Допустимые отклонения (СИ) - "Не-Сергей"
- А ты какого хуя тут делаешь? – поинтересовалась дама, едва он только приблизился.
Заметила! Узнала! Это половина успеха! И ведь действительно, дама. Нет не так, Дама. Восхитительная в своём вечернем туалете, достойном графини или какой-нибудь… очень дамы, да. На шее бархотка с камеей. Какой вкус! Идеальные завитки волос. Ровный румянец. Аристократичные породистые черты лица. Умеренное декольте, приоткрывающее сладкую ложбинку меж пышных грудей, скромно прячущихся за винно-красным шёлком. Узкий поясок, многократно обвивающий тонкий стан и ложащийся игривыми кистями на гладкое бедро. Грация в каждом движении. Шикарный жест, которым она стряхнула пепел от папиросы в изящную пепельницу. Манящее покачивание соскользнувшей с совершенной пяточки туфельки на высоком хищном каблуке. А всё вместе производило впечатление настоящей дамы, о какой Богдан мог только мечтать.
- Ты тупой? – спросила Влада.
Какое божественное имя – Влада. Как оно ей подходит. Влада. Тут и право обладания, и покладистость, и ладность фигуры.
- Мась, налей дебилу водки. Похоже, у него мозг ссохся, размочить надо, - обратилась дама к бармену, почти воркуя.
Богдана снова кольнула игла ревности. Он выпил предложенную рюмку, не почувствовав вкуса напитка, и отказался от порезанного дольками лимона. Лимонов он на сегодня сожрал достаточно под коньячок. Влада одобрительно хмыкнула и протянула ему серебряный портсигар с папиросами. Богдан с благодарным кивком взял одну. Уселся на высокий табурет у стойки. Блаженно принюхался к угощению. Табак был отменный, ароматный, с явной добавкой какой-то трубочной смеси. Богдан прикурил от протянутой барменом зажигалки, затянулся. С наслаждением выпустил дым. Спустя три затяжки, медленных, тщательно смакуемых, он с сожалением затушил истлевшую папиросу. Жаль, что не удалось растянуть хотя бы на шесть затяжек.
- Силён… - уважительно протянула Влада, прицокнув язычком.
Богдану налили ещё водки. Потом ещё. А потом мир подёрнулся дымкой, и начались странности. Первым делом к Богдану подошёл рыжий мальчик в распашонке до колен и спросил, не угостит ли его чем-нибудь такой приятный мужчина. Богдан немного удивился наглости молодёжи. А Влада расхохоталась своим невообразимым смехом и прогнала нахалёнка.
Потом они с дамой имели светскую беседу. Тоже довольно странную. Сначала Богдан что-то путано рассказывал о себе. Потом Влада с улыбкой снова уточнила, что он забыл в этом «гадюшнике». Богдан заступился за уютную кафешку, бойко и горячо нахваливая атмосферу, освещение и интерьер, а также чистоту крепких напитков. Влада смеялась так, будто слушала свежий анекдот. Она вообще очень много и искренне смеялась. Настолько много, что Богдан немного смутился.
- Я кажусь тебе смешным? – спросил он и напрягся в ожидании ответа.
- Ну… - Влада неопределённо взмахнула ручкой, рассыпая пепел по барной стойке, и задорно улыбнулась, - допустимые отклонения.
Спустя ещё пару рюмок Влада заставила Богдана выпить зелёного чая без сахара и съесть какого-то безумно вкусного горячее варева, которое назвала крем-супом. Богдан съел бы ещё с десяток таких крошечных порций, но постеснялся показаться даме проглотом. Ей же всю жизнь ему готовить, кормить. Зачем пугать раньше времени? Да, Богдан уже точно знал, что не упустит женщину своей мечты и непременно женится на ней вне зависимости от её личных планов. Хватит с него неудач. В этот раз он не будет разводить романтику и молить о согласии. Мужик он или погулять вышел? То есть, вышел, конечно, и гуляет, но мужик.
Беседа перешла к темам спорта, политики, автомобилей и живописи. Богдан был приятно удивлён тем, насколько дама оказалась подкована в большинстве вопросов. Они азартно поспорили о бразильском стиле футбола, пенсионном страховании и о том, являются ли комиксы настоящим искусством, но в отношении дисков, карбюраторов и моторных масел нашли полное взаимопонимание. Влада стремительно превращалась из банальной женщины мечты в архиманиакальную идею-фикс. Богдан чётко понял, что больше не сможет без неё жить и никогда не посмотрит на другую женщину с такой неизбывной любовью и обожанием.
- Всё, Мурзик, мне нужно немного оправдать свою хвалёную зарплату. Посиди тут, - приятно пропела Влада, и Богдан с гордостью отметил, как изменился её тон, и что он сам явно перестал быть дебилом и хером с горы.
Предстоящая разлука несколько напрягала, Богдан предчувствовал душевные страдания и приготовился как следует поскучать. Однако в туалет хотелось давно и болезненно, а в присутствии дамы интересоваться маршрутом у бармена он не решался. Теперь представился случай, и Богдан не преминул им воспользоваться, стоило Владе исчезнуть из поля зрения, полыхнув язычком алого пламени на шёлковом подоле.
Богдан легко разыскал туалет с изображением писающего мальчика в половину двери. Ряд писуаров пустовал, зато обе наглухо закрытые кабинки были заняты и, судя по звукам, не всем оказалась полезна местная еда. Богдан пристроился точно посередине ряда, по его наблюдениям, эти писуары использовались реже и были значительно чище. Расстегнул штаны, вытащил измождённого друга и с облегчённым выдохом приступил к важному делу.
Ему помешал давешний рыжик: пристроившись у соседнего писуара и выгнувшись немыслимой любопытной дугой, он уставился на интимный процесс. Член Богдана и так пребывал в состоянии стресса от долго сдерживаемых потоков. Стресса, усугубленного ещё и предсказуемым побочным эффектом от алкоголя, в просторечье именуемым «кому бы присунуть», то есть желанием абсолютно неосуществимым на данный момент и от того особенно томительным. А от повышенного внимания нахалёнка член совсем сник. Прекратить процесс блаженного сливания жидкости он уже не мог, зато стал менее… управляем и норовил спрятаться, оросив штанину. Богдан пресёк эти поползновения, но отнёсся с пониманием к текущей проблеме товарища.
- Брысь! – рявкнул он на ухо пацану командирским голосом.
И с весёлым удовольствием пронаблюдал, как тот подпрыгнул от неожиданности, забрызгал часть стены и соседний писуар, быстро запаковал своё хозяйство и вылетел вон. Следом что-то грохнулось в одной из кабинок, звуки в ней затихли. В другой же напротив перешли в первоклассное соло, громкое и выразительное, на одной длинной переливчатой ноте облегчения. Пошло, видать, там дело у мужика.
Вернувшись в зал, Богдан получил от бармена совет сесть за столик у сцены, на которой музыканты неспешно наигрывали что-то ненавязчиво модное, и ещё чашку мочегонного зелёного чая, от которого Богдан решил воздержаться, и попросил ещё тарелку того супа, только побольше. Официантка прискакала через несколько минут, видимо, блюдо было дежурным. Хорошее заведение. Надо бы чаще сюда заходить. Богдан похлебал вкуснятины. Осмотрелся. Народу прибавилось. В расплывчатом мареве чуток расфокусированного зрения ему показалось, что солидный мужик у окна слишком не по-семейному обнимает сынишку. Но этот сынишка выглядел достаточно взрослым, чтобы решать проблемы самостоятельно, к тому же никакого недовольства не выказывал, а лишь индифферентно пялился вникуда, автоматически перемалывая челюстями картошку фри.
Внезапно все оживились, даже полусонный лысый бородач за соседним столиком открыл оба глаза и оторвался от изучения этикетки на своей бутылке. Все смотрели на сцену, Богдан тоже посмотрел. Автоматически хлебнул ещё супа и уронил ложку. На сцене возвышалась Влада. Невероятная. Сверкающая в свете направленного на неё прожектора, или что там за хрень под потолком у них висит. Богдан забыл, как дышать. А потом и вовсе забыл о необходимости такой жизненно важной функции организма, стоило Владе запеть.
Её низкий голос был очень хорош. Пусть не такой, как у эстрадных див, но зато как Влада передавала с его помощью эмоции. Простенькая блюзовая песенка о любви с привязчивым лёгким мотивом звучала в её исполнении глубже и, как ни странно, нежнее. Богдан окончательно пропал. Потому что дама, отлично разбирающаяся в автомобилях, умела чувствовать. Она точно знала, о чём поёт. И это Его Женщина. Во всех смыслах. Или не во всех, но только пока.
