Леонид Барац - Мексиканские негодяи
- Ой, да, там такой беспорядок, ни в коем случае не говори мне этого. Все, я пошла.
130.
- Антонио, Антонио!
- Что, Мария?
- Скажи мне, а разве так может быть, что в «Красной Шапочке» волк съел бабушку и саму Шапочку, а когда охотники распороли ему живот, они оказались целыми и невредимыми?
- Нет, конечно, в жизни он бы ел их по другому, и, когда охотники вскрыли бы ему живот, там бы оказались небольшие фрагменты тел со следами воздействия желудочного сока и небольшие непереваренные предметы вроде очков или вязальных спиц. Просто, это художественный вымысел.
- Н-да? А этот деревянный человечек с длинным носом? Я еще понимаю – деревянная нога, как это было у нашего соседа Пабло Игнасио, помнишь?
- Да, он еще топил ею печь в холодные зимы.
- Но чтобы весь деревянный! Или эта история про лягушку, которая превращалась в красавицу и обратно?
- Да, это бред. Я знаю нескольких красавиц, которые за 10-15 лет превратились в жаб, но чтобы обратно!…
- Знаешь, что это значит? Эти негодяи – авторы сказок – оболванивают наших детей.
- Ты права, Мария. А когда дети вырастают, они верят любым глупостям, которые говорят политики.
- Хорошо, что мы не читали нашим детям сказки. И вообще не учили их читать, чтобы выросли порядочными людьми.
- Да. Теперь один из этих порядочных людей сидит в тюрьме.
- Ну и что? Все порядочные люди сидели в тюрьме – Сократ, декабристы, Ходорковский.
- Да. Давай выпьем за нас – диссидентов. Мы единственные порядочные люди в этой негодяйской стране.
- Я – наша мексиканская Елена Боннер.
- А я – наш мексиканский Валерий Новодворский.
131.
- Антонио, Антонио!
- Что случилось, Мария, почему ты так кричишь?
- Знаешь, что я узнала? Оказывается, в шоколаде есть белки.
- Белки в шоколаде? Мария, ты что-то путаешь. Бывает клюква в шоколаде, зефир в шоколаде. А белки бывают в колесе, но это есть нельзя.
- Антонио, но на этой шоколадке красным по белому написано: жиры – 28 грамм, углеводы – 59 грамм, белки – 6 грамм.
- А ну-ка, дай, я посмотрю. Да, действительно, белки. А, все понятно. Белки попадают в шоколад вместе с орехами. Помнишь этот детский стишок: «Белка песенки поет и орешки все грызет». Белки очищают орехи от скорлупы, и их иногда затягивает в ореходробильную машину. А там же огромное производство, и этим негодяям некогда разбираться, где белки, а где орехи. Тем более, что белки на 90% состоят из орехов.
- Но это же так противно – есть белок.
- Ну, почему? Белки очень полезны, они уничтожают вредных насекомых. И даже в измельченном виде они не теряют своих свойств.
- Все равно мне неприятно. Я не буду есть этот шоколад.
- И правильно, не ешь. Его буду есть я. В нем много всего полезного – жиры, углеводы, белки.
- Ой, Антонио, так вот же – это не белки, а белки.
- Правильно. В белках очень много белков. Этот шоколад богат белками, белками, углеводами и жирами. Все, Мария, отстань от меня, я буду все это есть.
132.
- Мария… Мария…
- Да, Антонио.
- А кто это сегодня всю ночь стучался к нам в дверь?
- Ты, Антонио.
- А чего я хотел?
- Чтобы я пустила тебя домой.
- А почему ты не пускала?
- Потому что ты был уже дома.
- Да? Ну, так выпустила бы меня наружу, может быть, мне хотелось погулять, или справить естественные надобности…
- Просто ты стучался в дверь шкафа, а справлять естественные надобности в шкафу…
- Н-да. А почему у меня так болит голова?
- Тут возможны два объяснения. Либо потому, что ты стучался в дверь шкафа головой, либо потому, что перед этим ты выпил три бутылки текилы.
- Так ты хочешь сказать, что я алкоголик?
- Ну, что ты! Алкоголик – наш сосед негодяй Альварес. Он каждый раз, когда выпьет, гоняется за своей женой, потому что думает, что она – ее любовник. А ты всего лишь пытаешься выпрыгнуть с восьмого этажа. Хорошо, что у нас решетки и второй этаж.
- А что за повод был вчера?
- О, их было сразу несколько: кенийский Новый год, международный день подмастерья и годовщина изобретения пирожков с капустой.
- А откуда я все это узнал?
- Из календаря.
- О, Мария, точно. Неси календарь.
133.
- Антонио, мне нужна новая стиральная машина.
- Зачем? У нас же есть старая.
- Какая же это машина? Это всего лишь тазик, мыло и терка – так уже давно никто не стирает.
- Значит, ты – единственная, кто сохранил древнее мексиканское искусство стирки руками. Я горжусь тобой, Мария.
- Тогда хотя бы помоги мне.
- Ну, что ты, я могу все испортить. Помнишь, ты испекла торт и не успела намазать его кремом, а я уже его съел. Пришлось потом отдельно пить крем и есть свечи. С тех пор я зарекся тебе помогать.
- Да, ты прав, Антонио. Какой ты замечательный муж!
- Да уж, не то, что наш сосед, этот негодяй Альварес – купил жене массу бытовой техники, да еще сам готовит.
- Да, Антонио, это все, наверняка, очень плохо, только я не понимаю, почему?
- Ну, как же. Вот попадет она завтра на необитаемый остров – и что? Где она там возьмет пылесос или посудомоечную машину? Другое дело ты – у тебя их никогда и не было. Так что, Мария, знай, – я спас тебя от голодной смерти на необитаемом острове.
- О, спасибо тебе, мой прекрасный спаситель!
- Не благодари меня, Мария. Просто не жди меня сегодня раньше трех часов ночи. Я буду пить в баре за твое чудесное спасение… ну, и за то, чтобы ты выздоровела, если вдруг чем-нибудь заболеешь.
134.
- Мария, Мария, смотри, что я принес!
- Ой, Антонио!
- Да нет, это три бутылки текилы, это не тебе. Вот – майский номер журнала «Тесты для толстых некрасивых мексиканских женщин, чтобы их как-то утешить, а то не заниматься же с ними сексом, в конце концов».
- Это что такое?
- Это название. Тут есть тест «Познай самое себя».
- Так-так, Антонио, очень интересно. Читай первый вопрос.
- Читаю. «Сварливы ли вы?».
- Что?
- Не знаю, здесь так написано – «Сварливы ли вы».
- И что это значит?
- Сложно сказать. Возможно, это сокращение, а они имели в виду, сварили ли вы что-нибудь на обед и вылили ли?
- Что «лилили»?
- Вылили ли.
- Я «лилили»?
- Ох, Мария, давай лучше я прочитаю следующий вопрос. «Крикливы ли вы?».
- Кри… кри… я не кри… не ли… Антонио, я ничего не понимаю, что ты мне принес?
- Не знаю, Мария, может быть, это еще и тест на знание китайского языка.
- Мне не нужен такой тест, я и так знаю, что я его не знаю.
- Знаешь что, Мария, давай лучше я сразу прочту тебе результат теста, тем более, что он здесь все равно один. «Вы толстая некрасивая мексиканская женщина, к тому же еще дура, не владеющая никакими языками, так что наш журнал – для вас».
- Ну, не знаю, не знаю, Антонио, мне кажется, я не такая.
- Ладно, Мария, не переживай. В следующий раз я куплю тебе тест на беременность. Там всего один вопрос: «Беременны ли вы?». Если ты отвечаешь «да», значит, ты беременна, если «нет» – не беременна. Все, Мария, теперь займемся текилой.
135.
- Мария!
- Да, Антонио.
- Мы скоро разбогатеем. Я прочитал в газете, что в Нью-Йорке прошел аукцион в помощь объедающимся детям миллионеров. Там собрали около миллиона долларов.
- И эти деньги пойдут нам? Ура, ура, Антонио!
- Нет, эти деньги пойдут на оплату людей, которые будут отбирать у детей гамбургеры и бить их по рукам. Но дело не в этом. Послушай, что там было продано.
- Так-так, читай.
- «Носовой платок Мадонны, использованный всего в трех местах; записная книжка Дэвида Бэкхема с телефонами всех мадридских проституток; смычок Мстислава Растроповича…»
- Подожди, подожди. Почему Бэкхем продал записную книжку, я еще понимаю – наверняка он помнит все телефоны наизусть. Но почему Растропович продал свой смычок?
- Наверное, он не умеет на нем играть, он же играет на виолончели. А вот самое интересное: «Портмоне Брэда Питта, в котором лежало 9 тысяч долларов наличными, ушло всего за три тысячи».
- Антонио, и зачем ты мне все это прочитал?
- Как ты не понимаешь? Мы тоже устроим аукцион и продадим мою футболку с Микки Маусом, мои штаны, в которых я был в колхозе и лот, на который я особенно рассчитываю – квартиру твоей мамы.
- Как ты все здорово придумал, Антонио! Только где будет жить моя мама?
- Не знаю… на улице, там многие живут. Она же у тебя не любит духоты – вот и надышится на всю оставшуюся жизнь. Тем более, сколько там ей осталось – максимум, лет тридцать.
- Но ей же будет холодно на улице!
- Ничего, я отдам ей свою футболку с Микки Маусом и штаны, они же наверняка не продадутся.
- А что мы будем делать с деньгами, Антонио?
- Спрячем, чтобы ты их не нашла. Все, Мария, иди, звони маме, порадуй ее.
