Сергей Богачев - Богдан Хмельницкий. Искушение

Сергей Богачев

Богдан Хмельницкий: искушение

Вместо предисловия

Системы, в которых все можно рассчитать и предвидеть, существуют. Но они всегда являются частью таких систем, которые невозможно точно просчитать из-за банальной невозможности учесть все субъективные факторы.

Может быть, поэтому социальные эксперименты, проводимые в истории человечества, в частности в России в 17-м году, в Китае в 50-е, в Кампучии в конце прошлого века, сталкивались со множеством проблем, которые решить не могли, и благая социальная цель так и не была достигнута. Но вопреки всему мысли о социальной справедливости, высказанные Томасом Мором и Томмазо Кампанеллой, годами, столетиями продолжают будоражить умы и побуждать к активным действиям.

В истории многое зависит от случайностей. Что было бы, если бы Мстислав Удатный не перебил монголо-татарское посольство? Может быть, монголо-татарская орда и не двинулась бы на запад, а пошла на завоевание Японии или Индии. Что было бы, если бы Богдан Хмельницкий остался сотником реестрового войска на службе у польского короля или после битвы под Пилявцами двинул свои полки на Варшаву? Или если бы Сталин первым начал войну с Германией? А вот не встретилась бы Биллу Клинтону Моника Левински в Овальном кабинете, кто знает, смогла бы его супруга Хиллари реализовать свои амбиции и стать столь успешным американским политиком?

Но величайшая мудрость мира давно сформулирована: история не терпит сослагательного наклонения. Эта мысль верна, и с этим, конечно, нужно согласиться, если нет возможности изменить ход истории. А если такая возможность есть?

Автор

Раннее майское утро 1648 года

Богдан Хмельницкий любил эту пору года. Было уже достаточно тепло, чтобы разбить лагерь и остановиться на ночлег прямо в поле. Однако жара и изнуряющая духота еще не тяготили, воздух был насыщен чистотой и свежестью. В степи уже зацвел ковыль, делая бескрайнюю ниву похожей на бурлящую морскую стихию. Свежая роса, словно слезы, умыла поле брани, окропив следы вчерашней кровавой бойни. Со стороны Ингульца веяло прохладой. Казаки перед дальним походом купали своих коней. Слышались довольное фырканье лошадей и громкая казацкая брань в адрес клятых ляхов.

Но гетман не обращал на это внимания, пусть хлопцы выпустят пар. Вчера они славно потрудились, устроив хитрую заслонку и отрезав побежавшим полякам все пути к отступлению. А после того как в честном бою был смертельно ранен Стефан Потоцкий, все остальные командиры Войска польского покорились судьбе и сдались на милость победителя.

Оседлав коня, Богдан поднялся на самый высокий холм, чтобы оттуда наблюдать за тем, как его хлопцы управляются с остатками разгромленного войска. Уже погрузили на возы захваченные трофеи. Недалеко от лагеря выстроились неровными шеренгами пленные ляхи, готовые принять свою судьбу и с позором отправиться в Чигирин. Вслед за ними пристроились подводы с ранеными и убитыми.

Глядя на результаты своего ратного труда, Богдан Хмельницкий, с виду совершенно спокойный, внутренне ликовал. Радость переполняла его душу. Он чувствовал, что ему удалось собрать воедино силу своего народа и направить ее к победе, чего давно не случалось.

И еще он почувствовал, что достойно отомстил за попранную честь и погибшего сына! Пока оба эти мотива совпадали, он не задумывался, который из них ведет его сильнее…

Но в то же время где-то в глубине своей души Хмельницкий осознавал, что вчерашний бой – только начало долгого пути, который им уже выбран и с которого ему уже не свернуть. Богдан отдавал себе отчет и в том, что ему предстоит пойти до конца, на Варшаву. И внутренне принял это выбор.

Украина. Лугань. Наши дни

Предстояли традиционные «каникулы» по случаю майских праздников. Если в детстве Ивана Черепанова, в бытность СССР, основу этих выходных составляли Международный день солидарности трудящихся и День Победы, то сейчас старт выходным давала Пасха. Но суть того, что майские праздники – они и есть майские, осталась. Первый островок отдыха после долгой зимы, когда можно куда-то вырваться на недельку-другую. Только в мае листва бывает такой чистой, и цвет у нее особенный – насыщенный и по-настоящему зеленый.

Но в этот раз Черепанов вынужден был смириться с тем, что вместо яркого отдыха придется использовать эти праздники, чтобы просто побыть в одиночестве и разобраться в непростой для себя ситуации. Отключив телефоны и оставив дома все гаджеты, связанные с Интернетом, он отправился в Святоозерье – заповедный лесной уголок на границе с соседней областью, где природа так не похожа на современный степной пейзаж с его шахтами, карьерами, многочисленными промышленными предприятиями.

Как не уговаривала Ольга провести по традиции выходные вместе, Иван вынужден был отказаться:

– Ну не рви душу, думаешь, мне самому не хочется, чтобы мы все вместе махнули в путешествие, как в прошлом году? Мы бы с Лешкой по утрам удили рыбу, а вечером гоняли бы на базе мяч с ребятами, ты бы походила в бассейн и на массаж…

– Так в чем же дело? – Ольга, подавшись вперед, исподлобья пристально посмотрела на Ивана и, перехватив слегка виноватый, но отчаянно упрямый взгляд его чуть опущенных глаз, улыбнулась: – Ладно, не сочиняй уж ничего, раз очень надо, а сказать не можешь, сама что-то придумаю…

Иван облегченно вздохнул. За несколько лет Ольга научилась идеально чувствовать его, что очень упрощало жизнь. Она оставляла ему ту необходимую степень свободы, которая нужна мужчине для успешного ведения его дел, а он благодарно не злоупотреблял этим и старался делать все возможное для семьи. Они обсудили план Лешкиных тренировок и занятий на выходные. Иван обнял ее, поцеловал и, ловким движением забросив на спину рюкзак, быстро побежал вниз по лестнице, экономя ЖЭКу средства на амортизации лифта.

Черепанов мечтал поскорее избавиться от всех прелестей технического и научного прогресса, запершись на даче возле тихого озера. Ему срочно нужно было побыть одному, чтобы хорошенько пораскинуть мозгами, взвесить все «за» и «против», прежде чем принять решение.

А подумать было над чем. Неделю назад, возвращаясь после очередного позднего эфира, Иван, как обычно, собирался припарковать у подъезда машину. Но законное место его работяги-фольца нагло занял незнакомый припыленный внедорожник. «Это кто ж такой дерзкий?» – промелькнуло в голове у Черепанова. Проезжая мимо джипа в поисках свободного места, он попробовал разглядеть силуэт водителя, благо, окна машины оказались не затонированы. Что-то знакомое было в этом сухощавом, подтянутом мужчине с густой седой шевелюрой, одетом в неприметную серую куртку. «Да нет, показалось, – подумал Черепанов. – Столько лет прошло, его, поди, и в живых уже нет».

– Иван Сергеевич! Что ж это вы не желаете признавать старых друзей, нехорошо! – раздался из окна автомобиля знакомый до боли голос. – Поздновато домой возвращаетесь, молодой человек. Я уже тут заждался. Жажда мучит, и не только… Так что, позовете давнего друга в гости или будем на радость вашим соседям во дворе беседовать?

Вопрос был задан скорее для приличия. Потому что водитель серого внедорожника уже успел выбраться из своего «танка», пикнуть сигнализацией и протянуть Черепанову руку для пожатия. Иван сглотнул поднявшийся к горлу ком. По спине невольно пробежал холодок. «Гнатенко! Жив-таки, курилка. Интересно, зачем я ему опять понадобился, спустя почти десять лет?» – стал прикидывать Черепанов.

– Глазам не верю, неужто вы, Игорь Алексеевич?!

– Что, так сильно состарился? Знаю, знаю… Ну, а ты по дружбе скажи, что это не так, хоть какое-то утешение. Тебе не трудно, а мне будет приятно, – Гнатенко всегда с легкостью подшучивал над собой.

– Ну уж нет, без комплиментов: выглядите на 55 с плюсом. Просто не ожидал вас увидеть, вот и растерялся. Конечно же, пойдемте ко мне. Правда, разносолов не обещаю, а вот ароматного кофейку сварю. Тем более что обсуждать будем не вчерашний футбол, как я понимаю, – приветливо улыбаясь, произнес Черепанов и решительно распахнул перед поздним гостем двери своего дома.

– Правильно, Иван Сергеевич, понимаешь. Кофейку, да покрепче, мне и себе свари. Есть о чем потолковать.

Пока Черепанов размалывал зерна арабики и варил в прокопченной турке ароматный напиток (ну не признавал он растворимый кофе!), ему подумалось, что время не властно над старым воякой. «Интересно, сколько же ему на самом деле лет: шестьдесят, шестьдесят пять или семьдесят? Человек без возраста, без лица, без особых примет. Зато с железной хваткой», – размышлял Иван, вспоминая, как впервые встретил Гнатенко в Чернобыле накануне трагедии.

Вторая встреча, в 2004 году, происходила в не менее экстремальных условиях. Тогда, пытаясь предотвратить взрыв на Запорожской АЭС, Иван чудом остался жив, чего не скажешь о его товарищах[1].