Приятная ноша — на руках парикмахера Тютюрина сама Эдита Пьеха. «Неисправимый лгун», 1973 г.Сахар. «Синяя птица», 1976 г.Аркадий Счастливцев. «Лес» Александра Островского в Театре им. Ермоловой. 60-е годы.Артур Артурович — тараканий царь. «Бег» Михаила Булгакова в Театре им. Ермоловой. 60-е годы.В училище Второго МХАТа были отличные педагоги. Актер и режиссер Алексей Денисович Дикий начинал занятия с вопроса: «Чем мы будем сегодня удивлять?» И Вицин удивлял! Некоторые мизансцены он до сих пор отлично помнит, в оттенках, в движении…
Имя Дикого — замечательного актера и режиссера — в свое время было хорошо известно театралам. Он играл атамана Платова в лесковской «Блохе», генерала Горлова во «Фронте», героев-военачальников Кутузова и Нахимова и даже… самого Сталина. Обладал он великолепной актерской фактурой, буйным темпераментом и, как говорят, имел большую любовь ко всякого рода земным удовольствиям. Прошедший сталинские лагеря, не раз падавший и взлетавший, огромный и сильный, он не боялся ни Бога, ни черта… Кроме своей жены Шурочки, маленькой кругленькой женщины, не достававшей ему до плеча. Свою фамилию Алексей Денисович полностью оправдывал.
Старейшина Театра сатиры Георгий Менглет, бывший когда-то, как и его тезка Вицин, студентом той же театральной студии, вспоминал, как однажды Дикий позвонил ему, ближе к ночи, и тоном, не предполагающим возражений, приказал:
— Мэнг-лет, бери деньги на такси и выходи к подъезду. Я тут у тебя уже внизу стою, жду.
Менглет, естественно испытывающий пиетет к знаменитому артисту театра и кино и, конечно, к своему учителю, пулей выскочил из дома.
Дикий имел весьма жалкий вид: пьяный, помятый, да еще с расцарапанным лицом.
— Значит, так, Мэнг-лет, — сурово сказал учитель, сейчас едем ко мне! Шурочка будет скандалить, так ты скажешь ей, что я был у тебя, помогал тебе роль делать, что мы с тобой… тут… репетировали… Запомни, три дня… А лицо мое… скажешь, что твоя собака Ферька поцарапала! Ты понял, Мэнг-лет?
Георгий Павлович Менглет робко возразил, что на лице явно видны следы женских ноготков, но Дикий был непреклонен:
— А вот я и посмотрю, артист ты или не артист… Все бывает… А ты сыграй, как надо! Ты убеди! Чему я тебя учил столько лет?!
Приехали, стали подниматься по лестнице. Алексей Денисович все повторял:
— Значит, так, ты все понял, Мэнг-лет? Мы ре-пе-ти-ро-ва-ли, потом собака, потом то да се…
Дикий позвонил в дверь. Вышла Шурочка. Ни слова не говоря, отхлестала Дикого по щекам. Тот постоял некоторое время с закрытыми глазами, подумал и все тем же суровым голосом произнес:
— Мэнг-лет! Свободен!!!
Не знаю, когда сам Дикий освободился от опеки жены, но однажды где-то в середине пятидесятых годов он пошел в ресторан. В ресторане появилось нечто из «тлетворного влияния Запада» — коктейль, который подавал человек, называемый не менее экзотично — бармен. Он наливал напитки в специальный бокал, подбирая по удельному весу так, что они не смешивались, а лежали в бокале полосочками: красный, синий, зеленый… Хорошо, красиво, в диковинку.
Дикий подошел к стойке и сказал:
— Коктейль! Но! По моему рецепту!
Бармен удивленно ответил:
— Никак не можем! Только по утвержденному прейскуранту!
Дикий помрачнел, и его бас разнесся по всему ресторану:
— Я народный артист Советского Союза Алексей Денисович Дикий. Коктейль! И по моему рецепту!
Делать нечего, бармен побежал к директору, рассказал, что к чему. Директор пожал плечами, махнул рукой: ладно уж, сделай, как он просит, ничего, мол, страшного не случится. Бармен вернулся, вопросительно посмотрел на Дикого. Тот потребовал себе бутылку водки и пивную кружку.
— Налей аккуратненько двести грамм, — приказал артист. — Так, теперь аккуратненько, чтоб не перемешалось, еще двести грамм! Теперь по стеночкам, по капелюшкам, влей оставшиеся сто… Да только смотри не смешивай с предыдущими слоями! Все налил? Можешь идти!
Взяв кружку, Дикий полюбовался на свет на несуществующие слои в кружке, потом на одном дыхании влил в себя содержимое, молодецки крякнул и сказал бармену:
— Хороший коктейль! Молодец! Рецепт дарю бесплатно! Так всем и говори: «Могу предложить коктейль «Дикий»!»
Уходил из ресторана Алексей Денисович под аплодисменты всех присутствующих.
И еще немного о «тлетворном буржуазном влиянии», о нравах в обществе, которые царили в ту пору…
Однажды в театре-студии Николай Павлович Охлопков устроил ночные репетиции. Это было нам, студийцам, в праздник, вспоминает Георгий Михайлович. Однако один из актеров все же спросил:
— А что мы будем за это иметь?
— Кто это? — спросил Хмелев, сильно удивившись.
Все замолчали, смутившись, один Вицин нашелся:
— Николай Павлович, это музыкант. Он недавно из Америки приехал. Его зовут Гарольд.
