Пантелеймон Романов - Пантелеймон Сергеевич Романов
— Ежели где председатель хороший, понимающий попадется, там жить еще можно.
— А главное дело, все равно это ни к чему: раз природой устроено, тут мудри не мудри, все то ж на то ж сойдет.
— Это верно… прошлый год всю рожь на водку перегнали, сами не жрамши на одной мякине сидели, а к празднику у кажного полное обзаведение, и на первый же день праздника так насвистались, что как колчушки лежали.
— Как же можно… народ-то православный, слава тебе господи, лбы еще не разучились крестить, особливо, где председатель понимающий…
Председатель докурил папироску и, оглянувшись на бугор, сказал:
— Скрылся…
Все повернулись к нему и замерли.
— По случаю праздника… принимая во внимание местные нужды и обстоятельства населения… объявляю заводы… открытыми. Но ухо держи востро. Ежели в эту неделю кого замечу, спуску не дам.
— А как же дым-то? — сказал кто-то сзади.
— Дым куда хочешь девай, и ребят пьяных по улице не распускать, а то так-то какой-нибудь нагрянет, а они у вас лыка не вяжут.
— Слушайся председателя, — сказал секретарь.
1917
Трудное дело
Предстояло совершенно новое дело: дележка помещичьей земли. Собрание происходило около чайной на траве.
Председатель вынул из бокового кармана френча часы и, посмотрев на них, сказал:
— Открываю собрание… Товарищи, землю будем делить не нынче, как хотели, а завтра. А нынче лучше столкуемся обо всем.
Все разговоры стихли. Никто ничего не ответил.
— Чтоб разговору после не было, — сказал Федор.
— Что ж, пущай, — отозвалось нерешительно несколько голосов.
— Делить будем не в собственность, а во временное пользование, — сказал председатель.
— Чтоб на срок только, — нерешительно пояснил Федор, как бы не совсем уверенный в своем толковании, посмотрев при этом на председателя.
Но, несмотря на толкование Федора, все загудели.
— Это, значит, воевали, воевали и опять насчет земли утерлись?..
— Обуть хотят…
Федор в затруднении переводил взгляд с председателя на мужиков и не знал, что ему делать.
— Прежде хоть какая ни на есть, а была собственность, — сказал Иван Никитич, — а теперь хочуть уж и к этой подобраться…
— Да, это дело неподходящее, — сказал Федор и, отойдя от крыльца чайной, где стоял председатель, сплюнул. Потом подошел к мужикам.
— Да, это выходит, что работаешь, работаешь, а она все не твоя…
Председатель стоял молча на крыльце и слушал, поглядывая то в одну, то в другую сторону, в зависимости от того, где больше кричали.
— Теперь я говорить начинаю. Слушать! — крикнул председатель.
Все замолчали.
— Галдите, а чего — сами не знаете. Это делается для того, чтобы кулаки не могли скупить землю у беднейших. Беднейший может ослабеть, а кулак купит у него землю, он опять гол как сокол. А теперь, когда собственности не будет, беднейших разорить никто не может.
Все опять замолчали.
— Он бы рад скупить, ободрать бедного человека, — сказал Федор, подходя опять ближе к крыльцу, — а нельзя, потому законом запрещено.
И он оглянулся за подтверждением на председателя.
— Это правильно, — сказали нерешительно передние.
— Что ж, тогда так, видно, надо, — отозвались задние.
— Вот, скажем, у меня земля стала плохо рожать, — говорил негромко Афоня Сидору, — ежели в собственность, так я так и сиди, значит, на ней, покамест не околеешь, а временное пользование, то при другом переделе я опять свеженькую получу.
Длинный, унылый Сидор, тяжело моргая, казалось, с усилием усваивал то, что ему говорил его приятель.
Все, притихнув, слушали, что говорит Афоня.
— Или, скажем, у меня на другой год рвы размоет или кочки повыскочат, — сказал Софрон, — тогда эту получай, а мне давай хорошую.
— Правильно, — сказали все.
— Значит, собрание окончательно решило во временное пользование? — спросил председатель, поставив стоймя карандаш на обшивку крыльца.
— Постой, постой! Дай сообразиться, — торопливо крикнул кто-то, — а то сразу не разберешься.
Все замолчали и стали переглядываться.
— Гляди не попади… — сказал сзади неизвестно кто.
— Не согласны!.. — крикнули также поспешно почти все в один голос.
— Да, накошеляешь себе на шею, а потом распутывайся, — сказал Федор, отходя опять от крыльца.
— Я свою буду навозить, ходить за ней, а какой-нибудь лодырь, может, одного возу не вывезет, и ему через год перейдет моя навоженная, а я получай постную, — сказал Иван Никитич.
— К черту! Не желаем! — закричали уже все. — В собственность давай!
Председатель стоял на крыльце и ни слова не говорил, спокойно глядя на мужиков, которые размахивали перед самым его носом руками и кричали, что их не обуешь, головы, слава тебе господи, работают.
— Воля ваша, берите в собственность, — сказал он, — только тут вы, пожалуй, промахнетесь.
— А что? — спросил тревожный голос из средины толпы.
— А то, что ежели получите в собственность, то сколько кому придется, столько и навсегда останется. А ежели во временное пользование, то можешь получать по своей потребности: скажем, родился у тебя сын — получай лишнюю палку на него. Или кто выписался из обчества, опять дележка на всех поровну.
Все замолчали. Федор опять подвинулся к крыльцу.
— Ежели прибавится, тогда что ж, надо подумать…
— Мало ли кто может уехать, не пожелает в деревне жить, — сказал Федор, — вот его землю и давай.
— Правильно, тут и раздумывать нечего! — крикнули сзади.
— Значит, постановлено?
Все хотели было согласиться, но сзади кто-то сказал:
— Это, выходит, какой-нибудь черт наплодит целую кучу ребят, ау меня для него землю оттяпают… Здорово!
— Они будут ребят рожать, а мы им землю готовить — тоже здорово! — послышался еще один голос.
Подошли еще несколько человек запоздавших. Это все были вернувшиеся с фронта молодые солдаты и фабричные рабочие. Они прошли на крыльцо и сели около председателя, свертывая папироски и поглядывая на толпу.
Потом один из них в распахнутой шинели встал и сказал:
— Прошу слова.
При этом он взял из рук председателя карандаш. Все замолчали.
— Таким манером вы будете галдеть до самого вечера. а толку все равно у вас никакого не будет. — сказал он. — И нищие все будете ходить. А хотите жить по-человечески или нет? — спросил он решительно.
— Отчего не хотеть?
— Ну вот. Тогда надо всем не только землю, а все вместе делать. А то у одного, скажем, молотилка есть — он молотит, а другие облизываются. У другого земля есть, а лошади нету. А сделать все общее — землю, скот, инвентарь, — вот у всех все и будет. Правильно я
