Нил Келли - Жонглёр с тиграми

Мне приходилось слышать, как «дважды-очень-важные» относятся к внутренним авиалиниям как к своим частным самолетам, задерживая вылет, как им удобно, заставляя менее важных пассажиров отказываться от мест, даже иногда меняя маршрут. Но те немногие «дважды-очень-важные», которых я встречал ранее, были раздутыми от чувства собственной важности и держались отчужденно; Вед тоже был важным, раздутым, — но никак не отчужденным. Мне стало любопытно, чем он зарабатывал на жизнь.

Служащий вернулся с двумя стаканами воды; за ним следовал чиновник из начальства аэропорта — тот сладко улыбался, кивал, поставил перед нами столик.

— С вами обращаются прямо как с королем, — заметил я.

— Они все хотели бы знать то, что знаю я, — загадочно ответил Вед. Он открыл свой кейс и долил стаканы до краев чем-то — я не видел чем именно.

— Позволю себе предложить вам виски по-настоящему весьма отменного качества, — сказал он, передавая мне стакан.

Я попробовал. Он был прав насчет качества.

— Ну, скажите-ка — что это за виски, по-вашему?

Я сделал ещё один глоток. Вне всякого сомнения, это был лучший шотландский виски, «single malt»[88]. Так я и сказал.

— Что «single malt» — верно. Но Шотландия ни при чем.

Он продемонстрировал бутылку. Индийское[89].

— Компания принадлежит вам? — продолжал любопытствовать я.

Он улыбнулся в стакан.

— Я получаю от нее некоторый доход, — назовем это так.

— Тогда, э-ээ, Вед, — собственно, чем вы занимаетесь?

— Организую возможности, — вновь улыбнулся он.

Прежде чем я успел уточнить, какие такие возможности он организует, к нам вернулся елейно-медовый чиновник и сообщил, что наш самолет готов и начинается посадка. Итак, в том случае, когда Вед летит данным рейсом, «неопределенный срок» равен менее чем одному часу.

Мы оба прошли контроль службы безопасности так, как и положено «дважды-очень-важным» — то есть вообще не проходили никакого контроля. И вставать в очередь на посадку, конечно, не понадобилось: остальные пассажиры уже сидели в самолете. Мы уселись в салоне бизнес-класса, и стюарды со стюардессами наперегонки кинулись к Веду. Причем выглядели все они так, словно перед посадкой их пытали и пообещали пытать снова, если они улыбнутся не так, как надо.

Самолет поднялся в небо, и Вед подсел в соседнее кресло. Точнее, он намеревался сесть в соседнее кресло, но из-за своих размеров ему пришлось поднять подлокотник и занять заодно половину моего сиденья.

— Так, значит, вы работаете в рекламе, — сказал он, разглядывая мою визитную карточку.

— По крайней мере, работал, когда выезжал в Индию из США.

Он хмыкнул.

— Возможно, мы бы могли немного поработать вместе, — сообщил он, постукивая уголком моей карточки по своему стакану. — Я хотел бы организовать рекламу этого великолепного виски на Ближнем Востоке.

— Могут возникнуть осложнения, — заметил я.

— Какие?

— Ну, они ведь мусульмане.

— Ведь «Стар Ти-Ви» на Ближнем Востоке принимают, разве не так?

Я кивнул.

— И на этом канале реклама алкоголя не запрещена, так?

Я снова кивнул.

— Значит, никаких осложнений.

— Так вам нужен рекламный ролик для телевидения?

— Вот тут я не вполне уверен. Дело в том, что эти ролики слишком короткие. Пожалуй, я бы предпочел спонсировать телеигру, нечто вроде «Точная цена».

— Телеигру? Боюсь, «Стар» не разрешит вам спонсировать собственную программу.

— Ну, это уже чисто технические сложности. Когда есть желание, друг мой, найдутся и способы….

Он сделал глоток из стакана и ласково положил руку мне на запястье.

— Разумеется, мой друг, если я дам вам такой заказ, я ведь вправе буду рассчитывать на скромный знак внимания, не так ли?

— Знак внимания?..

— Ну да, на определённое выражение благодарности — понимаете?

Я понял, что сижу рядом с большим и толстым оксюмороном — надутым бизнесменом, который рассчитывает, что я заплачу ему за то, что буду работать на него!

— Я, право, озадачен, — ответил я наконец. — Если мы заплатим вам за то, что выполним ваш заказ, откуда же мы возьмем доход?

— Доход!.. Мой юный друг, в этой стране никому не хочется заявлять о своих доходах, иначе налоги вас просто уничтожат.

— Я имею в виду доход в более широком смысле. Проще говоря, как же мы заработаем на вашем заказе?

— Поживите здесь подольше, и поймёте, что то, с кем вы знакомы, куда важнее того, сколько вы зарабатываете. Вы почешете спину мне — а я вам. Услуга за услугу. Вы улавливаете смысл?

— Ну, хм, в определенном смысле…

Он вновь наполнил наши стаканы — в пятый или уже шестой раз, и я уже перестал улавливать смысл в чем бы то ни было.

— Позвольте мне пояснить свою мысль притчей, — сказал Вед. — Некий бедный крестьянин пришёл к мелкому клерку в городке, чтобы получить официальную бумагу. Клерк попросил за ускорение работы пять сотен рупий. Крестьянин пришёл в ужас: «Пять сотен! У меня нет таких денег! Это ведь больше, чем я зарабатываю за целый месяц!». Клерк вошел в его положение и сократил сумму до одной сотни. «Но я не могу дать и этого!» — сказал крестьянин. Тогда клерк попросил хотя бы полсотни. «У меня вообще нет денег! Ведь без вашей бумаги я вообще не смогу ничего заработать!» — взмолился крестьянин. Но клерк хотел получить хоть что-то, причем немедленно. Он задрал рубашку и повернулся спиной к фермеру. «Видишь — меня комар в спину укусил? — сказал он. — Так вот, почеши мне спину!».

— Интересная история. Только я не понял, она порицает коррупцию или одобряет ее?

— Мой юный друг, — ответил он, — скажите, зебра — это черное животное с белыми полосками или белое с черными?[90]

Я стремительно терял нить разговора.

— При чем тут зебра?

— Всё дело в интерпретации. В вашей стране чаевые дают, если удовлетворены оказанной услугой. Я верно говорю?

— Да.

— Так вот, а мы предпочитаем платить заранее, чтобы услуга была оказана наилучшим образом, к нашему удовлетворению. Он одним глотком допил стакан. — Это цена бизнеса. Чтобы заработать, сперва надо сделать определенные вложения.

— Но на Западе принято давать чаевые только официантам, таксистам и подобным людям. Подмазывать министров, бюрократов и инспекторов полиции официально не полагается!

— Вот, может, и напрасно.

Нашу дискуссию прервал улыбающийся стюард, подавший ужин. Вед отмахнулся от своего ужина, как от комара, а мой оглядел с чисто научным любопытством.

— Я бы предложил вам съесть вместо всего этого вашу салфетку, — заметил он. — Безо всякого сомнения салфетка вкуснее и питательнее этой дряни.

— К тому же салфетка — явно вегетарианское блюдо, — добавил я.

Через пару минут Вед оставил меня ковыряться в ужине и втиснулся в кресло подле другого пассажира, наполнил ему стакан и, я уверен, повел дело к успешному взаимопочесыванию спин.

До самой посадки мы с Ведом больше не беседовали. Он положил глаз на более крупную добычу. Но, когда мы выходили из Делийского аэропорта — где Веда ожидала очередная толпа поклонников, — он сказал:

— Подумайте над моим предложением. А до тех пор, если вам что-то понадобится — я имею в виду всё, что угодно, — позвоните мне.

Почти два десятилетия назад журналист Джеймс Камерон написал: «Для всех, кто пишет об Индии, коррупция — это клише почти такое же обязательное, как голод; коррупция освящена древнейшей традицией; никто не отрицает ее существования, более того, ее всеохватность и неистребимость — это почти что предмет национальной гордости: как индийские засухи — самые сухие в мире, голод — самый губительный, население — самое неуправляемое, — точно так же коррупция и взяточничество в Индии — самые всеобъемлющие и впечатляющие». Через несколько абзацев он добавляет: «Считается само собой разумеющимся и не требующим доказательств, что любого чиновника можно подкупить, любой предмет потребления можно сфальсифицировать, на любом дефиците можно нажиться, любой контракт можно толковать как душе угодно и мошенничать с ним любым образом, любую привилегию можно купить, любую инспекцию — оспорить, а всякому бюрократу полагается платить не за то, что он даст ход вашему прошению, а за то именно, что он не будет чинить ему препятствий. Кажется, будто общественную мораль тут переключили, как рычагом передачи в автомобиле, в какое-то иное измерение, где действуют совершенно иные нормы».

Я предположил, что и Вед так же «переключен» на другое измерение и живет по иным нормам. Подозрения мои подтвердились, когда я показал его визитную карточку одному из своих коллег в агентстве.

— Где вы познакомились? — спросил он, явно впечатленный именем на карточке.